Монархия как последняя надежда России

Автор: Виталий Даренский

«Монархия реально устарела, будущее за идеократией» – статью под таким названием недавно опубликовал на неосталинистском сайте РНЛ кандидат политических наук, доцент Финансового университета при правительстве РФ Владимир Блинов. Пафос статьи незамысловат и вполне раскрывается названием. Ему ответил известный культуролог и публицист Владимир Можегов в газете «Завтра», которая лукаво маскирует свою неосоветскую позицию под никого не обманывающей маской «открытости мнений», а потому может опубликовать и статью в защиту монархии.

Владимир Можегов весьма точно и местами весьма остроумно показал, что все аргументы Блинова – это стандартный набор антимонархических аргументов апологетов советского проекта, основанный частью на простом историческом невежестве, а нередко и на откровенных подтасовках. Более весомым является аргумент антимонархистов о том, что современный народ просто не понимает сути монархии, даже если она и очень хороша, – просто в силу своего непонимания он её не может принять. И на этот аргумент Можегов отвечает очень основательно. Он пишет: «Что касается самой идеи возвращения монархии, то, разумеется, она требует зрелости. Говорить о возвращении Царя можно будет не раньше, чем сегодняшние массы с их сознанием, перемолотым большевизмом и олигархическим капитализмом, вновь начнут становиться народом. А взамен разложившихся новиопских элит начнет выдвигаться новая духовная аристократия. Это все дело не одного дня, даже не одного десятилетия. Иван Ильин справедливо считал, что возвращению монархии должна предшествовать национальная диктатура. Лишь в этом смысле можно говорить о некой “идеократии”, которая могла бы предшествовать национальному возрождению. Однако во избежание очередной партократической мясорубки замыкаться такая “идеократия” должна на личность вождя, в котором твердость диктатора сочеталась бы с благородным аристократическим милосердием. Нам представляется, что если России действительно суждено возрождение, а миру будет дано еще какое-то время на осознание произошедшей с ним катастрофы, то чаемые нами изменения должны занять не менее 20–30 лет».

Обращаясь к своему оппоненту, противнику монархии, он не стесняется прямо указать, что его позиция есть в первую очередь духовная болезнь, а вовсе не «политический реализм»: «Добрым исходом считали бы скорейшее выздоровление автора, чего ему и желаем: выйти скорее из накрывшего его морока идеократии, припасть к стопам Царя Истины и его земного образа, которому одному, вероятно, под силу еще, хотя бы на малое время, удержать мир над расширяющейся не по дням, а по часам, адской бездной»

Очень хорошо, что в наше время ведется такая дискуссия, которая одновременно имеет и просветительский характер, поскольку публикуется на откровенно «левацких» сайтах, чьи читатели обычно имеют самые дикие представления о сущности монархии. Однако и монархические сайты в этой ситуации не могут промолчать, а должны сказать свое слово. Я не претендую на исчерпывающий ответ на вопрос «Возможно ли возрождение монархии в России?», однако хотелось бы высказать ряд тезисов на эту тему.

Монархия – единственный тип власти, установленный Самим Богом еще в Ветхом Завете, в первую очередь в воспитательных целях, чтобы народ Божий, глядя на единовластного царя на земле, учился видеть очами духовными и Царя Небесного. Тем самым этот тип власти есть власть религиозная по самой своей природе. Монархия – единственный тип власти, основанный на нравственных основаниях верности и чести, а не на земной корысти. Любое падение монархии – это всегда следствие нравственной деградации народа. В 1917 году в России правил святой царь, но даже это не уберегло страну от падения в бездну смуты и последовавшего за ней безпримерного геноцида.

Для антихристианских сил основным препятствием в достижении власти и контроля над миром всегда являлись монархии, поскольку именно они стояли на страже христианской цивилизации. Монархи еще в начале XX века возглавляли суверенные государства и отстаивали национальные интересы как свои собственные, ибо эти интересы автоматически совпадали: без своей страны монарх – никто. Они консолидировали национальную элиту и общество в целом. Они стояли на защите христианских ценностей, опираясь не только и не столько на аристократию, но в первую очередь на весь христианский народ. Они же инициировали и направляли экономические и социальные реформы – такие, как отмена крепостного права, расширение гражданских прав и т. д., задавали самый оптимальный вектор развития страны.

Монарх являлся суверенным правителем, мало зависимым от любых внешних и внутренних сил (наднациональных, финансовых, лоббистских или революционных групп). По крайней мере, зависимость президентов и прочих выборных лиц от финансовых и медийных магнатов, лоббистских групп — на порядок выше. Монарх с рождения воспитывался с осознанием своего статуса. Он управляет этой страной и ее народом, как и ряд его предков. Независимо от того, альтруизм или тщеславие руководят им, его «происхождение обязывает», источник его власти также является и источником его обязательств, вплоть до отдачи жизни.

Так, в России на своем «боевом посту» с начала XIX века погибли трое монархов из шести: Павел I, Александр II и Николай II.

Благодаря своему статусу (хозяин всего) монарху не было нужды «воровать», ибо воровать монарх мог только у себя самого. Переписывать активы на родственников до последующих выборов имеет смысл только для «демократически избранных» правителей. Монарха невозможно «купить» и очень сложно шантажировать. Главный практический закон монархии, который сделал её самым эффективным из всех возможных способов правления, – это личная заинтересованность монарха в благополучии народа и государства в целом, а не каких-то отдельных групп. Нет смысла помогать одним за счет других, поскольку это приведет к краху. Помогать имеет смысл только всем сразу в равной степени, то есть по принципу справедливости. Ничего подобного нет при демократии, где все движется борьбой частных и групповых интересов. Монарх, как и крестьянин на своей земле, стремится приумножить свое хозяйство (страну), чтобы передать его детям. Любые проблемы в стране – это автоматически его личные проблемы, это его личный ущерб, которые он стремится всеми силами предотвратить.

Все остальные жители страны были его подданными, то есть находились под его личной защитой независимо от знатности и богатства, так что монарх отстаивал интересы всех сословий и классов, был фигурой над ними. Монархи получали наилучшее возможное образование, его воспитывали лучшие учителя. Монарх не должен быть лучшим, наиболее талантливым и компетентным во всем. К его услугам – министры, полководцы, ученые и другие представители как элиты, так и низов. Наполеону не требовалось быть автором «Кодекса Наполеона», для этого были юристы. Николай II поручал разработку реформ Витте (финансовая реформа) и Столыпину (аграрная реформа). Над реформами всегда работал коллектив профессионалов, по «монаршьей воле» (часто даже вопреки желанию самих исполнителей и вопреки выгодам влиятельных лоббистских групп).

Все это понятно людям, которые знают реальную историю, а не её лживые подмены. Но таких людей мало. Для большинства же решающим является очень простой аргумент: если большинство монархий пали, значит, их время закончилось. Однако такой «аргумент» на самом деле легко опровергнуть лишь простым вопросом: а что пришло на смену монархиям – разве некий идеальный строй? На этот вопрос подавляющее большинство людей ответит отрицательно. Тогда совсем уже не трудно прийти к естественному выводу, что монархии были уничтожены вовсе не потому, что они были плохие, а наоборот, именно потому, что мешали захватить власть явным преступникам.

Есть затруднения и для христиан, которые воспринимают всё в истории как волю Божию. Но нужно понимать, что воля Божия бывает не только в благах, но и в наказаниях за грехи. Монархии были уничтожены вовсе не потому, что якобы «Бог был на стороне революционеров», как думают некоторые недалекие люди. По той же логике абсурда нужно тогда сказать, что Бог был «на стороне» не Христа, а тех, кто Его распял – они ведь «победили». Бог вообще не бывает на «чьей-то стороне» — это дикое языческое представление о Боге. Истинный Бог на стороне каждого из нас, поскольку умер за каждого. Но Бог часто попускает кары на народ, которые отступил от веры и Церкви. Именно это произошло в России ХХ века, а еще раньше – в Европе, начиная с безбожной Французской революции.

Возрождение христианской цивилизации в России возможно только в рамках реальной монархической формы правления, поскольку все остальные формы правления являются манипулятивными и сознательно созданными антихристианскими силами формами их тайной диктатуры. Таким образом, в России будет либо мощная народная консолидация в виде нового царства, либо умирание народа в комфортном «потребительском обществе».

К счастью, несмотря на духовное одичание в ХХ веке, русский народ чудом сохранил «монархический инстинкт», как это его особое качество называли русские мыслители. Это инстинкт жизни, исторического выживания. В условиях фактической войны с Западом, которая ведется с 2014 года, большинство народа, как показывают социологические данные — всегда более 70%, — консолидируется вокруг нынешнего президента, фактически воспринимая его как монарха. И это при том, что большинство из этих людей вовсе не идеализируют В. Путина и продолжают относиться к нему очень критически. Но они понимают, что без него – без фактического монарха – Россия рухнет. Да, нынешний «фактический монарх» очень зависим и от олигархата, и от Запада – даже несмотря на уже военное противостояние с ним. Но (и это тоже похоже на чудо) он фактически остается сейчас единственной политической силой, удерживающей Россию на краю бездны. И сейчас большинство народа своим чудом сохранившимся «монархическим инстинктом» понимает это. В свою очередь, это свидетельствует о том, что в народе сохранились нравственные качества и духовный разум для понимания и поддержки православной монархии. Президенты будут меняться, но в конце концов вместо временного «фактического монарха» обезглавленной в 1917 году России придет монарх истинный. И на это наша последняя надежда.