Из моего послевоенного детства у Каспийского моря

Летняя жара нам, пацанам,  не была в тягость. Наверно, помогала низкая влажность. Все лето одежда состояла исключительно из белых   трусиков. В основном шлепали босиком, выбирая затененные места и быстро перебегая раскаленный солнцепек. Привычной для северян травы нигде не было, да  если и была, то щетинилась занозистой верблюжьей колючкой.  Особенно мучительно было бежать по крупной каспийской морской гальке, лучше - пусть мягкий, но асфальт. До сих пор помню постоянное ощущение набравшегося между пальцами ног битума. Но когда особенно пекло, все же приходилось одевать сандалии, хотя они конечно же сильнее приклеивались к разжиженному асфальту. 

Если западный ветер    отгонял от берегов мазут, шли купаться в море. Голышом. Вода была довольно чистая и чрезвычайно соленая. Поэтому плавать было легко, и мы, иногда, часами плескались в море. Морская вода мгновенно залечивала наши многочисленные царапины и ссадины.

Иногда ходили на расположенную в военном порту безжизненную галечную косу, отделявшую бакинский залив от моря. Там из деревянного прибойного хлама делали плоты и катались на них,  шестом отталкиваясь от дна… 

Однажды шест сломался и плот потащило на глубину в залив. Все бросились к берегу вплавь и только Богат  трухнул, остался. А плот все несет и несет на глубину. Военные моряки заметили и конечно же послали спасательный катер. Но как только он пришвартовался к плоту, Богат, опасаясь «разбора полетов» с участием родителей, матросам конечно  не дался и в киношном духе: «врешь – не возьмешь»,  сиганул с плота и - к берегу.

Катер, забрав плот, отправился восвояси, но мы-то прекрасно знали, что Богат плавает хреново: «как утюг», и поэтому самый старший и лучший из нас пловец Муха бросился его спасать. Доплыл до Богата. А вот далее события развивались довольно странно… Что у них там было – не ясно, но  немного побарахтавшись вместе и, вроде бы, даже подравшись, они раздельно поплыли к берегу. Богат доплыл до мели первым. Муха же явно обессилел ( может быть из-за хронического голодного истощения), а мы, увидев, что тонет-то уже, кажется, именно спасатель, зашли в море как можно глубже. Потихоньку, многократно отдыхая и едва двигаясь, он все же доплыл до нас, и тут уж мы энергично выволокли его на берег. Оклемавшись, они гневно смотрели друг на друга, но и тот и другой отказались рассказать о тайне их морского общения…

     Ходили ловить на пирс бычков. Пирс был всегда загрязнен скользким мазутом, что делало рыбалку крайне опасным занятием. Свалишься в проем между кораблем и пирсом, так и не выберешься, а на волне и придавит. Но как-то все сходило… 

      В качестве снасти использовалась нитка  с крючком и гайкой в качестве грузила. Бычки были черными, предельно милыми, безобидными и  удивительно симпатичными. Но по идиотской садистской традиции пацаны заставляли их курить папиросу.  

Петр Новыш. Санкт-Петербург

Авторский материал

​