Россия поменяет олигархов

В России стартовал новый этап процесса пересмотра итогов приватизации. Суд принял несколько решений о незаконности продажи краснодарского завода имени Г. М. Седина. Это предприятие стало первым переданным в частные руки государственным активом. Сделка состоялась ещё в 1990 году под контролем первых лиц КПСС. Судебный вердикт свидетельствует о том, что неприкосновенных перед лицом деприватизации более не существует. Ссылки на исковую давность не работают, сохранение денег добросовестным приобретателям никто не гарантирует.

На момент распада Советского Союза завод имени Седина был одним из крупнейших в мире станкостроительных предприятий. Производимые им агрегаты не имели аналогов и экспортировались в 90 стран мира. Не удивительно, что ещё в ходе горбачёвской перестройки на прибыльный актив обратили внимание европейские бизнесмены. В мае 1988 года представители ФРГ, Минстанкопрома СССР и объединения «Станкоимпорт» подписали на предприятии соглашение о сотрудничестве. Спустя месяц партнёром завода стала германская компания по производству карусельных станков Schiess AG.

В сентябре 1990 года руководство завода заключило договор аренды имущества с Минстанкопромом СССР. И уже через три месяца здания и оборудование были выкуплены новыми собственниками, в число которых вошли подписавшие соглашение немецкие партнёры. Завод был преобразован в МАО «Седин».

Источники «Октагона» сообщают, что одним из инициаторов продажи предприятия был экс-председатель Совета министров СССР Николай Рыжков.

Предчувствуя скорый развал Союза, верхушка компартии искала проекты, которые бы позволили ей встроиться в будущие рыночные отношения. МАО «Седин» стало одним из них.

В 1994 году законность договора аренды подтвердил суд, но спустя почти 30 лет Генпрокуратура извлекла это дело из пыльных ящиков и придала ему новый оборот. В июне этого года было отменено решение о приватизации четырёх зданий. В июле в собственность государства вернулись литейный цех и земельный участок под ним. В настоящее время рассматривается третий иск – о возвращении в собственность РФ остальных зданий.

Авторами последующей постсоветской приватизации считаются Егор Гайдар и Анатолий Чубайс. Политики и СМИ того времени уверяли, что передача активов из рук неэффективного собственника в лице государства частникам повысит деловую активность и приведёт к расцвету экономики.

Последующая ваучерная приватизация привела к обогащению узкой группы лиц, по большей части состоявшей из бывших красных директоров и мафиози. Последним, например, достались пакеты акций Нижнетагильского металлургического комбината и Первоуральского новотрубного завода. Затем они были с большой выгодой перепроданы следующим собственникам.

Ещё более спорными оказались организованные в 1995 году залоговые аукционы.

В ходе них Правительство получало кредиты в коммерческих банках под залог акций госпредприятий, таких как ЮКОС, «Норильский никель», «Сибнефть». В большинстве случаев кредиты не возвращались, и ценные бумаги по заниженной стоимости переходили в собственность кредиторов. По итогам этих аукционов в России появились первые олигархи-миллиардеры: Борис Березовский, Михаил Ходорковский (включён в реестр физических лиц, выполняющих функции иностранного агента), Роман Абрамович и другие.

В последующие годы в частные руки попала часть нефтяных предприятий (ТНК, Восточная нефтяная компания, «Славнефть», ЛУКОЙЛ и другие), энергетические и прочие активы. Но продажа наиболее знаковых активов, таких как ОАО «РЖД» и «Аэрофлот», была отложена в долгий ящик.

Первые заявления о допущенных в ходе приватизации нарушениях прозвучали ещё в 2004 году. Экс-председатель Счётной палаты Сергей Степашин пояснил, что действовавшая на тот момент правовая база не обеспечивала надлежащего юридического оформления процесса приватизации. Он перечислил случаи, когда Госкомимущество не регистрировало свои акты о продаже активов в Минюсте, а значит, они были незаконными.

Первый прецедент деприватизации был создан в 2014 году, когда суд по иску Генпрокуратуры признал, что продажа «Башнефти» прошла с нарушениями, и обязал собственника актива – АФК «Система» – вернуть акции в собственность Российской Федерации. «Система» была признана добросовестным приобретателем и смогла получить компенсацию от предыдущего владельца ценных бумаг.

В 2018 году по решению суда в собственность государства вернулось ПАО «Владивостокский морской торговый порт», в 2020-м – Башкирская содовая компания, в 2021-м – Соликамский магниевый завод и «Кучуксульфат».

Начиная с 2022 года аналогичные решения стали приниматься десятками.

Считается, что одним из поводов для этого стало сделанное президентом Владимиром Путиным заявление о том, что в середине 1990-х годов в Правительстве работали сотрудники ЦРУ, которых впоследствии в США привлекли к ответственности за участие в приватизации российских активов.

Громкое решение лета 2023 года – о незаконности приобретения депутатом Госдумы Андреем Колесником в начале 2000-х годов АО «Калининградский морской торговый порт». В числе новых исков – об изъятии в пользу государства акций Ростовского оптико-механического завода, ПАО «ТГК-2», АО «Метафракс Кемикалс», АО «Волжский оргсинтез» и других предприятий.

Говоря о причинах тренда на деприватизацию, экономист Дмитрий Прокофьев выделяет одну из наиболее важных – неготовность российской системы гарантировать права собственника.

– В любой стране мира есть персоны, которые не против получить чьи-то активы без согласия их собственника. Но в правовом смысле обычно всё обставлено так, что овчинка выделки не стоит: издержки такой процедуры могут оказаться очень высокими. В России реальные решения принимают люди, представляющие «правительство» (в широком смысле этого слова). Появляется коллизия: чтобы защищать собственность, нужно обладать властью. Участники приватизации отдавали себе в этом отчёт, – заявляет собеседник «Октагона».

Эксперт обращает внимание на отсутствие реального сопротивления решениям о возвращении активов государству со стороны их сегодняшних собственников. Если это участники системы принятия решений, то они понимают, что в том или ином виде их потери будут компенсированы.

По мнению экономиста, практика деприватизации отрицательно сказывается на инвестиционной привлекательности и традициях ведения бизнеса:

«Непринятие итогов приватизации ещё долго будет отравлять инвестиционный климат в стране. В таких условиях уменьшается доля тех, кто готов делать долгосрочные вложения. Инвестируют только на короткий срок и только когда можно получить очевидную прибыль. Вспоминается понимание бизнеса, выраженное фразой “купи – продай”».

Дмитрий Прокофьев напоминает о двух стилях построения бизнеса, которые иногда называют «виски» и «водка». Первый по аналогии с длительным циклом изготовления виски предусматривает долгосрочные инвестиции, выполнение ряда условий и гарантии собственности (пока виски зреет в бочке). Второй – максимально быстрое получение прибыли при минимуме рисков и затрат (в случае с производством водки это смешивание спирта с водой). Россия в свете последних изменений в большей степени напоминает водочный завод.

Эту позицию разделяет экономист Антон Любич:

– К происходящему процессу я отношусь резко отрицательно. Он охватывает не только крупную, но и мелкую собственность, при этом суды без должных оснований, по моему личному профессиональному суждению, отказываются применять сроки исковой давности и отказывают в защите прав добросовестных приобретателей. Это подрывает основы правовых гарантий частной собственности в стране и лишает покупателей объектов в России возможности при разумной осмотрительности обезопасить себя от рисков последующего изъятия при совершении сделок. В среднесрочной перспективе это спровоцирует сокращение внутренних частных инвестиций и дополнительный отток капитала из страны.

Ряд опрошенных изданием экспертов также не исключает, что возвращение стратегических активов в руки государства не станет окончательным решением.

– Правительство не заинтересовано в управлении сложными производствами. Передача их в руки госкорпораций будет обоснованна лишь в отдельных случаях. После деприватизации нас может ждать новая приватизация с последующим появлением новых представителей олигархического сословия, – считает информированный участник рынка.

Адвокат коллегии адвокатов «Белых и партнёры» Дмитрий Земеров рассматривает принимаемые судами решения как проявление тренда на борьбу с коррупцией.

– Как правило, имели место нарушения в порядке реализации долей в компаниях. Были сделки на нерыночных условиях, когда продажная цена активов значительно отличалась от рыночных либо реализовывалась практически за бесценок, – объясняет он. – Также можно говорить о негласных договорённостях представителей государства с покупателями в обход законодательства и установленных процедур. В рамках коррупционных дел рассматривается множество эпизодов о коммерческом подкупе как в уголовной, так и в административной и гражданско-правовой плоскостях.

Дмитрий Земеров отмечает, что для участников дел о деприватизации зачастую единственным способом защиты становится апелляция к пропущенным срокам давности. По стандартным делам срок обычно составляет три года, но в некоторых случаях может достигать 10 лет. Пропуск сроков может служить основанием для отказа от прокурорского иска. Но здесь нужно учитывать некоторые тонкости.

«Суд интерпретирует сроки исковой давности. При этом он может исходить не из того, когда фактически была совершена сделка, а из того, когда о сопряжённой с коррупцией сделке стало известно уполномоченному органу – прокуратуре».

Дмитрий Земеров
адвокат коллегии адвокатов «Белых и партнёры»

В ходе дискуссий о нарушении прав добросовестных приобретателей эксперт призывает учитывать то, что до последнего времени в России были распространены нормы иностранного (преимущественно английского) права, предусматривающие проведение перед заключением крупной сделки процедуры дью-дилидженс (Due Diligence). Она позволяет покупателю составить объективное представление об объекте инвестирования, включая оценку инвестиционных рисков.

– В практике английского права процедура дью-дилидженс является обязательным условием. До 2022 года она применялась в России по значительной части сделок, в том числе международных. Добросовестные приобретатели не должны отрицать дью-дилидженс и должны проводить финансовый и иной аудит, – заключает собеседник издания.

Константин Джултаев