Красных линий уже нет

На модерации Отложенный                             

 

 Ночную атаку беспилотников по кремлевской резиденции президента России Владимира Путина, теракты на железной дороге, полёты дронов над территорией России и персональную ответственность губернаторов за безопасность граждан aif.ru обсудил с генерал-майором ФСБ в отставке Александром Михайловым.

Пора сносить Банковую

— Александр Георгиевич, после атаки на Кремль Киев сначала включил режим тишины, потом стал открещиваться от своей причастности, а затем и вовсе объявил воздушную тревогу у себя. Это попытка сохранить красные линии?

Александр Михайлов: — Красных линий уже нет! Они давно затоптаны сапогами украинских военных. Поэтому для нас сегодня то, что произошло с атакой на Кремль, это должен быть последний рубеж, после которого разговоры заканчиваются. Я понимаю, что Украина использует те ресурсы, которые в их руках. Кстати говоря, надо еще разбираться, откуда это все было запущенно. Если из Подмосковья, значит надо разбираться, почему у нас на территории Подмосковья всякие черти окопались?! Я более чем уверен, они сидят в частном секторе — явно, что не с высоток запускают.

   Я считаю, для нас уже это даже не последнее предупреждение и надо наносить удар по Банковой (улица в Киеве, где находится правительственный квартал — ред.). Если они пользуются беспилотниками, давайте-ка мы поднимем нашу тяжелую авиацию и снесем эту Банковую вместе с прилегающими объектами государственного управления. Зеленский вовремя уехал в заграничное турне, но, кроме Зеленского, там есть еще много мерзавцев, которые давно подлежат уничтожению.

В Крыму сработали на отлично

— Как вы считаете, а то, что удалось предотвратить теракт в Крыму против руководителей республики, — это хорошая работа наших спецслужб или плохая работа их?

— Конечно, это активная и эффективная работа наших спецслужб. Поэтому большинство подобных преступлений последнего времени раскрываются на стадии замысла. Конечно, сегодня нам могут попенять в связи с тем, что много нераскрытых преступлений, связанных с терактами на присоединенных территориях, от которых пострадало много представителей администраций и гражданского населения. Но тут мы должны иметь ввиду, что это новые условия, в которых приходится существовать спецслужбам, и для того, чтобы работать на присоединенных территориях, нужно всё-таки создавать там определенную оперативную структуру. Пока с этим сложно, потому что мы понимаем, что много людей, которые там живут, боятся, не желают сотрудничать, а некоторые — прямо симпатизируют Украине и ненавидят Россию. Это тоже факт уже установленный.

И всё-таки в Крыму с 2014 года работают наши спецслужбы, там наработана определенная оперативная база. Но с другой стороны, мы понимаем, что сегодня очень много таких групп диверсантов, которые имеют какое-то локальное задание, и их надо выявлять.

— Выявить-то выявили, но взрывчатку спокойно провезли через границу на машине. Получается, у нас на границе решето?

— Границ, по большому счету, с 1991 года никто не обустраивал. Поэтому в 2014-м, когда начались основные события, было уже поздно. Сегодня мы в состоянии прикрывать границу только оперативным путем. Поставить там 5-метровые заборы и вырыть ров 10-метровый — это практически нереально. Хотя эти попытки раньше предпринимались. Росграница в свое время получила такую задачу, но на наиболее угрожающих участках. Но Украина в тот период не рассматривалась как суперугроза.

Я понимаю, что взрывчатку для терактов в Крыму везли машиной, просто спрятав в электроплиты. И поэтому не случайно сказал, что должно быть оперативное прикрытие. Это, в том числе, работа пограничной разведки с получением упреждающей информации. Потому что все машины мы досматривать не можем. Если мы начнем это делать, то просто парализуем всё, у нас граница перестанет существовать как транзитный субъект. Поэтому, если есть оперативная информация, что в конкретной машине или нескольких машинах с определенными приметами, или в какой-то период времени, будут что-то везти, тогда будет активная работа. Никто в мире не досматривает досконально все. Это реальность. С тем же Крымом явно была упреждающая информация что и когда повезут. Не стали задерживать, отследили всю цепочку. Это и есть оперативная работа.

Кто подрывает железную дорогу?

— Но в Брянской области, когда подорвали железную дорогу, — три случая за сутки, один из которых предотвратили, взрывчатку ввезли и не отследили?

— Начнем с того, что взрывчатку не надо завозить. У нас ее огромное количество на территории России. У нас многие промышленные производства активно используют взрывчатку. Курская магнитная аномалия — каждые 20 минут звучит взрыв, потому что там ведется добыча руды открытым способом. И поэтому я опять вам скажу про оперативную работу. То есть если мы не контролируем или частично контролируем склады, где хранится взрывчатка (а ее можно получать, например, и из похищенных снарядов), то достать ее не проблема. При наличии знаний диверсантов решить вопрос со взрывчаткой, сделать её в конце концов из чего угодно не проблема. Простой пример: когда в 1977 году произошел подрыв метро армянскими террористами, мы в КГБ, в том числе, активно обращали внимание на людей, у которых может быть взрывчатка. Браконьеры, которые использовали динамит для ловли рыбы, стали избавляться от него, чтобы не иметь неприятностей. За время расследования мы изъяли 24 тонны взрывчатки у частных лиц! И сегодня украинские диверсанты тоже понимают, что самое эффективное — не тащить взрывчатку через границу, а купить здесь и изготовить все на месте.

— А диверсанты на ж/д — это работа профессионалов или «мамкины оппозиционеры», которых вербуют для поджогов военкоматов?

— Разные люди могли работать: могли наши маргиналы, а могли и украинские диверсанты или агентура. Пока эта тема не расследована, и мы можем грешить на кого угодно, даже на инопланетян, но, по сути, надо выяснять, кто является исполнителем.

Хотя кто заказчик, даже сомневаться не приходится.

— Но тут же надо не просто завербовать человека, необходимо, чтобы он умел взрывать те же пути.

— Мы говорим о людях, которые являются носителями определенных мировоззренческих установок, их и вербуют. Вспомните опыт Великой Отечественной, гитлеровцы полицаев вербовали из кого? Из местных жителей. Завербованных, я думаю, у нас на территории сейчас, как грязи. Людей, готовых сотрудничать с украинскими спецслужбами. Мерзавцев своих хватает. Проблема не завербовать, а склонить к совершению преступления. Даже чеченские террористки в 90-е, которые обматывались взрывчаткой и себя взрывали, в последний момент могли дать задний ход. Поэтому всегда, помимо ручного взрывателя, у них был дистанционный электронный, чтобы, если она начинала колебаться, можно было взорвать с помощью радиосигнала.

А что касается навыков, так вспомните, как недавно задерживали школьников, которые болты на железной дороге отворачивали.

                    Диверсии еще будут происходить

— Но диверсантов из Украины к нам тоже забрасывают?

— А кто сказал, что их надо забрасывать? Они уже здесь. Профессионалы могли с толпами беженцев сюда прийти. 2 миллиона человек переместилось через границу. Среди них сколько может быть готовых диверсантов: бывших саперов, бывших взрывотехников, людей, которые служили в Советской армии или в ВСУ, получили военно-учетную специальность? Для Киева не проблема найти такого. Главное — склонить работать на них. Мы с вами видим только верхнюю часть айсберга. Наверное, какое-то количество диверсий и терактов было не совершено — просто не удалось склонить. Но диверсии происходили и будут происходить.

— А как бороться с этим хотя бы в приграничных областях? В случае той же рельсовой войны — через каждые 20 метров не поставишь полицейского.

— Тут только контрразведка, создание оперативных позиций и создание ситуации, когда и граждане наши будут помогать.

— Вы имеете в виду, что сейчас обсуждают создание так называемой теробороны?

— Поздно уже это обсуждать! Это надо было делать в 2014 году. А у нас пока петух не клюнет, мы ничего не делаем. Вспомните взрывы на Варшавке в Москве. Люди сами, без участия государства объединялись в народные дружины, которые охраняли свои дома, дежурили на улицах и в подъездах. Мы 8 лет жевали сопли и не создали гражданское сопротивление, которое было бы сориентировано на оборону. Я что-то не помню случаев, чтобы представители спецслужб позвали хотя бы старост деревень и объяснили им, что делать. Сейчас очень много людей скрывается в частном секторе. Одно дело город, где есть участковый, куча соседей, камеры и т. д. Кто знает, сколько этих чертей осело в каких-нибудь садовых товариществах, которые зимой пустые стояли.

Пока президент кулаком не стукнет

— Ну, год назад в той же Белгородской, Курской, Брянской областях создавали какие-то дружины или тероборону.

— Это такая же структура, как любой правоохранительный орган. Этих людей надо собирать, постоянно инструктировать, знакомить с ориентировками и пр. С ними нужно регулярно работать, чтобы они постоянно находились в состоянии боевой готовности. А что толку от того, что какая-то партейка заявила, что создала тероборону?! Вы ни хрена не создали! Создание — это когда у тебя есть четко структурированная организация, которая имеет права, обязанности, с которой постоянно работают правоохранительные органы. А провозгласить мы можем что угодно, не собирая людей. Кто проверит? Бюджеты наверняка освоили под это дело.

— А кто должен это все организовывать? Губернаторы?

— Всё зависит от высшего руководства. Вот если будет сказано, что каждый губернатор будет вместе с правоохранительными органами отвечать за каждый теракт, совершенный на его территории, вот тогда они забегают. Вспомните наши горячие линии с президентом: стоит только какому-нибудь колхознику сказать, что у него водопровода нет, через 20 минут губернатор уже докладывает, мол, все трубы проложили и воду дали. Здесь тоже должна быть персональная ответственность. И губернатор отвечает по закону за все, что происходит на его территории.

Я с несколькими губернаторами разговаривал, спрашивал, почему не создают хотя бы народные дружины? Ну, у нас такой необходимости нет, мы не можем нагнетать обстановку, говорили они. То есть для него жизнь человека значит меньше, чем атмосфера, которую он создает. Тем более, это сейчас не только приграничная история. Каждый губернатор должен отвечать. Произошел взрыв на железной дороге, тут же тщательное расследование, что предпринято со стороны местной власти с точки зрения безопасности граждан, каким образом сформирована тероборона, работает ли она, сколько человек, кто старший, когда проводят инструктажи и пр. Как только эти вопросы будут заданы, некоторым начальникам можно тут же надевать наручники и отправлять в места лишения свободы. Он отвечает за безопасность людей, и это гарантировано Конституцией. А если мы будем в состоянии расслабухи находиться... Обратите внимание, у нас уже не только приграничные проблемы. До Кремля долетели, куда уж больше?!

— Ну, с беспилотниками местным властям, наверное, все-таки не справиться?

— Откуда прилетел в Коломенский район дрон? Беспилотники в сторону Кремля откуда летели? Летят-то они не с Украины! Мы же должны это понимать. Они летят практически из соседних регионов РФ. Значит их кто-то куда-то привез, где-то собрал, прописал маршрут и вообще все это организовал. Поэтому возвращаемся к вопросу не только оперативных решений спецслужб, но и организации дружин, теробороны — называйте как хотите. Если мы это не поймем, нас всех ждут очень серьезные проблемы. Будут не только пути в Брянской области. Будут еще беспилотники по аэродромам военно-транспортной авиации, терминалы с нефтепродуктами и не только в Тамани. Уже летает все в Подмосковье, Ленинградской области. И я настаиваю, не с Украины это летит так далеко