О том, как безопасно было в советские времена на улицах

«Записки советского учителя».

Много где он поработал, но в основном текст концентрируется на периоде в исправительно-трудовых учреждениях. Очень много о блатных порядках, но эту гадость многие описывали, я не счёт нужным копировать. Вместо того выбрал несколько приведённых в тексте «исповедей» малолетних заключённых - ну и прочего по мелочи. Думаю, текст будет небезынтересен любящим порассуждать в стиле «в СССР такого не было».

№113, 1979 год:
с. 114-153 - Григорий Рыскин «Педагогическая комедия. Записки советского учителя».
№114, 1979 год:
с. 84-115 - Григорий Рыскин «Педагогическая комедия» (окончание).

Рыскин Григорий Исаакович, родился в 1937 году. Окончил Педагогический институт, а также факультет журналистики Ленинградского университете. Работал в средних школах педагогом. Печатался во многих газетах и журналах, преимущественно по вопросам народного образования. В 1978 году выехал из СССР. В настоящее время проживает в США. – Ред.

Следует сказать о сочинениях ребят: они подобраны таким образом, что совпадают в основном с материалами уголовного дела, да и по самому стилю они зачастую протокол напоминают, так как во время неоднократных допросов пацан многие формулировки успел выучить наизусть.

* * * * *
Сочинение на тему: «ЧТО ПРИВЕЛО МЕНЯ В ВТК?»

Родился я в 1958 году в городе Вологде. Семья у нас состоят из четырех человек. Это отец, мать, сестра и я. Когда мне исполнилось восемь лет, я пошел учиться играть в хоккей, в команду «Чайка». Учился в школе сначала нормально, пока по-настоящему не стал увлекаться хоккеем. Я забросил учебу. Придя из школы, бросал портфель в угол, брал коньки и клюшку, бежал на стадион. Учителя стали вызывать мать. Когда мать приходила из школы, сразу начинала кричать на меня, хватала веревку, но это не помогало, а наоборот злило. Во мне стала копиться злоба. Я вредил учителям как мог. Почти каждую неделю мать бегала в школу по вызову учителей. Чтобы не ругаться с учителями, я стал прогуливать уроки. Так и началась моя блатная жизнь. Меня все время тянуто драться. И мне было все равно, кому достанется, ему или мне. В седьмом классе я начал курить, в восьмом подружился с девчонкой, я меня меньше стало тянуть драться.

Но однажды в восьмом классе мы здорово подрались. Из-за этой драки мы были вызваны на комиссию по делам несовершеннолетних. Там нам четверым дали штраф по тридцать рублей. Я сначала думал – меня посадят, а когда дали только тридцать рублей штрафу, у меня появилась мысль: если за это не посадили, то за что вообще сажают. После этого я вообще не стал задумываться над тем, то каждая драка ведет за собой уголовную ответственность.

Наступило лето. Все наша ребята стали ходить на танцы, в том числе и я. Каждую почти неделю мы дрались с другими ребятами. И если больше нам доставалось, тем больше в нас кипела злоба, ненависть к другим.

Как-то я разругался со своей девчонкой. Пошел в магазин, купил две бутылки красного вина, выпил и пошел на танцы. Когда я возвращался с танцев, увидел: около моего дома играют ребята на гитарах. Я подошел, взял одну гитару и стал играть. У нас кончилось курево, а рядом проходил парень лет двадцати шести. Он был выпивши. Я у него культурно попросил одну сигарету. Он остановился, посмеялся, кинул в меня окурок, плюнул и пошел Меня это взбудоражило. Я сказал ребятам, чтобы они оставались на месте, а сам побежал за парнем. Я догнал его и спросил: что блатуешь? А он сказал, чтоб я отошел, не то он мне заедет по роже. И мы с ним стали драться. Я сшиб его, прыгнул на него. И в этот момент мне что-то воткнулось в руку выше локтя, но в горячке я не обратил на это внимания. После я почувствовал еще один острый удар под правую лопатку. Меня взяла сумасшедшая злость, и я ему расплющил все лицо. После прибежали наши ребята и стащили меня с него. Я попал в больницу. Вскоре у меня эти раны загноились, и я терпел ужасную боль, которой раньше никогда не знал. Мне сделали операцию, прочистили кость, и вскоре я вышел из больницы. Я поклялся себе, что отомщу любому при первой же драке. И когда у меня была эта первая драка, я молотил, как зверь. Мне казалось, что у меня глаза налились кровью, И вот – последняя драка, за которую я получил срок.

Праздник 7-го ноября мы встречали у меня дома: купили вина, мать сделала закуску. Мой друг пришел ко мне с девушкой. Мы выпили, стали слушать магнитофон. Посмотрели телевизор, опять выпили. Моя девчонка позвала нас на улицу. Но мы отказались. Она выбежала на улицу, я разозлился, схватил нож и бросился за ней. За мной побежали друг и его девчонка. Но все улеглось, и мы пошли гулять. Все прохожие были пьяные. Пока мы шли по берегу, подрались два раза. Во мне все клокотало. Когда мы шли по железной дороге, остановились прикурить. Вдруг мы услышали матерщину, блатные слова, и увидели, что к нашим девчонкам лезут два парня. Мы подбежали, парни стали матюгать нас. Тогда я одному врезал в торец. Он упал и отрубился. Его друг хотел стукнуть меня, но я уклонился и врезал ему. Он замахнулся и опять промазал. Меня трясло от злости, я нанес сразу несколько ударов. Он побежал. Тогда я достал нож и ринулся за ним. На ходу я задел его ножом. Он споткнулся. На лету я еще ударил его. Разъяренный, я отошел от него. Навстречу нам шел пьяный парень. Вдруг он приподнял у моей девчонки юбку и пошел своей дорогой. В два прыжка я догнал его и вырубил с одного удара. Вдруг я увидел, как от дороги бегут еще двое. Видно, его дружки. Я не знаю, откуда взялись силы: первого бежавшего я сшиб сразу, я их метелил как мог. Друг не отставал от меня. Вдруг мне прыгнул кто-то на спину. Ударом под дых я сбил его, но он поднялся и ринулся на меня. Тогда я достал нож и ударил его. В этот же вечер меня взяла милиция. Сидя здесь, я часто думаю: как буду жить, когда выйду на волю. Я чувствую в себе эту ужасную, лютую злобу. Значит, моим преступлениям не будет конца и предела».

* * * * *
А вот из сочинения ученика десятого А класса Сергея Ц.:

«Это было 7-го ноября. Вина у нас было много. Я не сдержался, чтобы не напиться до точки. Меня свели домой и уложили спать, но я ушел и по дороге к клубу избил двух мужиков. Меня связали и вновь уложили спать. Но я пришел в буйное состояние. Мне удалось развязать руки и ноги. Я схватил первое, что мне попалось под руку. Это был утюг. И я пошел с утюгом в центр города. По рассказам людей, которые видели меня, я наводил на окружающих ужас. На мне была белая рубаха, измазанная в крови и грязи, длинные, непомерно длинные волосы были растрепаны. В руках был утюг. Ко мне боялись подойти. Увидев милиционеров, я пришел в дикую ярость. Милиция предложила отдать утюг, но я ответил сокрушительными матюгами. Когда они хотели взять меня силой, я ударил одного мента утюгом по спине. К счастью, это был мой сосед. Он не возбудил уголовного дела. Меня доставили в вытрезвитель, а затем дали десять суток. Я понимал, что рано или поздно сяду. И я сел после очередной кровавой драки. Мне припомнили все мои подвиги.

ВТК – это волчья стая, здесь нужно иметь волчьи зубы. Когда я пришел на зону, в первый же день «старички» сняли с меня новый зэковский костюм ХБ и новые сапоги, дали мне всё старое. С первого же дня я понял: в этом обществе нужен сильный кулак и не только в зоне, но и за её пределами. И постепенно я тоже начал борзеть. Иначе ведь нельзя: или ты опускай, или тебя опустят, то есть зачуханят. В колонии каждый думает только о себе. Теперь я и сам «старичок». А кто борзеет, того в толчок головой и по почкам. Кто сильней, на того смотрят с уважением. И еще здесь хитрость нужна. За шесть месяцев моего пребывания в колонии я не схватил ни одного постановления, то есть вроде бы режим не нарушал, хотя за проделки мог бы каждый день сидеть в дизо. Я стараюсь держаться ювелирной работы. Выйдя на волю, я буду пить водку и бить рожи, но делать это буду без свидетелей: многому меня научила тюрьма».

* * * * *
…В шестнадцать лет овладела Серёжей Стручковым тяга к скитаниям, охота к перемене мест. Родители у Серёжи непьющие. Бабушка заботлива до навязчивости. По пятам за единственным внуком ходила. А всё ж сбежал, подорвал, рванул когти. По первости милиция возвернула. А уж когда второй раз рванул, целый год искали. А через год бумага из тюрьмы следственной пришла.
Тут есть психологическое объяснение – «реакция эмансипации», свойственная многим подросткам: нежелание быть под контролем, нести обязанности. Побег – как выход – путь к лёгкой, полной приключений жизни. И стал Сережа вором-гастролёром.

– А у меня бабушка ключик под резиновый коврик клала, ну, знаете, коврик такой у входа. Как-то поехал я в новый микрорайон, стал ключик под ковриком искать и, представьте, нашёл. Дверь отпираю, а там вазочка фарфоровая на буфете, а в вазочке – сто пятьдесят рублей. Деньги – в карман, дверь – на замок, ключик – под коврик и в Ялту.
– И что ж, целый год вот так и странствовал?
– Целый год. Интересно было.
– Так у тебя, небось, за целый-то год и почерк свой выработался?
– A я всё по первым этажам, выше не поднимался. Дверь изнутри запру, на кухне окно растворю, чтоб в случае чего рвануть, холодильник распахну, поем, а то выпыо.
– Ну а деньги?
– Уж я знал примерно, где люди деньги держат: в вазочках, в чайничках всяких на полках кухонных, а то в шкафах платяных, под бельём, в ящиках выдвижных. Однажды пятьсот взял. Подломлю квартирку – и на вокзал. Билет – только в спальный вагон. Одежда на мне фирма, шуйз-фирма, портфель – типа дипломат.
– Ловко же ты, однако.
– Как-то дверь отпираю, а там мужик сильно поддатый на диване лежит. Глаза на меня вылупил: «Ты кто?» – «А ты что ж, керя, друзей не признаешь? Ведь пили вместе». – «Hy-ну». И заснул керя.

А попался по-глупому совсем. В скором поезде Москва-Таллин попался. В одном купе с девушкой такой симпатичной еду, только она вышла, я шасть к сумочке, сто пятьдесят рэ в карман кладу. Это ж у меня болезнь такая выработалась воровская. А девушка (она как предчувствовала) вошла – и к сумочке. «Верни деньга». – «Не брал». – «Верни деньги». Мне б, дураку, сразу и вернуть. Мол, извините, бес попутал. А я упёрся. Не брал, и всё тут. Девушка – к проводнику, проводник – к бригадиру, бригадир – к ментам. А поезд как раз к Таллину подходит. Меня и повязали.

Худо Серёже в тюрьме: осунулся, пожелтел, не принимает душа хряпы тюремной. Да и пацаны не взлюбили: мамкин сын.

* * * * *
…Климов и Глебов – друзья. Водой не разольёшь. За одной партой сидят, на переменах – по коридору в обнимку. И чего, кажется, у пацанов общего?

Только однажды всё неожиданно разъяснилось. Ночью, когда воспитатели разошлись, отряд уличил друзей в гомосексуализме. На месте преступления застуканы были. Надо заметить: зэка-малолетки педерастов терпеть не могут, хотя явление это на зонах распространенное.

Отрад совершил самосуд. Человек пять по большой нужде в гальюне на унитаз сходили. Преступников – головой в дерьмо и по почкам.

Подсудимых и судей утром в дизо определили. Дело замяли, вскоре Климов и Глебов по амнистии ушли. Многих тогда к тридцатилетию Победы отпустили. Только этак месяцев через шесть привели нас на семинар в Кресты, тюрьму следственную. Гляжу: из камеры, из железной кормушки, – два знакомых рыла выглядывают:

– Здрасьте, гражданин учитель!
– Мать честная! Климов и Глебов!
– По второй ходке загремели, гражданин учитель!

И смеются, смеются, будто счастью своему радуются. У румяного Климова засос на шее цветет…
Хоть, повторяю, педерастов на зоне терпеть не могут, а всё равно немало их здесь.

– Гулять в обнимку по коридорам запрещается! – объявляет по радио Электрон.

А они все ж гуляют. То и дело слышишь в учительской:

– Вчера Иванова с Сидоровым на тёмной лестнице застукали.
– А Фоменко с Кузнецовым, за классным шкафом притаившись, запретно любви предавались.

Видимо, это – явление «преходящего подросткового гомосексуализма». Как утверждают сексологи, «сексуальное развитие подростков отличается чрезвычайной неустойчивостью и легко может приблизиться к патологическим формам» [А.Е. Личко. «Психопатии и акцентуации характера у подростков». Ленинград, 1974, с. 42].

Проблема полового воспитания существует не только в подростковых тюремных зонах. Она заявляет о себе и в общеобразовательной школе, и в ПТУ. Но её будто и не замечают в узких коридорах официальной советской педагогики.

Рядовой учитель наробраза столь же невежествен в этих вопросах, что и его ученик; во всяком случае, для ведения серьёзного разговора он элементарно неподготовлен, так как и сам-то воспитан в духе ханжеского пуританства. Да и серьёзных печатных работ просто нет у него под рукой.

«Пока что подобные исследования немногочисленны, а полученные сведения не всегда достаточно достоверны. Одна из наиболее обстоятельных современных работ осуществлена в Дании (Hertoft, 1969)» [Там же].

За неимением чистого источника, подросток черпает из грязных: заборных надписей, туалетных откровений, нелепейших изустных преданий.

В Ленинграде, на улице Рубинштейна, открыли всё-таки консультационный пункт по вопросам семьи и брака. Но это – «фасадное» решение проблемы. Необходима система полового воспитания. Но вряд ли возможно её создать в ближайшее время. Игнорирование совпедагогикой наиважнейшей сферы человеческой жизни – ещё одно подтверждение её дегуманизации. Но есть у этой проблемы и юридический acпект. Безапелляционно прямолинейно, без каких бы то ни было оттенков, сформулирована статья 121 Уголовного кодека РСФСР: «Половое сношение мужчины с мужчиной (мужеложество) наказывается лишением свободы на срок до пяти лет».

Но дело не только в несовершенстве формулировок. О существовании статей 117 (изнасилование), 118 (понуждение женщины к вступлению в половую связь), 119 (половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости), 120 (развратные действия) – многие подростки узнают лишь постфактум.

Из сочинения ученика девятого Б класса Александра Б.:
«…А пострадавшая против меня ничего не имела, а посадили меня родители пострадавшей.
Вечером, с компанией блатных и подвыпивших, мы направились в клуб за билетами на танцы. Купили билеты, но до танцев было ещё полчаса. Мы направились в парк поиграть в теннис. По дороге повстречали двух дамочек. Они тоже были под мухой. Ничего не говоря, мы взяли их под руки и зашли за деревья. Там мы с подельником разошлись, а ребята осталась стоять на шухере. Моя дама не сопротивлялась. Мы дошли до речки. Совершив с ней половой акт, я распрощался с ней, оставив её на совести ребят. А утром за мной зашли и забрали. Я считаю, что попал ни за что, случайно».

* * * * *
Из сочинения ученика восьмого В класса Сергея Д.:
«Я предложил моему другу Олегу съездить на танцы в Зеленогорск. Мы сильно выпили. На танцплощадке я встретил знакомую девушку, с которой полтора года гулял, а если кто-нибудь говорил о ней плохо, ломал тому рога. Она знала, что я работал в доме отдыха «Архитектор». Я говорил ей – работаю шофером. Я её обманывал, конечно. Она с подругами жила в Сестрорецке, и они опоздали на последний автобус. Тогда я сказал, чтобы они меня подождали, а сам побежал в гараж. Я не владел собой. Из гаража дома отдыха «Архитектор» я угнал машину ГАЗ-51 и подъехал на ней к танцевальному павильону. Они сели в машину, а я, не понимая, что подвергаю их жизни опасности, повез их в Сестрорецк. До Сестрорецка мы доехали без приключений. Когда я возвращался в Зеленогорск, в зеркало я увидел, что мне на хвост сел «Москвич» автоинспекции. Я начал удирать. Километров пятнадцать «Москвич» сидел у меня на хвосте. Я повернул вправо, переехав через железнодорожный переезд, поехал по лесной дороге от посёлка Репино в посёлок Комарово. На сорок третьем километре дороги я на повороте не справился с управлением и совершил наезд на осветительный столб, чем нанес ущерб заготовительной конторе «Ленсвет» на сумму 146 рублей 42 копейки».

* * * * *
– А для чего угнал, ведь глупо же?
– А чтоб покататься.
Мне, как новичку, показали тоненького, чистенького, очень домашнего по виду мальчика, который, угоняя грузовик, «троих сильно поддатых мужиков по шоссе размазал». Кто-то улёгся спать на шоссе, кто-то кого-то поднимал. А тут налетел Олежка на угоняемом «Зиле» – три трупа.
Всякие типы ребят встречаются среди угонщиков: домашние и полубеспризорники, слабохарактерные и крутые, но все они в откровенном разговоре отказываются считать угон (ежели без последствий) преступлением.

* * * * *
– Неужели, Юра, ты и в самом деле не веришь, что есть на свете убеждения, принципы, совесть, ценности, не имеющие цены?
– Только не надо, гражданин учитель, про Павлика Корчагина и Юрика Гагарина. Не будем лапшу на уши вешать. Может, где-то и есть эти ваши «не имеющие цены» ценности, только где-то далеко, а вы вблизи покажите.

* * * * *
Из сочинения ученика десятого Б класса Юрия П.:
«Поначалу я не знал, куда применить свою голову. Потом от своего приятеля узнал: можно здорово заработать на продаже икон. Я задумался, стал искать связь с такими людьми. И нашёл. Это был молодой человек, который имеет всё, что желает иметь человек за деньги. Интеллигентный, образованный, он восхитил меня. Я ему доверил судьбу. Он научил меня «читать икону», понимать антиквариат. И вот – первая удача. Я был на высоте. «Как это просто, думал я, съездил, похитил иконы из храма, имеешь деньги, каких никогда в руках не держал». Потом одна удача за другой, и всё деньги, деньги. Я добился, чего хотел. Тут бы и остановиться. Но «люди гибнут за металл». Меня поймали с иконами. Шеф дал кому следует на лапу, и я получил условную меру наказания. И опять «командировки». И деньги, деньги. Но я зарвался, оборзел и попался».

* * * * *
«Среди состоявших на учёте в милиции злоупотреблявших алкоголем подростков 40 процентов начали выпивки в возрасте 11-13 лет и лишь 20 процентов в 16-17 лет. Среди них 38 процентов происходило из неполных семей – выросли с одинокими или разведёнными матерями» [А.Е. Личко. «Психопатии и акцентуации характера у подростков». Ленинград, 1974, с. 54].

– А почему все-таки пьёте, ребята? – задаю в одном классе риторический вопрос.
– Чтоб кайф поймать.
– Выпьешь – веселей на душе.
– Соберутся ребята и чтоб не выпить?..
– Откажешься, скажут: баптист какой-то.
– А что чаще пьёте: водку или вино?
– Вино.
– Водка невкусная.
– Валит быстро.

Вино рассматривается как необходимый атрибут культа развлечений. Выпивка почти всегда осуществляется в группе асоциальных сверстников. Едва ли не 90 процентов всех преступлений пацан совершает в подпитии. Через выпивку он приобщается к миру взрослых. Бутылка в руках – знак мужской доблести. С беломориной в зубах, окруженный сверстниками, гордо несёт он по улице, чтоб все видели, «фаустпатроны» с Рубином, Волжским и прочей дешевой «барматухой». Каждый такой фаустпатрон выпущен ему в печень: вино скверное, некондиционное, таким только заборы красить. А что ему, пацану? Зато кайф.

– Пили, пьём и пить будем, – заявляет пацан. – Потому как все пьют.