ОСВОБОЖДЕНИЕ ТРУДА

ОСВОБОЖДЕНИЕ ТРУДА

Борис Ихлов

Угнетенный класс, который не стремится к тому, чтобы овладеть оружием, иметь оружие, такой угнетенный класс заслуживал бы лишь того, чтобы с ним обращались как с рабами.

Ленин, «Венная программа пролетарской революции», 1916

- Заводские рабочие, - говорил рабочий пермских «Мотовилихинских заводов» Владимир, - это быдло. О чем с ними разговаривать? Мне скучно с ними.

Володя пишет стихи, откровенно плохие, но он этого не понимает. Володя регулярно посещает библиотеку, но вместо книг читает газеты и журналы. Так он познает мир – глазами безграмотных и ангажированных журналистов.

Не часто, но и не редко можно наблюдать такую картину: пытаясь вырваться выше того уровня, который общественное производство определяет рабочему, человек как на работу ходит в библиотеку и читает газеты, все подряд.

Однажды Володя пристал к мне с пропагандой КПРФ. Я попытался объяснить ему, что это карманная, прокремлевская контора, это не коммунистическая, но антикоммунистическая партия. Мое объяснение вызвало бурную реакцию Володи:

- Вот благодаря таким, как ты, мы все живем плохо!

После этих слов Володя бросился от меня прочь и больше никогда не подходил к мне и не звонил.

Увы, времена рабочего-гравёра Фюжера, прекрасно разбиравшегося в политике, философии, юриспруденции, погибшего в 1848 году на баррикадах, времена лидеров Рабочей оппозиции, пермского рабочего Мясникова, который одним из первых определил, что в СССР – госкапитализм, рабочего Шляпникова, знавшего 14 языков – давно прошли.

То, что провинциальный рабочий принимает журналистские статьи за чистую монету, не разбирается ни в поэзии, ни в политике, не удивительно. Отметим лишь, что Володя – один из лучших примеров, это человек не равнодушный.

Я довольно часто в статьях приводил примеры равнодушия рабочих и к судьбе своих товарищей, и к самим себе. Когда на пермских «Мотовилихинских заводах» шли массовые увольнения, я уговаривал рабочих-металлургов протестовать, вступиться за своих товарищей, предлагал им помощь в оформлении и организации забастовки. Рабочие были пассивны. Когда увольняли самих металлургов, я предлагал протестовать рабочим прокатного цеха. Прокатчики молчали. Наконец, уволили прокатный цех целиком. 

Наша организация ОПО «Рабочий» раздала у проходных Пермского моторостроительного 2000 листовок с призывом собраться и обсудить, как их обманывают по зарплате – им недоплачивали за совмещение работ. Мы были готовы взять на себя юридическую защиту рабочих в суде. Из всего многотысячного коллектива завода пришел один (!) человек. 

Мы в судебном порядке добились выплаты рабочим пермского электроприборного завода удержанного уральского коэффициента на детские пособия и другие доплаты. Когда же мы обратились к рабочим завода за помощью, просили прийти на митинг – не пришел НИ ОДИН.

В 1968 году, когда я учился в 5-м классе, мы с моим приятелем провели следующее социальное исследование: в 23.00 под окнами жилого дома, населенного, в основном, рабочими, мы стали бить ногами по растущему под окнами дереву и кричать «Помогите!» Не открылось ни одно окно.

Лично наблюдал картину: на площади воле Центрального рынка лежал труп, и никто на него не обращал внимания – до те пор, пока я не позвонил в милицию, пока не приехала машина скорой помощи.

Когда грянула перестройка, маленькая девочка рассказал мне, как у них во дворе на столе умирала бомжиха, ей никто не помог, а родителей девочки не было дома. На следующее утро приехала «труповозка» и забрала умершую.

Любой, живущий в России, может привести десятки примеров, когда рабочие производили брак и требовали за этот брак лихие деньги – и заводской брак (мебель, электроприборы, сантехнику, радиотехнику и т.д.), и в сфере обслуживания, при ремонте квартир и т.п.

Я. Львовский описывает случай, который произошел еще до перестройки и которому он стал свидетелем: «На одной из центральных улиц Перми в час пик, когда заканчивает работу большинство заводов, и люди толпами устремляются к остановкам городского транспорта.

Был сильный гололёд, транспорт ходил очень плохо, у остановки одного автобуса собралось большое количество людей. К остановке подошёл некий гражданин. Рядом с ним шла женщина. Когда автобус подошёл к остановке, гражданин поскользнулся и оказался под колёсами. Водитель автобуса, заметив это, дал резкий ход вперёд, но не рассчитал – автобус, сойдя с пострадавшего передними колёсами, остановился на нём задними. Этого водитель уже видеть не мог, и, открыв двери, начал посадку.

Лежавший под колесами гражданин размахивал руками, приподнимал и опускал голову и, будучи нетрезвым, громко матерился. Никто его не замечал. Люди, отталкивая друг друга локтями, старались пролезть в двери автобуса. Лишь четыре человека обратили внимание на пострадавшего. Один из них попытался приподнять колесо автобуса. Другой крикнул, что надо бы вызвать скорую помощь, на что третий, солидный человек, стоящий неподалеку от него, заметил, что никакая скорая помощь не нужна, так как пострадавшему поможет помочь только бог. Тот, кто хотел вызвать скорую помощь, сразу же согласился, и оба стали пропихиваться к дверям автобуса. Четвёртой была женщина, которая подошла к остановке автобуса вместе с гражданином. Она несколько минут спокойно смотрела, как он дёргается (гражданин ругаться перестал и только хрипел и сипел), затем махнула рукой и пошла прочь от остановки. Лишь когда автобус отошёл от остановки, лежащего на мостовой наконец-то заметило большое количество людей, которые не сумели сесть в отошедший автобус или ждали автобуса другого маршрута. Гражданин был мёртв».

Маркс в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», а до него Адам Смит отмечали, что черный, тяжелый, монотонный труд рабочего отупляет, обезличивает. Помимо индивидуальных, субъективных, личностных моментов есть системная причина, которая делает из рабочих обывателей.

Конечно, Пермь – город специфический, он заметно отличается от других крупных городов СССР. Это бывший закрытый город, впитывавший новую рабочую силу из собственной деревни, и потому ставший затхлым болотом. «Мы должны быть благодарны капитализму за то, что избавил нас от идиотизма деревенской жизни», - писал Маркс. В пермском случае деревня просто перебралась в региональный центр вместе со своим идиотизмом. И если найдется Данко, что вырвет пылающее сердце, чтобы осветить людям путь во мраке, болото, хлюпнув, поглотит бедолагу. Стоит отметить, что у стоявших на остановке не нашлось ума обратиться к водителю автобуса. Однако отсылка к провинциальности не завершает картину.

Есть зеркальное отражение провинциального равнодушия – столичная экзальтация гражданской активности.

В 1993 году в СПб юные анархисты решили перейти к «прямому действию», к «инфернализации существования новых русских и прочей криминально-буржуазной сволочи» и принялись по ночам бить стекла в мерседесах и ауди.

Они действовали как луддиты? Нет, потому что луддиты возражали эксплуатации себя, а юным анархистам иномарки жить никак не мешали.

Они действовали как Данко? Нет, потому что их никто не просил освещать путь во мраке, ни рабочие, ни врачи, ни учителя. Не было социального заказа на действия анархистов. Как не было социального заказа на действия казахских социалистов под предводительством Курманова, которые измазали дома в Алма-Аты ругательствами в адрес Назарбаева. Когда же «социалистов» посадили за хулиганство в тюрьму, британский троцкистский «Милитант» стал собирать деньги п всему миру в поддержку «ярких революционеров».    

И «социалисты», и анархисты действовали как мелкобуржуазные придурки, и это в лучшем случае. Обычно таких используют сильные мира сего, как использовали РАФ в Западной Германии, толкая на путь терроризма.

Дело не кончилось иномарками, 7.6.1993 придурки с криками «Вот вам, фашистские рожи» забросали камнями окна ресторана «Пхеньян», где гуляли новые русские. Новые русские вышли и так отметелили хулиганов, что одного из них, Максима Кузнецова, забили насмерть. Без всяких для новых русских последствий.

И это не всё! В 1994-м другие экзальтированные питерские придурки организовали Революционный студенческий комитет им. М. Кузнецова.

Столицами дело не кончилось, аналогично действовал главарь суперкарликовой Партии диктатуры пролетариата большевиков Гриша Исаев, который пытался подбить рабочих самарского ЗиМа на забастовку. Рабочие не хотели бастовать. Тогда Гриша со своим подельником Витькой Котельниковым перекрыл заглушки и остановил завод. За это хулиганство оба загремели в тюрьму. И стали по всему свету рассказывать, что они «встряхнули Самару».

Ленин же учил не показывать рабочим икону социализма, а быть вместе с рабочими, отталкиваться от их ближайших интересов, идти в ногу с их практикой. Желательно, на шаг вперед – но не на десять! Ленин призывал не поучать рабочих, а учиться у них.

Чтобы произвести в обществе какие-либо преобразования, учил Ленин, нужно организовать классовые силы – а не кукарекать своё революционное «я».

Отчуждение

Маркс писал об отчуждении средств производства, отчуждении продукта труда, отчуждении человека от человека, наконец, отчуждении человека от его сущности вследствие процесса труда, когда человек становится винтиком в механизме, придатком машины и т.д.

Руссо писал, что человек рожден свободным, а между тем, везде он в оковах. Руссо полагал, что человеческие инстинкты генерируют естественную доброту («Трактаты», «Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми»). Далее за основание естественного права по традиции XVIII века брался индивид, к которому прилагались законы единичных соударений идеального газа – соударений с другими членами общества, ибо общество пытались объяснить законами Ньютона.

Гоббс, наоборот, полагал, что человек изначально зол, как зверь, им движет стремление к удовлетворению частных интересов, следовательно, между дикими людьми идет борьба за удовлетворение индивидуальных интересов. 

Однако и Руссо, и Гоббс считали, что отчуждение возникает вследствие передачи определенных прав человека обществу, государству (Левиафану). Гоббс доказывал, что права передаются из боязни животной конкуренции, войны всех против всех.

Разница в том, что Гоббс констатирует факт отчуждения. Руссо негативно относится к нему.

У К. А. Гельвеция отчуждение возникает уже при попытках удовлетворить личные единичные стремления, когда собственная деятельность индивидов выходит из-под их контроля и приводит к враждебным им результатам. Для того, чтобы этого не было, нужно другое отчуждение, налагаемое государством.

Для Канта, понятно, отчуждение – это гносеологическая проблема, единственная возможность его преодоления – трансцедентальная апперцепция, например, в процессе творчества.

По Фихте отчуждение возникает вследствие деятельности человека, превращения духа в нечто материальное (то же утверждал и Шеллинг); преодолеть отчуждение просто – достаточно его осознать.

Аналогично у Гегеля абсолютная идея «отпускает» из себя материальное как чуждое ей. Субъект отчуждения – идея. Соответственно, начинается отчуждение как субъект-объектное отношение в любой форме труда. Т.е. не отношение между людьми, а отношение, как у Локка, субъекта к предмету, продукту труда. Заслуга Гегеля в том, что он выделил отчуждение, опредмечивание духа (сущности человека) в процессе труда, ошибка Гегеля в том, что отчуждение сущности человека возникает лишь при обратном процессе, при распредмечивании, при воздействии процесса труда на сознание человека. При этом сущность может либо прогрессировать (если труд творческий), либо деградировать. Если в труде доминирует абстрактное содержание.

У Фейербаха отчуждение – чисто философская проблема, ограниченная рамками религии.

Как же происходит отчуждение сущности человека в процессе труда? Маркс отмечает: «Каждый средневековый ремесленник был целиком поглощен своей работой, относился к ней с рабской преданностью и был гораздо более подчинен ей, чем современный рабочий, равнодушно относящийся к своей работе».

Отсюда вывод, который делает Маркс в 3-м томе «Капитала»: при коммунизме время общественно необходимого труда для индивида сократится до исчезающе малой величины.

Американский анархист Боб Блэк подходит к делу более радикально, призывая отказаться от труда вообще («Анархизм и другие препятствия для анархии»). То есть, умереть с голоду или перейти к животному существованию.

Но Блэк, разумеется, имел в виду труд, существенно отличающийся от труда средневекового ремесленника.

Разумеется, и Маркс понимал великое различие между трудом ремесленника, близкого к искусству, и частным трудом, возникшим вследствие разделения труда.

С одной стороны, и врач, и физик, и музыкант еще более порабощены своим трудом, собственно, он и составляет их жизнь, поэтому они восстанут против сокращения времени ИХ общественно необходимого труда до мизерной величины.

С другой стороны, Маркс в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» отмечает не просто тяжелый, черный труд рабочего, но монотонный, однообразный, каковой и возникает вследствие разделения труда. Такой труд в процессе распредмечивания, т.е. в процессе влияния продукта труда на сознание рабочего, делает из рабочего тупую скотину.

Мануфактурное разделение труда, отмечает Маркс, противопоставляет независимых производителей друг другу, порождая их взаимное отчуждение (Соч., Т 23. С. 368-369). Но это отчуждение может быть снято увязыванием их различных интересах в каком-либо общественном институте, например, в Советах. Другое дело, что «мануфактура уродует рабочего, искусственно культивируя в нем только одностороннюю сноровку и подавляя мир его производственных наклонностей и дарований» (там же, стр. 373).

Разумеется, труд рабочих, например, конструкторских бюро ближе к труду средневековых ремесленников, но он не имеет характера всеобщего.

Маркс фактически нашел вывод отношений частной собственности из общественного разделения труда и из содержания труда рабочего, однако сам он представляет это противоположным образом: «Понятие отчужденного труда мы получили, исходя из политической экономии, как результат движения частной собственности» (Соч., 2 изд., Т. 42. С. 97).

Это позволило современным «коммунистам» полагать, что для преодоления отчуждения достаточно отменить частную собственность. На самом деле частная собственность может быть преодолена лишь в процесс ликвидации старого общественного разделения труда.

Действие процесса труда на сознание рабочего настолько фатально, что преодолеть отчуждение сущности не помогут ни Общественный договор Руссо, ни эстетическое воспитание по Шиллеру, ни семейное воспитание по Ильенкову («Философия и культура»).

Потому в «Критике Готской программы» Маркс пишет, что социализм – это период преодоления старого общественного разделения труда, в первую очередь, на труд умственный и физический. Социализм есть движение к коммунизму, к бесклассовому обществу, тогда как на классы обществе делит именно старое общественное разделение труда.

В СССР наблюдался противоположный процесс: рабочий класс, вместо того, чтобы исчезать, как и его диалектическая противоположность, буржуазия, рос в численности.

Для управления экономикой нужно высшее образование, Бакунин отмечал, что буржуазии для сохранения своего господства достаточно одной привилегии, образования. В СССР неграмотность рабочих стала основой их отчуждения от управления.

Но и развитие капитализма в СССР еще не достигло того уровня, чтобы потребовать рабочего с высшим образованием на уровне всеобщего.

Разумеется, не надо путать дробление труда и разделение труда на умственный и физический, управляющий и управляемый - с разделением труда, например, на труд физика-твердотельщика и труд физика-космолога, на труд гистолога и труд генетика. Еще Ленин указывал, что такое разделение будет только усиливаться.

С другой стороны, усиление дробления труда, которое на заре и в зрелости капитализма играло прогрессивную роль, имеет предел, после которого дальнейшее дробление ведет к снижению производительности труда.

Каковы же тенденции, насколько близко подошел капитализм к возможности замены способа производства – или, наоборот, отдалился от нее?

Структурные изменения в рабочем класса

В 1913 году в России – 11 млн промышленных рабочих. В 1920-м – 1,7 млн. из них кадровых не более 40%, т.е. 680 тыс. (Лацис О. Перелом. Знамя. 1988. №6) 

В 20-е годы 40-45% крестьян стали рабочими. По переписи 1929 года 62% рабочих продолжали участвовать в сельскохозяйственных работах (Толстиков В. С. СОЦИС. №1. 1993).

В 1920 году благодаря введенной Лениным программе ликбеза 73,5% городского населения и 37,8% сельского населения были грамотными.

Из занятого населения в 1924-м 10,4% - рабочие, 4,4% - служащие, в 1928-м – 12,4% и 5,2%, в 1939-м – 33,5% и 16,7% соответственно; с 19-го по 1940-й численность рабочих увеличилась с 8,5 млн до 23,6 млн, численность служащих – до 10,3 млн (Народное хозяйство СССР. М., Финансы и статистика, 1982).

С 1951 по 1980-й средний ежегодный отток из деревни – 1,7 млн. чел.

В начале 90-х в России – 44,5 млн рабочих (Труд в РСФСР. Стат. сборник. М., 1990. С. 23).

В 1940 году доля рабочих в занятом населении составляла 40%, в 1989-м – 65,4% (на Урале – 42% и 67% соответственно).

В самом начале 90-х в промышленности РФ высококвалифицированных рабочих – 4,9%, со средней квалификацией – 78,3%, низкоквалифицированных 16.8% (Вестник статистики, 1991, №6. С. 47).

(По другим данным в промышленности РСФСР 40% неквалифицированных рабочих, из которых 75% - в строительстве, транспорте, сельском хозяйстве, где используется, в основном, ручной труд, плюс 3 млн занятых в торговле и снабжении.)

Сравним со США: в 1988-м высококвалифицированная рабочая сила составляла 43,6%, средняя квалификация – 40,9%, низкая квалификация – 15,5%. 

Могли ли, в связи с этим, американцы до перестройки говорить «тупые русские»? Вряд ли, т.к. в 1985 г. в России – 2,565 млн рабочих с высшим и средним специальным образованием, в 1990-м – 3,501 млн, причем эти рабочие необязательно причислены к высококвалифицированным. В США рабочие с высшим образованием попросту отсутствовали и отсутствуют.

После 1991 года в рабочем классе США произошли структурные изменения. Если до 1991 года средняя продолжительность обучения неуклонно возрастала и превышала среднюю продолжительность обучения в СССР, хотя обучение и уступало в качестве, то после – неуклонно снижалась, а качество деградировало.

Ленин подчеркивал, что диктатура пролетариата – не только и не столько подавление, сколько способность рабочего класса взять в свои руки экономику всей страны. Очевидно. Чем выше квалификация рабочих, чем они образованнее, тем они способнее к диктатуре.

В отношении образования мы видим четкую тенденцию к его деградации, и в России, и в США.

Квалифицированная же рабочая сила в развитых странах терпит фиаско, поскольку капитал выводит в страны с дешевой рабочей силой не только экологически вредные, но вообще все производства.

Таким образом, в ближайшие 20-30 лет освобождения труда не предвидится.

Май 2023