"Матренин двор" Солженицына - это "Федорино горе".

Когда я пишу, что Солженицын - это махровый графоманище с лживой натурой, обязательно в комментах будет - ага, завидуешь.. А вот его "Матренин двор" - это классика.

Лучшее произведение современности. Без гламура и лоска. И это - в то время - в 1961 году после выхода рассказа - все так считали. А написано оно по реальным воспоминаниям в 1959 году. И столько рецензий получило от самых маститых авторов, что тебе ( мне) лучше бы помолчать.

Молчать не хочу. Хотелось бы только, чтобы этот "Матренин двор" оценили под другим углом. А не под тем, что пытался изобразить автор.

Напоминаю сюжет - слезо-извергательный - бедная нищая старуха ( 60 лет) живет в Костромской области в большом и запущенном доме. Этот дом для себя выбрал писатель - ему хотелось "кондовой и нутряной" России. Здесь - кондовее и быть не может.

Хозяйка встретила его больной - "она лежала на русской печи, тут же, у входа, накрытая неопределенным темным тряпьем, таким бесценным в жизни рабочего человека."

Чем же интересно так ценно для рабочего человека "темное тряпье"? Не знаю.

Зато знаю, что в те же годы - в тех же деревнях , правда Брянской области, в ходу были ватные стеганые одеяла, а верх благополучия - пуховые китайские, которые выдавались строго именно колхозникам за сданную продукцию.

Дальше и вовсе идет сплошное "Федорино горе" - по описанию писателя.

"Кроме Матрены и меня, жили в избе еще — кошка, мыши и тараканы.

Тараканы в кухоньке по ночам кишели, и если поздно вечером, зайдя испить воды, я зажигал там лампочку — пол весь, и скамья большая, и даже стена были чуть не сплошь бурыми и шевелились. "

Ну про мышей и сказу нет - они там везде бегали.. А что скажешь? Такая вот жизнь деревенская у бедной одинокой Матрены. 60-ти лет..

Честно скажу, помня свое детство в деревенских домах таких же одиноких брянских матрен, читать такое мне было удивительно. Незадачливая была какая-то Матрена. Хоть и добрая, хоть и бессребренница.. Но какое-то это сплошное "матренино горе".

Дальше - больше.

"Матрена вставала в четыре-пять утра. Топила русскую печь, ходила доить козу (все животы ее были — одна эта грязно-белая криворогая коза), по воду ходила и варила в трех чугунках:
один чугунок — мне, один — себе, один — козе. Козе она выбирала из
подполья самую мелкую картошку, себе — мелкую, а мне — с куриное яйцо.
Крупной же картошки огород ее песчаный, с довоенных лет не удобренный и всегда засаживаемый картошкой, картошкой и картошкой, — крупной не давал."

Простите мне мою занудливость - а где же куры? Ладно, утки или гуси, но куры-то это не роскошь - и на выпасе с весны до поздней осени самостоятельно, да и пригоршня пшена - не растрата. Да и поросенка всегда держали - на картошке-то.. И самые согбенные бабки из моего детства всегда были при молоке, да яйцах с салом..

А огород - который никто не отменял в деревне? С свеклой, репой, капустой, огурцами? Сад - с яблоками и сливами?

Но бедный писатель ( к слову, тогда учитель с зарплатой в 740 рублей) вынужден быть сидеть на питании у Матрены.

Питание было скудное. Даже и не верится, что писатель к этому был привычен. Хотя - сиротинушка же. Вернее, две сиротинушки.. Кстати, за проживание и питание школа платила Матрене - 100 рублей в месяц.

Итак, питание писателя.

"Что' на завтрак, она не объявляла, да это и догадаться было легко:
карто'вь необлупленная, или суп картонный (так выговаривали все в деревне), или каша ячневая (другой крупы в тот год нельзя было купить в Торфопродукте, да и ячневую-то с бою — как самой дешевой ею откармливали свиней и мешками брали).

Не всегда это было посолено, как надо, часто пригорало, а после еды
оставляло налет на небе, деснах и вызывало изжогу.

Но не Матрены в том была вина: не было в Торфопродукте и масла,
маргарин нарасхват, а свободно только жир комбинированный. Да и русская
печь, как я пригляделся, неудобна для стряпни: варка идет скрыто от
стряпухи, жар к чугунку подступает с разных сторон неравномерно."

Лукавит писатель. А скорее всего - врет. Я до сих пор помню вкус оладушек из русской печи - не подгорелых, а таких как надо - румяных. И картофельный суп - наваристый , с курицей и обжаренными кусочками сала - настоенный в русской печи.. А топленое молоко в кринке с коричневой запекшейся пенкой? Или моя бабка, такая же одинокая женщина - была неправильная, не "ликом обездоленных русских баб?" Вот загадка. А ведь то же время. Конец пятидесятых.

Но пойдем дальше - как истинный интеллигент, писатель душой и телом принимает эту "нутряную Русь" - безропотно.

"Я покорно съедал все наваренное мне, терпеливо откладывал в сторону, если попадалось что неурядное: волос ли, торфа кусочек, тараканья ножка. У меня не хватало духу упрекнуть Матрену. "

И то верно - бывает. Я знавал одного страдальца, тот , придя с работы, брался за борщ - и вычерпывал оттуда куски газеты и целлофана. Незлобиво. Дескать, милая, ты бы мясо перед тем как варить, хотя бы помыла. А то есть несподручно.. Кстати, все же сбежал - не выдержал.

Впрочем - дальше. Солженицын очень печалится , типа, что с народом-то вытворяют? Вот Матрена отработала тридцать лет в колхозе - за палочки. И народ городской сокрушенно качает головой - да.. Что творят.. Вот только не совсем понимают, что каждая палочка ( отработанный день) - это продуктовый вариант. Зерном, молоком, мясом, сеном, картошкой. И эти продукты колхозники потом превращали в деньги с хорошей выгодой. Время-то было трудное - послевоенное.

И насчет отсутствия пенсии очень переживает страдалец. Да, пенсии для колхозников установили в 1964 году. Но были и другие пенсии - по утере кормильца. А также детей, погибших на фронте.

Матрена тоже получила пенсию за мужа, погибшего на фронте.

Вот только запоздала. Пенсии назначали с 1941 года - по 80 рублей. С 1943 года - увеличили до ста рублей. А Матрена получила эту пенсию только в 1956 году? 13 лет - не знала? Никто не сказал?

Кстати, и цены в этом же 1956 году были следующие:

Продукты:
Колбаса ливерная (кг.): 3 руб.

Сыр голландский (кг.): 32 руб.

Водка (бутылка): 27 руб. 50 коп.

Хлеб белый (шт.): 2 руб. 50 коп.

Мясо (кг.): 12 руб. 50 коп.

Рыба (кг.): 7 руб. 10 коп.

Молоко (литр): 2 руб. 24 коп.

Масло сливочное (кг.): 25-28 руб.

Яйца (десяток): 8-9 руб.

А насчет нехватки продуктов в сельпо - это писатель привирает. Явно.

"Во всех сельских магазинах недостатка в базовых продуктах не было.. С 1950 -х дефицит, который дотянулся и до села, касался уже не базовых продуктов, а «престижных»: колбаса, местами мясо, кондитерские изделия, кофе, фрукты, сыр, некоторые молочные продукты, речная рыба…"

Это не я пишу - это историки, обличающие "голод" в СССР. Здесь соврать не могли.

Я помню сельпо в те годы - дер. Островня Брянской области - мне 5 лет. 1961-62 год. Я вымогаю у отца шоколадку "Аленка" и карамельки с золотой полоской с ореховой начинкой - "петушок". И везде стоят банки с крабами. А еще большой куб - шоколадного масла. Остальное было неинтересно..

Впрочем, о чем еще можно сказать? о том , что фамилия дана не напрасно? Со-лже-ницын. Везде с ложью.

И это даже не очернение - ну что делать - так человек видел. Как художник.
Вот как наши художники-писатели.

Или если бы я - в наше время - написал, что живу я у бедной одинокой старухи шестидесяти (!) лет, она не получает пенсию и кормит меня одной картошкой напополам с тараканами. И кто бы что сказал против? Какое кому дело, что она одна из миллиона - такая. Остальные и пенсию заработали, и на пенсии стараются - голодом не сидят.. Огороды обрабатывают, грибы солят, маринуют, варенье варят..

А вот она такая - нелепая, несуразная, растерянно-потерянная..

И ладно бы - тоже находка в литературе. Но делать ее "лицом России"? Как представлено во всех рецензиях? Ее, а не героинь того же леонида Фролова ( моего любимого писателя -деревенщика), у которого послевоенные вдовы - это труженицы, которые на своих плечах вывезли самое тяжелое время. И не растерялись в борьбе с тараканами. не опустились. Не смирились..

Впрочем, Бог ему судья - этому отшедшему в иной мир - не по лжи. Небось в самом наваристом котле барахтается - в самой лживой жиже.

Ну и постскриптум. Под этой моей статьей набросали много комментов. От тех, кто жил в пятидесятые - детьми. И документальные записи тех лет - нет там в деревенских избах тараканов ковром, грязных коз, картошки на завтрак и обед..

А лучший коммент - наш ответ Солженицыну - был такой:

Елена Чернухина

Вот я записывала воспоминания мамы о жизни в деревне под Самарой в нач.50 х г, куда ее направили после медучилища :

Тёте Химе было около пятидесяти лет, жила она одна, трое детей учились в городе.
У неё было большое хозяйство : корова, свиньи, много овец, само собой куры.
В деревне почти в каждом доме был сепаратор, поэтому молока обычно было не купить - хозяева сразу после дойки сепарировали парное молоко и делали творог и сметану, их продавать намного выгодней.
Тётя Хима предложила маме есть вместе с ней: " хотя питаюсь я небогато, по деревенски", за квартиру и еду мама платила 150 руб в месяц.
На столе с осени до весны, пока холодно, была свинина, женщина колола для себя свиней, а летом - курятина. Баранины не было, овец женщина держала только для продажи.
В те послевоенные годы в стране был налог на продукцию из своего хозяйства : сдавали государству молоко, яйца, овечьи шкуры.
Но людям обычно было жалко сдавать яйца и молоко и они вместо этого сдавали сливочное масло, по 2 кг в месяц, причём масло покупали в магазине, тогда оно было натуральное, хорошее. Платили налог покупным маслом и те, у кого мало было молока.
Никакой тайны или афёры в этом не было, все знали, что масло магазинное и это в общем то разрешалось.
Тетя Хима умело и ловко вела свое хозяйство, ей нравилось, что ее нелегкий крестьянский труд приносит ощутимые результаты.
Она любила, когда в доме изобилие.
Капусту тетя Хима квасила в огромной 20 ведерной кадушке, когда приходила пора ее открывать, то целое ведро верхней капусты отдавали корове.
Хлебы тетя Хима пекла сама, это были большие, даже огромные караваи, их он относила отпыхивать на стол в кладовку, там же и хранила, потому что пекла она сразу на неделю.
Дрожжи у нее были исключительно свои , она их делала из хмеля в русской печке, заквашивала отрубями, а потом катала из этой смеси комочки и сушила.
Когда она ставила тесто, то брала поллитровую кружку своих дрожжей и не было случая, чтобы тесто не поднялось.
Блины тетя Хима начиняла творогом, скатывала в трубочку и укладывала в сковородку, распределяя сверху кусочки сливочного масла и поливая сверху сливками, отправляла всю эту роскошь в печь.
На столе у нее всегда было топлёное масло, простого сливочного она не любила, но в охотку любила съесть сливочной пены, которая получалась при пахтании масла. Готовое спахтанное масло тетя Хима сразу топила в печке.
Еще она собирала неделю сливки в огромную опару - так называли большой ведерный горшок. Неделю сливки сливались в горшок, перекисали в сметану. Затем горшок ставили в русскую печь и получалась оттопленная сметана. Горшок был с дыркой, которая затыкалась деревянной пробкой. Вытащив горшок из печки, пробку вынимали и сливали сыворотку. Оставалась масса, которая после единственного поворота скалкой превращалась в масло.
Женщина часто делала белые сухари, которые отправляла дочке в Куйбышев. Эти хрупкие сухарики вкусно было есть с молоком.
Для сухарей тетя Хима специально пекла сайки, укладывая небольшие кусочки теста на противень. Тесто было несдобное, просто на молоке.
Очень нравились маме у тети Химы МАКАНЦЫ или МАКУШКИ, потом она их часто пекла нам.
Для макушек кусочки теста размером с пельмень макают в растопленное сливочное масло и укладывают, заполняя ими форму, но не до самого верха. Сверху закрывают крышечкой из раскатанного куска теста, ставят на расстойку и , когда поднимутся , пекут.
Вместо двух лет в деревне мама отработала 4 года - прижилась. Ее отец уже стал говорить ей: " Хватит работать на благо родины, бросай деревню".