Федор Лукьянов: Запад решает — сохраниться или играть дальше?

Скриншот компьютерной игры. Иллюстрация: cq.ru

Вильнюсский саммит НАТО стал вехой в истории развития альянса. Казалось бы, концептуальные решения приняли в прошлом году в Мадриде. Однако тогда еще не было понятно, насколько глубоко и масштабно блок вовлечется в российско-украинский конфликт. Теперь это понимание появилось, хотя предел втягивания НАТО в боевые действия по-прежнему неясен, он расширяется, пишет в журнале «Профиль» председатель Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов.

Риторика однозначна — прямого участия быть не может, оно чревато мировой и, вероятно, ядерной войной. С этим связано и нежелание однозначно обещать Украине членство в блоке, то есть брать на себя обязательства по ее защите. Об этом прямо говорят в Вашингтоне и с некоторыми экивоками в Берлине. Натовские союзники готовы военно и финансово поддерживать Киев неопределенно долго, фактически делегируя ему право и обязанность сражаться с Россией. Но неопределенно долго не означает бесконечно. Об этом честно сказал президент Чехии Петр Павел — однажды приоритеты изменятся, в Киеве должны отдавать себе в этом отчет. Павел говорит о конце года, возможно, временной горизонт несколько более отдален, но в главном чешский президент, скорее всего, прав.

Почему? Говоря цинично, ставка на «наём» Украины в качестве боевого отряда Запада — удобный вариант. Есть страна, готовая по своим соображениям идти на большие жертвы ради ослабления России, а с тем, что Москве надо, грубо выражаясь, обломать рога, согласны все члены НАТО. Почему бы не оказывать упомянутой стране материальную помощь, тем самым избавляясь от необходимости даже не самим воевать, а всерьез готовиться к военным действиям? (Насколько битва с соседом соответствует интересам воюющего народа, выносим за скобки. Пока нет оснований ждать изменения подхода или смены руководства в Киеве).

Однако здесь в игру вступают внутриполитические обстоятельства западных государств. Исходящую от России угрозу ощущают те из этих стран, кто с ней граничит. Они же составляют авангард тех, кто не только настаивает на всемерном содействии Украине, но и в целом не исключает непосредственного вовлечения в конфликт.

Для остальных русский экспансионизм — пугающий образ, жупел, но не всерьез воспринимаемая опасность. Так что со временем будет все сложнее обосновывать относительно существенные траты на Украину в ущерб прочему. Соответственно, усилится желание зафиксировать ситуацию, чтобы заняться более насущными делами. Это повлияет на судьбу украинского конфликта. И может дать ответ о будущем НАТО.

На протяжении большей части истории блока (конец 1940-х — 1990-е) его политический компонент преобладал над военным. НАТО была коллективным оборонительным альянсом, нужным не для ведения войны против СССР, а для ее предотвращения в условиях ядерного сдерживания. Задачу выполнили политико-дипломатическими средствами с опорой на военный потенциал. Но в 1990-е НАТО превратилась в организацию наступательную. Начиная с боснийской войны силовую составляющую блока стали активно применять для трансформации мира (Югославия, Афганистан, Ливия), а политическую — в качестве инструмента экспансии в направлении Евразии (расширение на восток). Иными словами, если прежде намерение формулировалось как защита ценностей «свободного мира», то теперь как их продвижение.

Украина стала апофеозом трансформации-продвижения, но острота возникшего военного конфликта вернула на повестку тему защиты Запада на случай теперь уже не исключенного прямого столкновения с Россией. Это требует иного подхода, такого опыта не было. Если судить по выступлению в Вильнюсе Джо Байдена, сейчас закладывается основа для долговременной конфронтации с Россией в духе холодной войны. Но острую форму противостояния нужно тогда перевести в хроническую, надежно управляемую, как во второй половине ХХ века. Это подразумевает отказ от напора и «окапывание» на имеющихся рубежах, которые пока никого не устраивают. Натовские страны полагают, что такими рубежами должны стать границы Украины 1991 года.

У России, естественно, другое представление, правда, менее четкое. «Оптимизация» рубежей в ту или иную сторону происходит силовым путем, пока непосредственно только Москвой и Киевом, но риски прямого конфликта между Россией и НАТО уже выше, чем в холодную войну. Альянсу предстоит ответить самому себе на вопрос: какую все-таки миссию он предпочитает — защита рубежей или их расширение? Говоря по-современному, засейвиться или играть.