«Нас через 30–40 лет уже не будет»

«Нас через 30–40 лет уже не будет»: демограф Крупнов о реальных темпах вымирания России

Миллион смертей из-за ковида, нищета многодетных семей и Афганистан как «наше все»

«Когда мы говорим, что воюем с Западом, надо отдавать себе отчет, что 145 наших миллионов здесь воюют с миллиардом! Но миллиардная цивилизация Запада в перспективе так и будет колебаться около этой цифры, а может, даже увеличиваться, а мы станем тем временем уменьшаться», — говорит писатель, председатель наблюдательного совета Института демографии и миграции Юрий Крупнов. О том, могло ли лечение от ковида привести к напрасным жертвам, как происходит вытеснение коренного населения с территории РФ, можно ли запустить в стране новую индустриализацию и куда стоит съездить Рустаму Минниханову, Крупнов рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».

Юрий Крупнов

«В открытой форме мы вымираем с 1992 года»

Первые строчки новостей сегодня традиционно отводятся происходящему на Украине: попытки украинского контрнаступления, взрывы, диверсии. И мало кто отдает себе отчет, что настоящая мина замедленного действия «тикает» вовсе не на «линии боевого соприкосновения», как осторожные военкоры именуют фронт, а глубоко в тылу, где назревает демографическая катастрофа. «С наших территорий Нечерноземья постоянно выезжают — в Москву и Питер, а также на ПМЖ за границу. В итоге эти земли опустыниваются, становятся все более безлюдными. Хотя это территория русской идентичности», — констатирует писатель, специалист в области демографии Юрий Крупнов. И добавляет: «Мы выглядим просто нелепо на своей огромной территории, как одинокий хоккеист, играющий сам с собою на большой хоккейной площадке».

Дело, разумеется, не только во внутренней миграции, но и в самой катастрофической российской демографии. «В открытой форме мы вымираем с 1992 года», — замечает по этому поводу Крупнов. Причем это ни для кого не секрет: даже прогнозы Росстата регулярно предсказывают ежегодную убыль населения. Но вот о том, что в 2020–2021 годах, прошедших под несчастливой звездой COVID-19, Россия потеряла миллион человек, почему-то предпочитают молчать. «Ни одной страницы официального доклада или сообщения!» — удивляется Юрий Васильевич. Хотя сведения о тихо канувшем в Лету миллионе взяты вовсе не с потолка, а опять-таки из отчетов федеральной службы государственной статистики. Таким образом, к роковому порогу спецоперации мы уже подошли значительно ослабленными. И в ближайшие годы ситуация, по всей видимости, будет только ухудшаться, так что народонаселение России, которое элиты с легкой руки Владислава Суркова барственно именовали «глубинным народом», вполне может превратиться в народ-призрак.

Разумеется, альтернатива этому есть, да и сам Крупнов предпочитает не только критиковать, но и предлагать конкретные проекты. В российских СМИ он давно выступает не только в связи с вопросами демографии — он охотно и аргументированно комментирует такие вопросы, как «новая индустриализация», «технологический суверенитет», поиск новых внешних рынков. Опасность вымирания, как бы велика она ни была, можно преодолеть, но только совокупными мерами, которые будут способствовать сохранению нашей страны и ее прорыву в будущее. В конце концов ведь Китаю удалось справиться со своей демографической проблемой, сев на своего рода диету «одна семья — один ребенок». А в России, полагает Крупнов, наоборот, следует провозгласить семью с 3–4 детьми основой государственной политики.

Впрочем, для того чтобы укрепить свое «геополитическое тело», необходимо, чтобы у народа была «воля к жизни», чтобы вектор деградации сменился восходящим вектором развития, а для этого стране нужна здоровая экономика и новые рынки за рубежом. И здесь ключом, который откроет для России дверь в будущее, может стать Средняя Азия, считает эксперт. «Другого рынка, который составлял бы больше 300 миллионов человек, у нас нет, — рассуждает Крупнов. — Если мы приплюсуем сюда наши 145 миллионов, да еще население СНГ, это уже окажется значительной силой». О том, почему Россия «с удовольствием исполняет пожелание самых недружественных из самых недружественных нам государств» и исчезнут ли русские из истории, Крупнов рассказал в беседе с нашим изданием.

«На фоне этого миллиона смертей обсуждать демографические последствия военных потерь, на мой взгляд, просто несерьезно. Не из неуважения к этим потерям — упаси бог! — а просто с точки зрения цифр и реальных последствий для базовых демографических показателей (число рождений и смертей) в 145-миллионной стране. Все попытки увязать спецоперацию и демографию некорректны»

«Миллион избыточных смертей, как корова языком слизала!»

— Юрий Васильевич, хотелось бы спросить у вас как у демографа: отразилась ли нынешняя спецоперация на Украине на нашей российской демографии? Ведь кто в основном взял СВО на свои плечи? Среди контрактников — огромное количество молодых людей 1990-х и начала 2000-х годов рождения. То есть это выходцы из того периода российской истории, когда страна оказалась в глубокой демографической яме. А мы их — вместо того чтобы беречь — посылаем под пули…

— Для начала хочу сказать, что в нашей стране полностью отсутствует понимание демографической проблемы, в том числе на уровне правительства РФ. Поясню на примере количества безвозвратных потерь, но никак не связанных с так называемой СВО. За два года, прошедших под знаком ковида (то есть 2020 и 2021 годы), избыточная смертность в России составила ровно 1 миллион человек. Избыточная, то есть превышающая в среднем то число смертей, которое наблюдалось последние пять лет до 2020-го.

Один миллион смертей! Вы можете себе представить? И об этом вообще нет даже разговоров! Не говоря уже о том, что не созданы ни правительственная комиссия, ни комиссия в Госдуме, которые должны были бы тщательно проанализировать, а почему так получилось? Ни одной страницы официального доклада или сообщения! Конечно, все можно списать на «плохой коронавирус», так же, как проблемы в импортозамещении обычно списываются на санкции, низкие цены на нефть, а до этого — на кризис 2008 года. Да, всегда можно придумать массу причин. Но, прошу прощения, жизнь — это вообще череда непрерывных кризисов. Однако это ведь не означает, что мы должны оставлять без внимания такие чудовищные человеческие потери в плане избыточной смертности.

На фоне этого миллиона смертей обсуждать демографические последствия военных потерь, на мой взгляд, просто несерьезно. Не из неуважения к этим потерям — упаси бог! — а просто с точки зрения цифр и реальных последствий для базовых демографических показателей (число рождений и смертей) в 145-миллионной стране. Все попытки увязать спецоперацию и демографию некорректны.

Вот вы говорите о факторе СВО, имея в виду, что СВО как-то испортит нашу демографию. Но наша демография уже давно не просто испорченная, а предельно катастрофичная. Мы вымираем. И простое воспроизводство населения страны, которая тогда носила наименование РСФСР, у нас прекратилось еще в 1964 году, почти 60 лет назад! Заметьте: тогда еще не было никакого Егора Гайдара. Кстати, его «шоковая терапия» стоила России минус порядка 10–15 миллионов человек. Тем не менее, даже если бы у нас не было этой преступной «терапии», в РФ все равно был бы обвал рождаемости и случилась бы очередная демографическая яма с огромной (примерно до полумиллиона в год) так называемой естественной убылью населения. А в открытой форме мы вымираем с 1992 года. Да, по времени это совпало с гайдаровскими реформами, потери от которых, как вы понимаете, сопоставимы с нашими потерями во время Великой Отечественной войны. Но все равно была яма.

Вы совершенно правильно говорите, что нынешняя демографическая яма, которая будет продолжаться до конца 2020-х годов, — это как бы «привет» от предыдущей ямы 1990-х. Потому что сейчас число молодых женщин от 20 до 30 лет (25 лет у нас — это средний возраст первых рождений) практически в 1,5 раза меньше, чем оно было в 2010 году. То есть меньше число самих потенциальных рожениц. А по Москве, кстати, — в 1,8 раза.

«За два года, прошедших под знаком ковида (то есть 2020 и 2021 годы), избыточная смертность в России составила ровно 1 миллион человек»

— Какие факторы, на ваш взгляд, обусловили миллион потерь в 2020–2021 годах? Откуда взялась такая колоссальная избыточная смертность? Действительно ли от ковида или, возможно, от принудительной вакцинации?

— Здесь два момента. Естественно, это исключительно моя точка зрения. Хотя уже то, что приходится спрашивать по этому поводу мою точку зрения, — это вопиющая ситуация, поскольку никакой официальной точки зрения нет! При этом смотрите: даже вице-премьер РФ Татьяна Голикова на своих брифингах в период так называемой пандемии признавала, что смертность от коронавируса — это максимум половина всех смертей в России. Я подразумеваю те случаи, когда COVID-19 был обнаружен, зафиксирован, проводилось лечение, которое не увенчалось успехом…

Но откуда же взялась эта вторая половина? Здесь я могу назвать два фактора, которые украли у российской демографии если не весь миллион дополнительной смертности, то, по крайней мере, до двух третей от него. Первый фактор — как ни странно, сами огромные вложения в лечение от ковида. Что это значит? Это значит, что на фоне усиленной антиковидной терапии в РФ практически обнулилось лечение от других болезней, которые при этом, разумеется, никуда не делись.

Также совершенно неоправданной была заполошная концентрация зараженных коронавирусом в ковидных отделениях и больницах, так называемых красных зонах. Наконец, абсолютно разбалансированными и неадекватными были фактические протоколы лечения. Приведу простой, но убойный пример. Мой хороший знакомый вызывал врачей на дом в подмосковном Реутово, где он случайно оказался, и затем в Москве, куда он переехал, чтобы быть поближе к лучшим московским врачам. И оба врача там и там выписали ему антибиотики. Затем родственники, находясь, как и вся страна, в депрессивном и запуганном состоянии, сами запугали моего знакомого и буквально запихнули его в федеральную больницу минздрава России, где врач, кандидат наук, спросив его, какие лекарства тот принимает, выпучил глаза и буквально закричал: «Выбросите ваши антибиотики! Они же против бактерий, а тут вирус!» Сейчас уже выясняется, что огромное количество смертей было не от коронавируса как такового, а от бактериальных инфекций, против которых и нужны как раз антибиотики. Далее назначили самый ходовой и копеечный дексаметазон, но мой знакомый скачал временные методические рекомендации минздрава по коронавирусу (а эти рекомендации, по сути, — конституция для всех врачей) и обнаружил там, что дексаметазон прописывают применять только при тяжелых случаях, а у знакомого уже и температура снизилась до нормальной, он пошел на выздоровление. На его вопросы врачи федеральной клиники минздрава прозрачно намекнули, что минздрав ничего не понимает. Все описанное — это не просто бардак, а отсутствие ответственной профессиональной позиции по природе болезней и опасностей.

И второй фактор — это совершенно бытовые, я бы сказал, непрофессиональные надежды на вакцинацию, которая позволяет не разбираться в природе болезней и реальных причинах смертей. А вакцинация у нас попросту не сработала, если не хуже! Ведь через вакцинирование, полное или неполное, у нас так или иначе прошли 30 процентов населения. И что? Ну пусть не на 30 процентов, так хоть на 5 у нас снизилась избыточная смертность? Нет, этого не произошло. Хотя вначале нам врали, что вакцинация вообще позволит людям не болеть, а потом все свелось к формуле, что вакцины позволят снизить число серьезных случаев с последующими смертями среди заболевших. Однако минимум 30 процентов вакцинированных не дали, вопреки ожиданиям, практически никакого эффекта. Меня в данном случае не интересуют причины — я не специалист ни в вакцинах, ни в способах их введения. Я просто привожу цифры смертей в отношении к «нормальной» смертности, в отношении к доле вакцинированных и во времени.

А итог всего этого — миллион избыточных смертей, как корова языком слизала. И все эти цифры не вопрос каких-то альтернативных расчетов, а исключительно официальные данные Росстата (федеральной службы государственной статистики — прим. ред.). Причем ровно 1 миллион — за период с апреля 2020 года по 31 декабря 2021-го.

— И 7-кратно привитый Владимир Жириновский, умерший весной этого года, тому яркое подтверждение?

— Я даже не хочу обсуждать трагедии конкретных людей. Но по первому фактору могу добавить следующее. В начале прошлого года я позвонил одному своему знакомому, которому за 70. Спрашиваю: «Как вы, как дела?» Он отвечает: «Да вот, лежу в гинекологии». Я, конечно же, удивляюсь: «В каком смысле?» Мужчина, и в гинекологии! А он говорит: «Все просто. У нас гинекологию переделали под ковидное отделение». Переделали, но гинекологические больные же никуда не делись. А по стране переделывали в ковидные и все другие специализированные отделения и клиники, да и все силы оттягивались в сторону ковида, оголяя все остальные направления.

Спросил знакомого: что ему там, в гинекологии, дают?

Оказывается, капельницы ставят с тем же дексаметазоном, хотя он почти выздоровел. Я посоветовал спросить у врачей — ведь в советское время медики брали мазок, чтобы определить тип пневмоний и поражений легких: вирусный или бактериальный. Но врачи с улыбкой ответили, что все это устарело, сейчас уже такое не нужно, а также нет лабораторий и оборудования для этого.

Понимаете, самая тяжелая ситуация в мире, которая наблюдалась в связи с коронавирусом в США, была все же по количеству избыточных смертей в 2,5 раза лучше, чем у нас. Если же брать, к примеру, Германию и другие европейские страны, то разница будет составлять 10 раз, и не в нашу пользу. Условно говоря, у нас — минус миллион человек, а у них — минус 100 тысяч. Но отчего? Разве у нас свирепствовал какой-то особый «русский» штамм COVID-19? Или у нас солнце не так светит, как в той же Германии? Да вроде бы нет — с той же Германией мы находимся в одинаковых широтах.

Я искренне не понимаю, как можно было не заметить потери в миллион смертей. Представьте, какой поднялся бы шум в новостях, если бы у нас, не дай бог, в какой-нибудь крупной автокатастрофе погибли бы, скажем, 100 человек. А тут целый миллион!..

«С 1992 года у нас уже устойчиво сформировалась «полуторадетная» семья, когда суммарный коэффициент рождаемости стал составлять примерно 1,5. И сейчас мы продолжаем жить в таком состоянии. Это означает, что мы с неизбежностью вымираем и фактически готовимся к исчезновению из истории»

«Мы с неизбежностью вымираем и фактически готовимся к исчезновению из истории»

— Почему именно далекий 1964 год стал такой негативной переломной точкой? Как раз тогда ушел со своей должности Никита Хрущев, воцарился Леонид Брежнев, а с ним вместе наступили вроде бы самые золотые годы СССР…

— Именно в этом году мы вышли на уровень семьи в 2,15 условных ребенка. Это тот порог, за которым прекращается простое демографическое воспроизводство: двое родителей уходят, двое детей остаются. Рождающиеся дети перестали замещать своих родителей по количеству.

И уже в 1981 году на весь Советский Союз гремела предельно точная «демографическая» песня «Я у бабушки живу» на стихи Игоря Шаферана:

«Стало модным одного

Малыша иметь всего,

Да и то подкинуть старикам!

У меня сестренки нет,

У меня братишки нет,

Говорят, с детьми хлопот невпроворот…

Что же будет на земле

Через 100 ближайших лет,

Если мода на детей совсем пройдет!»

А с 1992 года у нас уже устойчиво сформировалась «полуторадетная» семья, когда суммарный коэффициент рождаемости стал составлять примерно 1,5. И сейчас мы продолжаем жить в таком состоянии. Это означает, что мы с неизбежностью вымираем и фактически готовимся к исчезновению из истории.

Таким образом, как я уже неоднократно говорил в своих предыдущих интервью, к концу XXI столетия население нашей страны, если мы не предпримем революционных демографических мер, может сократиться до 70–80 миллионов человек. То есть по сравнению с нынешними 145 миллионами мы как народ и страна уполовинимся. Это чистые цифры, никакой политики.

С точки зрения «что делать?» нам нужно срочно от полуторадетной семьи перейти к двухсполовинойдетной. Тогда нам первично удастся переломить нашу катастрофическую демографию и вернуться в режим простого воспроизводства населения. С точки зрения реалий это означает, что половина российских семей должна быть с 3–4 детьми. Между тем сегодня таких семей в РФ — всего 7 процентов.

Поэтому вот суть вопроса: нам нужно в 7 раз увеличить число многодетных российских семей, для того чтобы просто остановить наше исчезновение как народа. Чтобы мы вышли на минимальное плато и обеспечили себе простое демографическое воспроизводство населения. Демография — ведь это в первую очередь число рождений. А у нас во времени число рождений разворачивается по синусоиде — то яма, что небольшой бугорок, но яма с каждым разом все глубже, а бугорок все меньше. И в этой затухающей синусоиде мы находимся, как я уже сказал, с 1964 года.

Я причисляю себя к абсолютным фанатам СССР. Я готов аргументированно отстаивать точку зрения, что Советский Союз — это высший период в нашей отечественной истории, насчитывающей более 1,2 тысячи лет. Но факт с деградацией рождаемости и семьи в середине советского периода никуда не выкинешь…

— Так откуда же в благополучном советском периоде взялся такой факт?

— Думаю, что нашему правительству, чтобы ему было не стыдно что-то делать и обсуждать, необходимо, по крайней мере, два доклада. Первый доклад — это ответ на ваш вопрос, но фундаментальный, заверенный всеми статусами и постановлениями: что произошло в 1964 году? Конечно, эта дата в значительной степени условна — можно говорить как о том, что было до этого момента, так и о том, что было после. Если кратко: с 1964-го семья в РСФСР стала разрушаться. Сейчас это уже мы можем видеть явно, а тогда многие процессы происходили подспудно и полускрытно. Сегодня уже число браков фактически стало совпадать с числом разводом. В ту же секунду, как создается новая семья, какая-нибудь уже существующая семья распадается.

Второй момент — резкое увеличение мужской смертности, причем в самых цветущих возрастах: с 25 по 45 лет. Если мы возьмем, к примеру, ситуацию в Евросоюзе в качестве критерия, то в рассматриваемые нами годы мужская сверхсмертность в СССР в 3 раза превышала аналогичные показатели в ЕС. В настоящее время — уже в 6 раз! Какая картина в Евросоюзе? Там чем люди старше, тем больше умирают. А у нас, повторяю, резкий рост смертности относительно естественного старения в самых цветущих возрастах! Как известно, «в 45 баба — ягодка опять», а вот к нашему мужику эта пословица, к сожалению, практически не приложима даже с 25 до 45 лет.

Таким образом, переход к «полуторадетной семье» и мужская сверхсмертность — вот два вопроса, которые и требуется сверхсерьезно обсуждать и практически решать. Они дадут нам ответы на все остальное. Но на эту тему предпочитают не говорить. Одни орут, что в СССР все было хорошо с демографией, а другие — что этот преступный тоталитарный режим убивал людей. При этом конкретных цифр никто, оказывается, не знает.

«Каких-то особых падений численности мигрантов либо какого-то взрывного роста в России не наблюдается. Да, рубль стал крепким, и после этого число мигрантов в РФ выросло по чисто экономическим причинам, ситуативно. Однако с точки зрения общей численности мигрантов этот показатель падал с 2015 года, когда рубль ослаб»

«Этнонациональные диаспоры, по сути, являются параллельными государствами на территории РФ»

— Любопытно, что по интернету гуляет прогноз, согласно которому в 2022–2023 годах нас ждет все-таки небольшое положительное сальдо и население России может составить более 147 миллионов человек. В то же время статистика МВД свидетельствует, что с начала текущего года по июнь в страну въехали около 6 миллионов мигрантов. Сколько выехало — не сообщается. Не за их ли счет может осуществиться прирост?

— Таким образом, Россия сама готова двигаться к тому, о чем мечтает Запад. А он, как известно, мечтает, чтобы России не было.

— Не согласен. Россия не просто готова — она уже с удовольствием исполняет пожелание самых недружественных из самых недружественных нам государств. То есть англичанка, которая «гадит», сейчас сидит и просто ручки потирает от счастья. И приговаривает: «Туда вам и дорога!» Я вот говорю о конце столетия, когда население РФ может сократиться до 70 миллионов, а на самом деле, как уповает англичанка, нас через 30–40 лет уже не будет. Ну что ж, полагают некоторые, ничего страшного! В истории было уже много народов, которые исчезли. Вот и русские исчезнут. Зато останется территория: прекрасные, хорошие земли, много полезных ископаемых. Зато русские покажут себя не эгоистами, а настоящими альтруистами, полностью отдавшими себя человечеству. Разрушив институт семьи и не рожая, мы прекрасно исполняем чаяния недружественных стран и даже бежим впереди паровоза. «Задрав штаны, бежим за комсомолом!», как у Есенина.

«Мы должны провозгласить семью с 3–4 детьми основой государственной политики! Вот сегодняшняя формула Русской идеи, вот национальная идея России»

«Многодетные семьи помогают самым несчастным категориям российского бизнес-сообщества — строителям и банкирам»

— Вы в своих работах пишете о том, что фактическому вымиранию можно противопоставить стратегию «русского миллиарда» — этнического и государственного выздоровления. Но в нынешних условиях говорить о «русском миллиарде» кажется просто фантастикой. Кто мог бы исполнить эту стратегию? И что для этого необходимо? Скажем, полная смена российских элит?

— Вы абсолютно правильно говорите, что «русский миллиард» выглядит фантастикой. И это так потому, что вымирание России уже не просто не выглядит фантастикой, а на сегодня практически происходит и предопределено. Мол, вымирание так же естественно, как падение тел вследствие силы тяготения. Отпустил авторучку, и она обязательно упадет на землю.Такова наша настоящая ситуация. Поэтому не просто «русский миллиард», но даже «русские 100 миллионов» к концу столетия — уже фантастика. Это надо понимать для того, чтобы быть реалистами.

Второй важный момент — мы вступили не просто в третье тысячелетие, а в эпоху миллиардных цивилизаций. Я уже не говорю о Китае и Индии, но в той же Африке к концу столетия будет 4 миллиарда человек. Африканское население, по сути, утроится. 4 миллиарда — это 3–4 разных этнорегиональных группы, условно, еще 3–4 цивилизации. Что касается англосаксонского мира, то там сейчас примерно 500–600 миллионов человек. А если мы возьмем в целом условный Запад, включая англосаксов и ЕС, то получим фактический миллиард. Таким образом, когда мы говорим, что мы воюем с Западом, надо отдавать себе отчет, что 145 наших миллионов здесь воюют с миллиардом! Но миллиардная цивилизация Запада в перспективе так и будет колебаться около этой цифры, а может, даже увеличиваться, а мы станем тем временем уменьшаться.

Поэтому, вступив в эпоху миллиардных цивилизаций, мы должны понимать, что без укрепления своего исторического тела, без увеличения собственного населения мы просто обречены. И мы выглядим просто нелепо на своей огромной территории, как одинокий хоккеист, играющий сам с собою на большой хоккейной площадке.

Еще один момент, самый важный. Он не имеет отношения к геополитике, потому что это вопрос счастья. Вспомним о китайцах, которые сами вогнали себя в страшный эксперимент «одна семья — один ребенок». Это означает, что в ситуации средней однодетной семьи их к концу столетия будет уже не миллиард с лишним, а где-то миллионов 800. Все равно это близко к миллиарду.

Поэтому реализм сегодня в том, чтобы стремиться к русскому миллиарду. Миллиарду условному, разумеется, пусть 600 миллионов человек в формате новой большой страны на постсоветском пространстве, но близко к миллиарду, а не к несчастным 70 миллионам.

Для этого мы должны провозгласить семью с 3–4 детьми основой государственной политики! И еще раз — ведь это же счастье! Если не обрекать многодетные семьи на нищету, как это у нас происходит, когда зарплату получает только отец, а мама сидит дома и занимается детьми. Вот если убрать эту фундаментальную проблему, то тогда, наращивая свое геополитическое тело, мы тем самым будем решать, помимо вопросов обороноспособности, экономического роста и тому подобного, вопросы счастья. А чем еще является расширенная до нескольких поколений семья — с бабушками, дедушками, прабабушками и прадедушками? Поэтому нашей нормой должна стать семья из 3–4 детей, а родители с точки зрения продолжительности жизни должны застать своих правнуков. Вот сегодняшняя формула Русской идеи, вот национальная идея России.

Разумеется, когда я говорю о том, что надо бы увеличить количество российских многодетных семей в 7 раз, мне обычно отвечают: «Это фантастика!» Бывает, что и хуже слова употребляют. Тем не менее все, что я сказал, — это фактически цитата из выступления президента РФ с посланием к Федеральному Собранию в 2012 году. Тогда президент говорил о необходимости трех детей — «нормой в России должна стать трехдетная семья». А в прошлом году российский лидер опять сказал: «Многодетная семья должна стать национальной идеей России». Получается, что в РФ есть два человека, которые об этом твердят: я и президент Путин. То, что меня никто не слушает, — ничего страшного, я не преувеличиваю своих возможностей. А вот то, что президента не слушает никто из чиновников и членов правительства, мне, мягко говоря, представляется странным. Более того, многие на круглых столах, когда начинается беседа на эту тему, просто закатывают глаза: «Мы же понимаем, что такое президентские послания… Мели, Емеля, — твоя неделя! Это популизм. А нам тут, в наших ведомствах, работать надо, мы же люди серьезные. Дай бог, если будет хотя бы один ребенок — и то уже хорошо…»

— А, к примеру, материнский капитал сколько-нибудь способствовал стимулированию рождаемости в России?

— Практически нисколько не способствовал. Но это не значит, что он не нужен. Это крайне важная социальная мера. Хотя мы понимаем, что материнский капитал — это помощь со стороны многодетных семей нашим банкам и строителям.