Четыре причины провала украинского наступления

@ Пресс-служба Минобороны РФ/ТАСС

  Украинское военное руководство вынуждено признавать фактический провал «контрнаступа», на который в Киеве возлагали столь много надежд. Можно обозначить как минимум четыре причины того, почему эти надежды в итоге пошли прахом. Определенную роль в происходящем сыграли, в частности, трения между ВСУ и их западными кураторами, но главной причиной провала стало совсем не это.

   Вооруженные силы Украины (ВСУ) «выбились из графика» в попытках «вернуться на границы 1991 года» до конца года. Об этом заявил начальник Главного управления разведки (ГУР) ВСУ Кирилл Буданов, отвечая на вопрос о причинах провала украинского «контрнаступа». В ответ на уточняющий вопрос: «То есть все пошло вообще кувырком?» – глава ГУР предпочел уйти от подробностей: «Мы выбились из графика – пусть каждый сделает свой вывод». Месяцем ранее Буданов говорил, что наступление «идет пешком».

   Играть словами – одна из профессий Буданова. Но поражение украинского «контрнаступа» настолько очевидно, что придумывать ему публичные объяснения должен даже этот киевский персонаж. Настоящие причины происходящего он, конечно же, не расскажет.

   Первая и главная из этих причин – эффективная российская оборона. Весной было много разговоров о некоторых недоработках, выявленных в действиях ВС РФ. Киев же после событий в Херсоне, Изюме и Красном Лимане пребывал в эйфории. Командованию ВСУ казалось, что уж сейчас они тут же организуют решительный «контрнаступ», который «все решит» за несколько недель, поскольку «русские слабы».

    Отсюда в украинском военном руководстве возникла и постановка задачи: за две недели нарушить сообщение России с Крымом по суше, дойти до Мариуполя и к концу лета войти на полуостров. Под этот наполеоновский замысел ВСУ требовались новые ударные части. Из них был сформирован резерв в виде шести бригад, часть из которых получила западную технику, а личный состав проходил подготовку в странах НАТО.

Сейчас любому стало понятно, что западная подготовка – опыт скорее негативный для современной войны, а западная техника сделана из того же железа, что и всякая другая, а потому и горит точно так же. Но тогда наши противники считали, что обладают неким сверхоружием, а недельное пребывание в тренировочных лагерях где-то в Испании превращает украинского мобилизованного в сверхсолдата из голливудских фильмов. Это главная психологическая причина, почему британские советники (а СМИ приписывают именно подданным Его Величества основную роль в планировании «контрнаступа») поддерживали идею блицкрига в сторону Крыма.
Правда, такой план предполагал, что стороны оказались в подвисшей компьютерной игре, когда противник, то есть ВС РФ, просто ждет атаки ВСУ в прежнем своем состоянии и его позиции никак не меняются.  

  Но за то время, пока ВСУ формировали новые бригады, российские войска выстроили эшелонированную оборону. И эта оборона отталкивалась не от компьютерного представления о том, как должна выглядеть современная война, а о того, что реально происходит на поле боя.

  И дело не только в пресловутой «линии Суровикина», хотя и она сыграла свою роль. Резкий рост добровольческих формирований на важных участках фронта привел к тому, что на острие украинского «контрнаступа» оказались обученные и мотивированные части, знающие важность инженерной работы и понимающие практику активной обороны. Пропали и так называемые узкие места, которые ВСУ пытались прощупывать около месяца.
В Киеве все это заметили слишком поздно. В результате на тех же южных участках фронта украинские танки массово подрывались на минах, а пехота попадала в огневые мешки.

   Крошечные села превратились в груды развалин, над которыми ВСУ так и не могут окончательно установить свой контроль. Чудовищные потери в бронетехнике привели к вынужденной смене тактики на «мясные штурмы», которые также не давали никакого эффекта.

Вторая причина в неверном применении войск самой Украиной. Уже в первые недели «контрнаступа» наметился разлад между украинским командованием и британскими советниками. Позиция британцев сводилась к тому, что надо собрать на узком участке фронта максимум из вновь сформированных бригад с западной техникой и этим кулаком ударить в направлении Мелитополя через Токмак. Никаких новых тактических шагов или методов он не предусматривал. Это указывало на его более политическую, нежели военную составляющую, поскольку эффект от «удара кулаком» мог бы иметь место, но ненадолго. И не такой, как рассчитывалось.

   Украинское же командование начало наступательные действия иначе, чем советовали британцы – почти одновременно на трех участках южного направления. Эта схема (нанесения нескольких ударов) в итоге была сочтена в ВСУ более перспективной. И новые бригады с западной бронетехникой вводились в бой на каждом из участков по очереди, по мере истощения сил первого ряда. Этот резерв был помещен как раз так, чтобы можно было вводить новые части на всех трех направлениях.

Украинское командование тактически планировало «контрнаступ» с учетом опыта 2022 года. ВСУ пытались нащупать в российской обороне слабые места и сконцентрировать свои превосходящие силы именно на данных участках. Отсюда взялась концепция множественности атак.
Однако в итоге это решение привело к истощению сформированного ударного кулака ВСУ до стадии полной неспособности к наступательным действиям.

   К первой декаде октября «контрнаступ» на всех трех участках выдохся до полной остановки. Передовые бригады ВСУ теперь приходится выводить на переформирование. Более того, на двух из трех участков ВС РФ смогли вернуть часть позиций перед первой линией, а на одной даже создать угрозу населенному пункту на временно контролируемой Украиной территории, через который ведется снабжение «контрнаступа».

Цель «контрнаступа» была глобальной: стратегически ухудшить положение Российской армии. А выродилось все в серию плохо организованных тактических накатов на отдельных и плохо связанных между собой участках фронта. Перед нами не «выбивание из графика». Командование ВСУ допустило стратегическую ошибку.

Изначальный план «удара кулаком» стал разваливаться еще и потому, что на такой длинной линии фронта вообще сложно сформировать резервный кулак в шесть бригад на одном направлении. Это удавалось Жукову, но явно не Залужному с англичанами. Фронт СВО постоянно находится в напряжении на нескольких участках и все время двигается. Киев же вынужден помимо «контрнаступа» реагировать на наступательные действия ВС РФ.

 В этом заключается третья причина провала украинского наступления, и речь идет прежде всего о боях за Артемовск. В Киеве утверждают теперь, что Артемовск – «неважная цель», якобы этот город не имел стратегического значения. Стратегическое или нет, но бои за него потребовали от ВСУ срочной переброски резервов, в том числе из числа вновь сформированного кулака, предназначенного для решения совсем других задач.

Наконец, четвертой и, возможно, фундаментальной причиной срыва киевских наступательных планов стал общий кризис военной мысли, особенно ярко проявившийся среди украинского командования. Бурный рост технологий сильно опередил военную науку как таковую. В результате стратегия и тактика времен Первой мировой войны оказалась просто дополнена новыми техническими средствами войны.

    Противник не смог эффективно осмыслить и применить новые средства ведения боевых действий. Зато ВС РФ в последнее время демонстрируют большую гибкость, эффективно используя новые средства поражения, и это заметно прямо сейчас под Авдеевкой.