Почему замалчивается подвиг защитников Заполярья

Трагический для армии и страны начальный период Великой Отечественной войны в общественном сознании символизируется только одним героическим эпизодом – обороной Брестской крепости. Она стала каноном героического сопротивления РККА потому, что примеров удачных действий РККА в начале войны почти нет. Контрудар 99-й дивизии на Перемышль да десанты в Румынии – маловато для гигантского фронта от Баренцева до Черного морей. 

Мы знаем об отчаянном сопротивлении пограничников – застав 86-го Августовского, 87-го Ломжинского, 88-го Чижевского, 17-го Брестского погранотрядов, о подвиге 6-й погранзаставы в Карелии. Но это пограничники – бойцы элитных подразделений. А что же армия? Вспоминается героическая история одиночного танка КВ-1, сутки сражавшегося с немцами под Расейняем. Все остальное выглядит недостаточно убедительно.

Это настоящая загадка истории: почему так мало известно о самой, точнее – единственной удачной оборонительной операции Красной Армии 1941 г.? В учебниках, книгах и статьях очень редко, скороговоркой упоминается о том, что на полуострове Рыбачий немцам так и не удалось перейти границу в районе пограничного знака №1. 

Захватить Мурманск или хотя бы перерезать Мурманскую железную дорогу вермахт и союзные ему финские войска так и не смогли, а ведь они захватывали города, находившиеся в сотнях километров от границы. Мурманск расположен совсем рядом к границе, он был крайне важен для снабжения СССР и для боеспособности Северного флота, и немцы бросили на его захват большие силы. И эта уникальная для начала войны ситуация никак не популяризировалась в СССР, не вспоминают о ней и в нынешней России.

Почему военные действия в Заполярье развивались по совершенно другому, по сравнению со всеми остальными пограничными районами, сценарию? Да потому, что Сталин и начальник Генштаба Г.Жуков строжайше запретили войскам приграничных округов готовиться к войне». А командующий Ленинградским военным округом генерал Маркиан Попов еще 14-15 июня приказал 122-й стрелковой дивизии выдвинуться к границе на Кольском полуострове и изготовиться к бою. 

17 июня командующий Северным флотом контр-адмирал Арсений Головко, в нарушение категорического приказа Сталина - не реагировать на разведывательные полеты немецких самолетов над советскими военными базами - приказал открыть по нарушителям огонь и объявил на флоте оперативную готовность. Он рисковал не только карьерой, но и жизнью – за нарушение приказа могли расстрелять. 19 июня генерал М.Попов приказал 1-й танковой дивизии, дислоцировавшейся в Пскове, прибыть в Мурманск, а 21 июня была объявлена боевая тревога, и части 52-й стрелковой дивизии, располагавшиеся в Мурманске, Мончегорске и Кировске, были приведены в состояние полной боевой готовности. 

В тот же день командующим ВМФ адмиралом Николаем Кузнецовым тревога была объявлена на Северном флоте. Что вызвало гневную реакцию начальника Генштаба Г.Жукова, не простившего генералу и адмиралам своеволия: Сталин и будущий «маршал Победы» требовали никаких подготовительных действий по отражению вероятного вторжения врага не проводить. Но покарать своевольников не успели: 28 июня немецкие войска перешли границу – и оказалось, что в 14-я армия (командующий – Валериан Фролов) и Северный флот заняли боевые позиции и были готовы к бою.

Генерал М.Попов, находившийся до начала войны в Ленинграде, не случайно опасался за Мурманск: там проходила граница с оккупированной немцами Норвегией, и вражеский удар грозил прежде всего оттуда. А позиция Финляндии на 22 июня оставалась неопределённой: правительство этой страны колебалось и ещё не приняло решения о начале войны. Финляндия ещё раньше обязалась пропустить немецкие войска из Норвегии для удара по Мурманску, но в первые дни войны на советско-финляндской границе было тихо. Немцы затянули с наступлением на Мурманск до 28 июня потому, что уговаривали Хельсинки начать войну, чтобы ударить по Мурманску одновременно с атаками финских войск на других участках границы, но финны продолжали колебаться. 

Однако 25 июня по приказу Сталина советская авиация подвергла массированным бомбардировкам города Финляндии, в том числе Хельсинки, и сомнения финнов улетучились. Война пришла и на советский Север: немцы и финны обрушились на Мурманск, Кандалакшу, начали наступление на Ленинград и Петрозаводск. Но ещё 24 июня генерал М.Попов был переведён из Ленинграда в Мурманск – командовать только что созданным Северным фронтом (впоследствии – часть Карельского фронта).

А что же Сталин, недовольный тем, что Попов и Головко осмелились в нарушение его преступных приказов подготовиться к нападению врага? Он 29 июня телеграфирует В.Молотову: «Не кажется ли тебе, что кто-то нарочно открывает немцам дорогу на этом важном участке? Что за человек Попов?» Это вместо благодарности!..

За 5 недель кровопролитных боев на Кольском полуострове немцы и финны продвинулись только на одном направлении и всего на 40 километров, так и не выйдя ни к Мурманску, ни к железной дороге. В этих боях элитная немецкая 6-я горная дивизия СС «Норд» была обескровлена, а 3-я горнострелковая дивизия (это ее солдат у нас называли «альпийскими стрелками») – разгромлена и почти уничтожена.

При этом в составе 14-й армии было 52600 чел. личного состава, а противостоявшие армии войска противника насчитывали 97041 чел., то есть имели почти двойное превосходство (на решающих направлениях - четырехкратное), в то время как на всех остальных фронтах на стороне РККА было гигантское превосходство в численности и боевой технике. 

Более того: на Мурманск наступали не простые части вермахта, а горнострелковый корпус «Норвегия» - элитные части, куда брали только физически сильных, имевших спортивную подготовку солдат не моложе 24 лет, а также закаленные в боях финские егеря. И тем не менее к ноябрю 1941 г. немецкое наступление окончательно захлебнулось, хотя к тому времени немецко-финские силы превысили 250 тыс. чел., а советские возросли только до 150 тыс. Командование РККА до самого конца 1941 г. перебросило под Мурманск только одну, 88-ю стрелковую дивизию; советская группировка, защищавшая важнейшее направление, опиралась только на скудные людские ресурсы Кольского полуострова!

Немецкие генералы, вынужденные искать объяснение своему поражению, ссылались на труднопроходимый ландшафт (эту версию по непонятной причине с маниакальным упорством поддерживают советские и нынешние российские историки), хотя безлесные сопки вовсе не являются труднопроходимыми, по ним спокойно передвигались и танки, и автомобили. Почему-то ни горные хребты Балкан, ни поросшие густыми лесами Арденны и Вогезы немецкие войска не останавливали.

Немецкое объяснение «неприступности» полуострова Рыбачьего, где вермахт вообще не сумел прорваться за пограничные столбы, просто смехотворно – якобы «там выстроена мощная оборона с большим количеством береговой артиллерии». Эта «мощная оборона» состояла из трех 130-миллиметровых и четырех 100-миллиметровых орудий, итого - всего семь. Прямо скажем, это отнюдь не вырубленные в скалах форты норвежского Оскарборга, не железобетонный бельгийский Эбен-Эмаэль и не бронебашенные батареи Севастополя. Все они немцев не остановили, хотя и имели десятки орудий калибром до 306 мм и гарнизоны в тысячи бойцов.

В ходе обороны Заполярья советская морская пехота неоднократно высаживала тактические десанты, и все они достигали успеха – в противоположность страшной катастрофе, которой окончилась Керченско-Феодосийская операция 1941-42 гг., гибели Петергофского десанта, или весьма сомнительному по результатам десанту на Малую землю в 1943 г.

Советскими войсками в Заполярье командовали не жестокие фанатики, наподобие Жукова, и не безграмотные маньяки типа Мехлиса, погубившего советские войска в Крыму, а настоящие военачальники. Они не боялись нарушать преступные распоряжения Сталина и его начальника Генштаба, они стремились как можно лучше подготовиться к обороне и как можно эффективнее воевать.

Этого им не простили. Адмирал Н.Кузнецов несколько раз попадал в опалу. После войны над ним был организован т.н. «суд чести», обвинивший его в передаче секретной информации союзникам во время войны.

Его признали виновным, но… освободили от уголовного наказания, «учитывая боевые заслуги в прошлом». Стоит ли говорить, что обвинения были клеветническими от начала и до конца?

Г.Жуков до самой отставки терзал адмирала, осмелившегося нарушить его приказы не готовиться к войне. В декабре 1955 г. Н.Кузнецова сняли с должности под предлогом виновности во взрыве на линкоре «Новороссийск», хотя он в это время находился в отпуске, понизили в звании до вице-адмирала и отправили в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте». И только после снятия Г.Жукова в 1957-м преследования самого выдающегося советского флотоводца прекратились.

Досталось и генералу М.Попову. «20 апреля 1944 г. постановлением ГКО от 20 апреля 1944 г. № ГКО-5689сс М.М.Попов был снят с должности командующего 2-м Прибалтийским фронтом и понижен в звании с генерала армии до генерал-полковника с формулировкой «как не справившийся с командованием фронта» (Горьков Ю.А. Государственный Комитет Обороны постановляет (1941-1945). Цифры, документы. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - С. 530-531). По мнению историка О.С.Смыслова, автора биографии М.М.Попова, главными причинами столь сурового и несправедливого наказания стали конфликты М.М.Попова с первым заместителем начальника Генерального штаба А.И.Антоновым и членом военного Совета 2-го Прибалтийского фронта Н.А.Булганиным, а не неудачные действия фронта» (Смыслов О.С. Забытый полководец. Генерал армии Попов. - М.: Вече, 2015. - с. 341-379). Генерал-майор П.Григоренко писал о генерале Попове: «Он был куда более умный командующий, чем многие другие, но его в кругах, близких к Сталину, а может просто сам Сталин, недолюбливали…» (Григоренко П.Г. В подполье можно встретить только крыс… - NY.: Детинец, 1981). Можно добавить: не только более умный, но и более человечный, и более ответственный – перед солдатами и Родиной.

Генерал В.Фролов и адмирал А.Головко, командовавшие войсками на Кольском полуострове, в опалу не попали, но и карьерный рост для них был закрыт. Хотя кого еще стоит двигать вверх, как не военачальников, с самого начала продемонстрировавших свою решительность и умение воевать?

Военачальники на Кольском заслужили уважение солдат и офицеров – отсюда и дисциплина, и стойкость бойцов и командиров. Ни паники, ни трусости, ни дезертирства – ничего этого на Севере, в отличие от всех других фронтов, не было.

При подходе немцев в советских тюрьмах расстреливали заключенных вне зависимости от тяжести их вины и от того, был ли человек осужден или только находился под следствием. В Мурманске же заключенных освободили и дали им оружие, причем направив не в штрафбаты, а в обычные воинские части. И бывшие зэки воевали отлично – на доверие люди, как правило, отвечают доверием.

Единственный эпизод битвы на Крайнем Севере, о котором иногда упоминают в книгах и статьях - это героическая эпопея 6-й погранзаставы Никиты Кайманова: 146 солдат и командиров 19 суток сдерживали атаки двух батальонов врага, а потом прорвались к своим. Потери заставы составили 19 человек. А почему? Да потому, что пограничники Карелии (опять же спасибо генералу М.Попову!) подготовились к бою, а сам лейтенант Н.Кайманов, не имея связи с командованием, не струсил, а отдал приказ прорываться к своим, за что вполне мог быть расстрелян (оставил заставу без приказа) – и прорвался. Вот такие были командиры на Севере.

И еще одно: в Заполярье командиры, пользуясь оторванностью от «Большой земли», не давали развернуться особистам и смершевцам, которые наносили нашей армии ущерб, сравнимый с военными потерями.

«Сам факт создания СМЕРШ наводит на мысль об абсолютной непригодности не только традиционных форм чекистского контроля за армией, но и недееспособности чекистской организации вообще. Война наглядно показала: машина НКВД себя исчерпала, оказавшись совершенно непригодной для дел, когда противник – настоящий, а не шпионы, придуманные в кабинетах. К началу 1943 г. это уже огромная, забюрокраченная, неповоротливая и просто зажиревшая структура, практически переставшая «ловить мышей» – реальных шпионов и диверсантов.

На тот момент под началом Берии было 11 заместителей, в одном лишь центральном аппарате – свыше 100 структурных подразделений, 118 республиканских и областных управлений; особые отделы 14 фронтов, семи округов и четырех флотов; 43 транспортных отдела НКВД – на железнодорожном транспорте; само собой, контрразведка, разведка, диверсанты, террористы, правительственная ВЧ-связь. И – пять «войск»: пограничные, внутренние, по охране особо важных предприятий промышленности, конвойные, по охране железных дорог. А еще, помимо милиции, пожарных, архивистов, истребительных батальонов и МПВО (местная противовоздушная оборона), – огромная промышленно-лагерная империя: тюремное и еще 10 лагерных управлений, лишь одним из которых был ГУЛАГ…

А толку-то, если в итоге хваленые чекисты провалили, как полагал Сталин, все – и врага не разведали, и настоящих немецких шпионов с диверсантами прозевали. Не говоря уже о том, что должным образом не держали под надзором военачальников.

Где были зоркие чекисты, если они позволили военным отступать до Москвы, Волги и Кавказа?! Как они допустили, что в 1941 г. в плену оказалось 68 одних лишь генералов (комбригов, комдивов, бригадных, дивизионных и корпусных комиссаров), да еще 18 добавилось к ним в 1942-м? Что целых 3,5 миллиона командиров и красноармейцев, включая сына самого вождя, в 1941-м очутились там же – вместо того, чтобы сражаться до последнего патрона? И это невзирая на то, что Красная армия была пронизана огромной сетью стукачей: по данным исследователя «Мемориала» Никиты Петрова, с 1 июля 1941 года по 1 января 1943 г. армейские особые отделы НКВД завербовали 1 миллион 85 тысяч осведомителей и агентов.

Одновременно выяснилось, что чекисты не способны качественно организовать в тылу врага ничего – ни разведки, ни партизанского движения, ни диверсий с террором.

Зато с террором (против своих) у них получалось» (В.Воронов «СМЕРШ, личное оружие Сталина», «Совершенно секретно», №4/287, 25.03.2013).

Известно, что командир заполярного разведотряда Виктор Леонов предложил особистам покинуть его группу, сославшись на болезни (не разведчиков, а самих особистов) или на что-нибудь еще. Отказаться от «просьбы» отчаянного разведчика не осмелился никто, а уполномоченного особого отдела, приехавшего из Мурманска и решившего разобраться, что происходит, Леонов просто не пустил в отряд. От ареста и трибунала его защитил контр-адмирал А.Головко… Известны и другие случаи, когда командиры частей не давали особистам арестовывать солдат и офицеров и прогоняли их с фронта.

А.Головко, в отличие от того же Г.Жукова и многих других военачальников, отказывался выполнять приказы, которые привели бы к большим и неоправданным жертвам, и даже саботировал операции, если не считал их необходимыми. 

В частности, во время Петсамо-Киркенесской операции в январе 1944 г. А.Головко отказался послать корабли флота на перехват каравана немецких судов, вывозивших войска из штурмуемых Красной Армией портов. Наши моряки могли нанести определенный урон противнику, но их собственные потери были бы невосполнимы. Некоторые «историки»-сталинисты до сих пор обвиняют адмирала в трусости – его, известного личной храбростью! Так же поступали и сухопутные военачальники-северяне. Не было под Мурманском ни Невского пятачка, ни Мясного Бора, ставших символами бессмысленной гибели десятков и сотен тысяч советских солдат.

Успехи советских войск в Заполярье объясняются тем, что они воевали наперекор тому, как было принято в Красной Армии. Там части, которыми командовали честные, грамотные и ответственные офицеры, воевали храбро и умело – как положено русским офицерам. М.Попов, В.Фролов и А.Головко не были военными гениями: они совершали ошибки и просчёты, страдали человеческими слабостями (М.Попов, в частности, злоупотреблял алкоголем). 

Но главный подвиг они совершили: Мурманск и железную дорогу удалось удержать, и в результате – обеспечить бесперебойное поступление в Красную Армию американской и британской техники и вооружений, необходимых фронту. Сумели отразить наступление, имея меньше сил, чем противостоявшие им немецкие и финские войска. Это разительно отличается от картины, наблюдавшейся на всех остальных направлениях немецкого наступления в 1941 г.

Поэтому об обороне Заполярья решили помалкивать, чтобы не поблек ореол «героев» - Сталина, Жукова и иже с ними. Вдруг бы начали сравнивать оборону Мурманска с обороной Одессы, Таллина, Смоленска, Ростова, Киева, Севастополя?