О наивности “экспертов” в бронетехнике

Ключевое различие советских и западных образчиков тяжелой бронетехники необходимо искать в задачах, под которые они создавались – а для этого, соответственно, необходимо обратиться к истории. К Холодной войне.

Рассуждая о технике, значительное количество авторов любят вдаваться в технические аспекты и особенности машин – но куда важнее концепции и доктрины сама система, в рамках которой и для которой создавались те или иные вооружения.

Советское вторжение в Европу на протяжении долгих десятилетий считалось неотвратимым событием, которого невозможно было избежать. В данный момент историю Холодной войны в русскоязычном пространстве освещают преимущественно малокомпетентные и, будем честны, откровенно глупые люди, все тезисы которых сводятся к рассуждениям уровня «тупые совки хотели утопить НАТО в железе и мясе, но у них бы ничего не вышло».

Реальность, естественно, была намного многограннее и сложнее – советская военная машина, представляющая собой доведенную до граничащего с безумием совершенства армию индустриальной эпохи, оценивалась Западом как крайне опасная угроза, способная вести войну по фронту от Фареро-Исландского рубежа до Средиземного моря.

Еще в 60-ых США пришли к выводу о том, что вести с СССР военно-техническую гонку, направленную на прямое вооруженное противостояние, бессмысленно. Невозможно победить страну-военный завод, не став еще бóльшим военным заводом – словом, симметричное противостояние не имело никаких перспектив.

Чтобы остановить СССР, требовалось нечто большее – и это преимущество было найдено в самой модели советского стратегического планирования.

«Продолжительность стратегической операции определяется временем, необходимым сухопутным войскам для захвата жизненно важной для врага территории. На Западном театре военных действий стратегическая глубина в случае начала боевых действий составит от 1200 до 1800 км, а средняя скорость продвижения войск – до 50 километров в день. Предположительная продолжительность боевых действий составит от 25 до 35 дней…» – генерал армии Иван Егорович Шавров, начальник Военной академии Генерального штаба.

Слабое место советских планов вторжения в Европу лежало именно в сжатых сроках завершения кампании – Советский Союз имел 3-4 недели на полный разгром сил Альянса на континенте. По истечению этого срока в Европу начинали прибывать первые конвои с танковыми дивизиями Армии США. Далее любое промедление грозило переходом войны в позиционный тупик с неопределённым исходом – или же массированным применением ядерного оружия.

Советское руководство – как военное, так и политическое, – справедливо опасалось подобных сценариев. Это был фактор стратегического характера – оставалось лишь грамотно им воспользоваться. Требовалось реформировать и оснастить силы НАТО так и тем оружием, чтобы затормозить, замедлить советское вторжение на ранних этапах, заставить его затянуться и выйти за установленные временные рамки – дальше же дело было за дипломатией.

Но как замедлить армады, насчитывающие десятки тысяч танков только в первом эшелоне вторжения? Лишь имея сопоставимое количество техники – или же перейдя на принципиально иной уровень качества вооружений и, соответственно, подготовки личного состава.

Мощный научно-технический рывок 70-ых помог создать новое поколение военной техники, чьи возможности были преобразованы цифровой микроэлектроникой. Вслед за техникой трансформацию пережили и вооруженные силы США, набор в которые стал обеспечиваться исключительно за счет добровольцев с длительными сроками обучения и службы, что позволяло работать с новейшими сложными вооружениями и осваивать тонкости их применения на поле боя в течение нескольких лет.

Является ли «Абрамс» лучшим в мире танком, как об этом говорит Василий Тополев? Пожалуй, это некорректный вопрос – и на него можно дать лишь некорректный ответ. Он “лучший” в рамках системы и концепции, для которой создавался – но эта система и концепция не имеют никакого отношения ни к Украине, ни к текущему характеру российско-украинского конфликта.