Как победили в Великую Отечественную войну? А вот так

На модерации Отложенный

Кирилл Константинович Берендс, интервью журналу "Русский репортёр", № 11, 2015.

"Как пришла война? 

Утром я проснулся, позавтракал, сел за свой стол. 

Зубрил матанализ и высшую геометрию — предстояли экзамены. 

Рядом на красном комоде стоял приемник. 

По радио зазвучали военные марши, и это вызвало тревогу. 

Потому что уже был слух: что-то случилось. 

А дальше война покатилась так, что люди забыли о личной жизни, о судьбе и подчинялись только одному: 

«это нужно для войны». 

Сразу все взрослое население ушло на фронт и не вернулось. 

В армию я попал через комсомольский набор в мае 1942 года. 

Позвали в комитет комсомола института: кто пойдет, кто хочет? 

Мы пошли в деканат, написали заявление. 

Нас декан ругал: 

«Вы ничего не понимаете! Вас готовил авиационный институт. Вы нужны. У вас заводы!» 

А мы: «Нет, мы хотим в войне победить». 

В январе 1943 года нас отправили на Центральный фронт. 

Нас обучали, но когда я приехал на фронт, я сразу почувствовал, чего мне не хватает: умения воевать. 

Уметь воевать — это не только уметь стрелять. 

Это не только увидеть немца, это еще этого немца поймать, поймать удачно и хитро. 

А мы всю войну воевали силой. 

И я написал в училище, что мне не хватает знания тактики. 

Мне говорили: 

«Какой же ты дурак, а если бы твое письмо пришло по назначению? 

Кто-то тебя пожалел, наверное, и это письмо порвал». 

Курская дуга — это была школа. 

После сражения я почувствовал, что закончил другое училище, фронтовое, и стал командиром. 

Я посеял в сознании умение управлять собой в любой обстановке и научился слову «надо». 

Медаль «За отвагу» — моя первая боевая награда. 

Мы съели всех лошадей, которые были у нас транспортным средством. 

Снег сошел, и мы корни ели. 

Варили шкурки с дерева, березовый сок пили. 

Всю траву, которая пошла, мы сразу же съели. 

Ужасный был голод. 

И эпидемия была, потому что вши завелись. 

Ни землянки, ничего: на снегу лежали больные тифом. 

Я снимал с себя белье, тряс над костром и слышал, как лопаются вши. 

А дальше было форсирование Днепра. 

Дивизия наша переправлялась через Днепр самостоятельно, без поддержки и прикрытия. 

Все готовилось тихо. 

Переправа шла с помощью подручных средств. 

Не было ни понтонов, ни лодок, ни плотов — а если и были, то предназначались для патронов и средств связей. 

Никаких пушек, никаких минометов. 

Переправа намечалась 16 октября в ночь. 

Стояла очень ясная погода и с запада на восток, прямо нам в лицо, светила полная луна. 

На глади Днепра было прекрасно видно лунную дорожку и все, что на ней могло плыть.

 Было звездное небо и было тихо. 

Мы за несколько дней до этого готовились: надо было окопать землю, чтоб не с открытой местности, а из окопов люди бросались в воду. 

Переправочным средством была чурка сухого бревна, перевязанная проволокой и привязанная к поясу. 

Это средство спасало от мин и осколков. 

Левой рукой я держался за проволоку у самого бревна, правой греб, а за плечами был вещмешок и завернутая в пленку ракетница: ракеты, патроны. 

И больше ничего. В сапогах и в одной гимнастерке. 

Плыли мы тихо. 

На Днепр опускался туман, и берег можно было увидеть, только высоко подняв голову. 

Сколько я плыл, не помню — наверное, это были часы. 

Сколько нас было, тоже не знаю. 

На середине реки немцы нас обнаружили, и вода в Днепре закипела. 

Помню одни всплески ослепительные от снарядов — то справа, то слева, то спереди. 

Ноги вскоре окоченели, рука сжалась в кулак. 

Уже на том берегу оглянулся назад — все острова были усеяны трупами, телами раненых.

 Я уткнулся коленками, почувствовал землю, положил руки перед собой, а на них голову. 

Я лежал и не мог встать. 

Комбат сказал: «Лейтенант, вставай, сейчас будем штурмовать немцев. Нужен огонь батареи». 

Вот это слово — «надо». Я встал. 

Когда рассвело, пошли в контратаку. 

У нас не было оружия — все было мокрое. 

Мы просто душили людей.

Я не помню, что я делал еще.

Может быть, рты разрывал. 

Я был ужасным зверем. 

Немцы бежали, мы бежали следом, нас отстреливали, летали над нами самолеты — и наши, и немецкие. 

Сбрасывали бомбы, бомбили. 

Ползали немецкие танки. 

Был песок, лужи воды по пояс, мы плескались в этой жиже и добрались до огневой позиции немцев. 

За битву на Днепре я получил орден Красного Знамени. 

Потом, уже на территории Германии, война была совсем другой. 

Мы пришли в немецкий город Котбус, который американцы и англичане разбомбили, превратили в руины. 

Город был не из домов, а из разрушенных каменных пирамид. 

Все люди погибли. У меня волосы тогда дыбом встали, страшно". 

********************************

Счас набегут местные уродцы для рассказать как надо было воевать, а не вот это всё.