Попытка диалога Андрея Платонова со Сталиным

Одним из постов, который Сталин занимал в не лучшие для себя времена, был пост наркома рабоче-крестьянской инспекции. В феврале 1927 года РКИ подверглась очередной реорганизации с целью повысить ее эффективность, вырвать из тисков забюрокраченности. И хотя Сталин к этому времени уже перестал быть наркомом РКИ, тем не менее, инспекция все еще находилась в его ведении, ни один важный вопрос в рамках ее деятельности не решался без его ведома.

В 1929 году в сентябрьском номере журнала «Октябрь» публикуется рассказ Андрея Платонова «Усомнившийся Макар». В нем дана острая сатира на деятельность государственного аппарата.

Деревенский мужик Макар Ганушкин, будучи оштрафован председателем колхоза, едет в Москву на заработки, чтобы заплатить штраф. В ночлежке он знакомится с пролетарием Петром.

Дежурный отделения милиции отправляет Макара и Петра в институт душевнобольных. В нем нашлась книжка Ленина, которую Петр стал читать Макару: «Наши учреждения – дерьмо, - читал Ленина Петр, а Макар слушал и удивлялся точности ума Ленина. – Наши законы – дерьмо. Мы умеем предписывать и не умеем исполнять. В наших учреждениях сидят враждебный нам люди, а иные наши товарищи стали сановниками и работают, как дураки…

Другие больные душой тоже заслушались Ленина – они не знали раньше, что Ленин знал все.

- Правильно! – поддакивали больные душой и рабочие и крестьяне…

И я не теряю надежды, что нас за это когда-нибудь поделом повесят…» (1)

Так прозвучало в изложении Платонова содержание статьи «Лучше меньше да лучше», продиктованной В.И. Лениным 2 марта 1923 года. Эта работа, как и предыдущая («Как нам реорганизовать РабКрИн»),  была направлена против Иосифа Сталина.

Сталин прочитал рассказ «Усомнившийся Макар» и признал его политически вредным. Исполнявший обязанности редактора журнала «Октябрь» Александр Фадеев в письме к Розалии Самойловне Землячке писал: «Я прозевал недавно идеологически двусмысленный рассказ А. Платонова «Усомнившийся Макар», за что мне поделом попало от Сталина… - рассказ анархистский …» (2)

Один из руководителей РАППа Л. Авербах в ноябрьском номере все того же журнала «Октябрь» опубликовал статью «О целостных масштабах и частных Макарах», в которой обвинил Платонова в гуманизме. По мнению Авербаха на свете нет чего-либо «более истинно человечного, чем классовая ненависть пролетариата».

Статья завершается грозным последним предупреждением: «Писатели, желающие быть советскими, должны ясно понимать, что нигилистическая распущенность и анархо-индивидуалистическая фронда чужды пролетарской революции никак не меньше, чем прямая контрреволюция с фашистскими лозунгами. Это должен понять и А Платонов». (3)

В примечании к статье Авербаха редакция «Октября» сообщила, что «напечатание рассказа в журнале считает ошибкой». (4) Это мнение разделили

1. А. Платонов. Впрок. Москва, 1990, стр. 634.

2. А. Фадеев. Собрание сочинений. Москва, 1959- 1961, т.5, стр. 304.

3. Л. Авербах. О целостных масштабах и частных Макарах. «Октябрь». №11, 1929, стр. 165-169, 171.

4. «Октябрь», №11, 1929, стр. 164.

Александр Серафимович, Александр Фадеев и Михаил Шолохов.

В «Усомнившемся Макаре» Платонов только приблизился к теме деятельности Сталина… Петр и Макар в последней главе попадают на работу в РКИ. Но в конце-концов в ней остается один Лев Чумовой: «И присутствовал он там до тех пор,  пока не была назначена комиссия по делам ликвидации государства». (1) Таким образом, перспективы у страны, по мнению Платонова, нет никакой…

Настоящий шквал тяжких обвинений вызвала повесть А. Платонова «Впрок. Бедняцкая хроника», в которой он рассказывает о своей поездке по колхозам Воронежской губернии в марте 1930 года. Время действия четко указано уже в первом предложении. В конце повести определено и место действия, когда перечисляются реальные селения Острогожского района: Ольшаны, Гумны, Писаревка, Осиповка, Рыбинская, Александровка, в которых властной рукой насаждаются колхозы и сельхозартели.

В повести «Впрок» говорятся, вроде бы, правильные с точки зрения партийных аппаратчиков слова. Не случайно же эту повесть, как и рассказ «Усомнившийся Макар», напечатал не кто-нибудь, а сам Александр Фадеев. Правда, на этот раз не в «Октябре», а в «Красной нови» (1931, №3). Но в последнем абзаце повести вдруг произносится нечто малоутешительное: «… Я надеюсь, что коммунизм наступит скорее, чем пройдет наша жизнь, что на могилах всех врагов, нынешних и будущих, мы встретимся с товарищами еще раз и тогда поговорим обо всем окончательно». (2)

Внимательно ознакомившись с повестью Иосиф Сталин вновь нелицеприятно высказал Фадееву свое крайнее недовольство. По воспоминаниям В.П.Полонского и В.А. Сутырина Сталин назвал повесть «Впрок» «сволочной». Безумно напуганный Александр Александрович в статье «Об одной кулацкой хронике» объявил Платонова врагом, который дышит «звериной кулацкой злобой».

Фадеева раздражают «идиотские шутки». (3) Он неистовствует из-за «бессмысленного, тупого, животного юмора». И это не случайное обвинение. Теоретик марксизма И. Нусинов, выступая в 1930 году в Коммунистической академии, заявил, что пролетариат не только не имеет чувства юмора, но и никогда не сможет его иметь. Пока пролетариат борется за власть, он может смеяться только зло, а когда он уже победил- смеяться уже не нужно, ибо смех демобилизует. (4)

Критическую статью, о повести «Впрок» в том числе, «В чем «сомневается» Андрей Платонов» опубликовал 10 июня 1931 года в «Литературной газете» Алексей Павлович Селивановский.

12 июня 1931 года в газете «За коммунистическое просвещение» появилась разгромная статья Д. Ханина «Пасквиль на колхозную деревню». Во втором номере газеты «Пролетарский авангард» П. Березов опубликовал статью «Под маской», в которой вынес свой приговор Платонову. Не менее категоричен оказался И. Макарьев, опубликовавший статью «Клевета» в 18-ом номере журнала «На литературном посту» за 1931 год.

1.      А. Платонов. Впрок. Москва, 1990, стр.635.

2.      А. Платонов. Впрок. Москва, 1990, стр. 436.

3.      А. Фадеев. Об одной кулацкой хронике. «Красная новь», №5-6, 1931, стр. 208

4.      Цит. по: Р. Юренев. Советская кинокомедия. Москва, 1964, стр. 181.

Ближе всех к истине оказался Александр Фадеев, когда сказал: «Наш

«юродивый» Андрей Платонов просто воспроизводит чаяновскую кулацкую

утопию» (1)

Платонов отвергает темпы и формы сталинской коллективизации, поскольку они убивают в русском человеке душу, лишают его самостоятельного мышления, вновь и вновь утверждая идею о том, что только партийные руководители могут его накормить и даже научить чистить зубы.

В повести «Впрок» показано, что сельхозартель «Награжденные герои» и многие другие строятся на основе принципов описанных именно Чаяновым: «Система коммунизма посадила всех участников хозяйственной жизни на штатное поденное вознаграждение и тем лишила их работу всяких признаков стимуляции… Отсутствие стимуляции сказывалось не только на исполнителях,  но и на организаторах производства, ибо они, как и всякие чиновники, были заинтересованы в совершенстве самого хозяйственного действия, в точности и блеске работы хозяйственного аппарата, а вовсе не в результате его работы. Для них впечатление от дела было важнее самого дела». (2)

Сталкиваясь на своем пути с колхозниками разных артелей, автор видит в них почти что детей, ибо печать инфантилизации лежит на многих их действиях. Это яркая примета тоталитаризма. С одной стороны – отец нации, вождь. С другой – винтики и шпунтики, рядовые исполнители. Именно на эту идею работает эпизод с Кондровым, который говорит: «Всякое слово хрустит в уме, читаешь – и как будто свежую воду пьешь: только товарищ Сталин может так сообщать!» (3)

Фадеев, обвиняя Платонова во множестве преступлений, включает в список злодеяний и богохульство: «…Обнаглел настолько, что позволяет себе заниматься своими юродивыми пошлостями и тогда, когда он говорит о Ленине!» Назвать имя Сталина Фадеев не рискнул, хотя имел для этого все основания. Ведь один из героев повести «Впрок» Упоев мечтает: «Нам нужен живой-и такой же, как Ленин… Засею землю - пойду Сталина глядеть: чувствую в нем свой источник. Вернусь, на всю жизнь покоен буду». (4)

Каждому читателю повести было заведомо понятно, что такой ходок прямиком угодил бы в тюрьму или психбольницу.

Восьмого июня 1931 года Платонов написал покаянное письмо Сталину, по всей видимости, под мощным нажимом весьма ответственных товарищей. В письме он пишет: «В журнале «Красная новь» напечатана моя повесть «Впрок». Написана она более года тому назад. Товарищи из рапповского руководства оценили эту мою работу как идеологически крайне вредную. Перечитав свою повесть, я многое передумал; я заметил в ней то, что было в период работы незаметно для меня самого  и явно для всякого пролетарского человека – кулацкий дух, дух иронии, двусмысленности, ухищрений, ложной стилистики и

1.      А. Фадеев. Об одной кулацкой хронике. «Красная новь», №5-6, 1931, стр. 209

2.      И. Кремнев. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии. стр. 32.

3.      А. Платонов. Впрок. Москва, 1990, стр. 389.

4.      А. Платонов. Впрок. Опальные повести. Нью-Йорк, изд. им. Чехова, 1955, стр. 259.

т.д. Получилась действительно губительная работа, ибо её только и можно истолковать во вред колхозному движению. Но колхозное движение – есть самый драгоценный, самый, так сказать, «трудный» продукт революции. Этот продукт, как ребёнок, требует огромного, чуткого внимания, даже при одном только приближении к нему. У меня же, коротко говоря, получилась какая-то контрреволюционная пропаганда…» (1)

Попытка диалога Андрея Платонова и его литературных героев со Сталиным была изначально обречена на провал и в жизни, и в прозе… Реакция властей на письмо писателя - еще одно тому подтверждение.