Правда ли Сталин застрелил наркома

С Хрущёвских времён запущена лукавая байка, что Сталин то ли сам застрелил наркома Орджоникидзе, то ли довёл до револьвера к виску. Байка обросла свидетельствами «очевидцев», мемуарами, едва ли не документальными уликами. Но как только пробуешь разобраться с датами иных сообщений сразу вылезает изрядная несуразица!

Чуть ли не официально продвигается версия, что товарищ Серго не выдержал гнёта Сталинских репрессий. Пусть его лично они не коснулись, но смотреть как безумный вождь уничтожает собственный народ нарком не смог. Потому закономерный итог с револьвером. Даже в википедиях отражено. Давайте разбираться.

Инженер Книгин, кажется, довёл до ума свой новый аппарат. Быть может ему удастся найти ловкий способ вернуть нас домой из путешествия в 1937 год. Сейчас принялся тарировать шкалы и всё запуталось ещё больше.

Для работы ему нужны были вполне надёжные события, чтобы расставить их по временной горизонтали. Как раз на глаза попался свежий номер «Смены» за 1937 год. Журнал посвящен памяти недавно ушедшего наркома тяжёлой промышленности, одного из создателей нашей индустриализации товарища Серго.

В журнале, правда, про револьвер ни слова. Написано, что не выдержало сердце старого большевика. Но кто же из рукопожатных либералов верит Советской прессе! У них-то доказательства понадёжнее имеются!

Мы с инженером собираем всё, что известно про товарища Орджоникидзе. Книгин вычерчивает на миллиметровке сложнейшие схемы. Поразительно, но в ходе работы линии расходятся. Что-то совсем не то!

Вот заключение о причинах последней болезни наркома. Диагноз старинный, паралич сердца. Да и в журнале так написано. Под заключением три подписи: врач амбулатории Мец, начальник лечебного управления Кремля с неприличной фамилией Ходорковский и нарком здравоохранения Каминский. Неужели доктора перепутали дырку в голове с сердечным недугом?

Удивительного-то ничего. В годы индустриализации Серго работал иногда и по двадцать часов. По несколько ночей кряду мог не спать. Причём отличался бешеным темпераментом, за дело всегда брался горячо и буквально вскипал когда кто-то чинил препятствия очередной могучей стройке.

Первым байку про Сталина, доведшего Серго до гибели, придумал Хрущёв. На закрытом двадцатом съезде он, якобы, сказал так:

«Сталин Орджоникидзе довел до такого состояния, что последний вынужден был застрелиться».

Понятно, никаких свидетельств или улик об этом Хрущёв не упоминал. Не вполне надёжны и вообще эти слова. Через полгода, когда в «Правде» вышла статья об историческом докладе с разоблачением культа личности, ничего такого про Орджоникидзе написано не было. Вполне возможно, даже на закрытом съезде Хрущёв ничего подобного не говорил!

Итак, для таблицы прибора вызывается первый свидетель. Ольга Шатуновская, якобы, старая большевичка и верная Ленинка. Именно она первая рассказала, что в гибели Орджоникидзе виноват товарищ Сталин.

Мол, сама жена товарища Серго Зина ей всё и рассказала. Мудрено не поверить такой свидетельнице, но мы всё же попробуем. Персонаж госпожа Шатуновская крайне любопытная.

В 1937 году эта верная Ленинка, дочь юриста Григория Наумовича, арестована за участие в троцкистском заговоре. Конечно же, совершенно невинно. Но почему-то суд через полгода решает не так, заговорщицу приговаривают к 8 годам лагерей и отправляют на Колыму.

После Победы две большие амнистии. Пересматриваются дела преступников по нетяжким статьям. В 1946 году амнистируют даже прибалтов, служивших в дивизиях СС! История показала, что мягкость Советской власти оказалась не впрок.

Суд рассматривает дело и гражданки Шатуновской. Но почему-то вместо освобождения её отправляют в ссылку в Енисейск. Что же за убойные материалы лежали в деле невинно осуждённой?

Зато, как только не станет вождя, Хрущёв немедленно вызывает Шатуновскую в Москву. Сразу же назначает на высокий пост члена Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС. И поручает пачками реабилитировать осуждённых троцкистов. Любопытный штрих к биографии, нет не борцуньи с режимом, к биографии Хрущева, которого иные горячие головы на кухнях клеймили скрытым троцкистом.

Насколько верной большевичкой была гражданка Шатуновская мы узнали уже в новое время. Когда вышла книга диссидента Григория Шлоймовича Померанца. Про жизнь и «борьбу против сталинизма» невинно осуждённой Шатуновской.

Не менее жгучи и мемуары самой Шатуновской, вышедшие в 2001 году. Вот тут графики Книгина первый раз и сбойнули. Ну да, опять посмертные мемуары. Потому как на момент написания (или публикации, уж не знаю) Шатуновской уже одиннадцать лет как не было на свете.

Разумеется, публиковалась вся эта антисоветчина в Германии. Где собственно и живёт все потомство разоблачительницы преступлений вождя.

Самое смешное в другом! Как Вы думаете, когда Шатуновская впервые заговорила о мнимой вине Сталина в гибели товарища Серго? В 1954 году когда вовсю работала на Хрущёва в комиссии ЦК? Ничего подобного!

В 1960 году и это не случайно. Разговоры о том, что Зинаида Орджоникидзе что-то такое рассказала про гибель мужа, возникли только когда Зинаиды не стало! Пары месяцев не прошло, как гражданка Шатуновская разразилась потрясающей «правдой». С чего бы она столько лет держала в себе пока не стало прямой свидетельницы?

Не беда, у либералов есть и другой свидетель. Куда как повесомее. Речь о многолетнем наркоме Анастасе Ивановиче Микояне. В своих мемуарах гибели Серго он посвятил целую главу.

Извольте, «Глава 24. Самоубийство Орджоникидзе».

«Теперь все знают, что он покончил жизнь самоубийством. Сталин счел тогда политически нецелесообразным публиковать факт самоубийства такого деятеля, как Орджоникидзе. Известно также, что Орджоникидзе не оставил ни письма, ни какого-либо другого документа, никаких намеков на причины, приведшие его к самоубийству. Все, кто был близок к нему, знали, что это результат психологического состояния».

В этом сообщении Микояна главное даже не байка про Орджоникидзе. Гораздо важнее, что в мемуарах признаётся - никаких документов, никаких улик, указывающих на причины такого события, и через полвека не найдено!

Дальше Микоян рассказывает как Берия со Сталиным «травили» Серго по любому поводу. Мол, была развязана целая кампания против наркома тяжпрома. Любопытно, что никто из Сталинских наркомов, оставивших многочисленных интервью, ничего подобного не упоминал. Не рассказывал об этом и сам Микоян в прижизненных интервью, например в интервью историку Куманеву!

Мемуары продолжают рассказывать, что, якобы, Орджоникидзе по любому вопросу травил и Молотов. За что нарком тяжпрома не возьмётся, везде упирается в бетонную стену. Как ему удавалось в таких условиях досрочно исполнить планы пятилетки и строить по два завода каждый день - загадка.

Дальше полёт фантазии поразительный. Якобы, в 1937 году Орджоникидзе должен был делать доклад о вредителях на производстве. Вместо того, чтобы составить бравурный документ с призывами к массовым репрессиям, Серго зачем-то решил разобраться.

Послал заместителей на заводы, собрал отчёты. Вдруг оказалось, что никакого вредительства нет, всё придумал товарищ Сталин. Ну и пришлось револьвер к виску, куда деваться-то.

Якобы, Серго за пару дней до гибели говорил лично Микояну:

«Сталин плохое дело начал. Я всегда был близким другом Сталину, доверял ему, и он мне доверял. А теперь не могу с ним работать, я покончу с собой».

Поразительное откровение через полвека! Микоян рассказывает, что даже он был не в курсе подлинных причин гибели наркома. Узнал о них только после циркового двадцатого съезда. И опять в свидетелях жена наркома Зинаида.

И опять не сама, а в пересказе журналиста Семёна Рахмильевича Гершберга. Якобы, в 1956 году он взял интервью у Зинаиды Орджоникидзе. И она наговорила всякого:

«Шестнадцать лет я молчала... шестнадцать лет берегла эту тайну в груди... никому... ни полслова... Мне нужно поделиться...».

У инженера Книгина опять искрит аппарат. Да что такое! Тридцать седьмой год плюс шестнадцать лет это 1953-й! Вовсе не 1956-й, что ж эти горе-сказочники совсем с датами не дружат!

Самое смешное, ничего такого в опубликованных при жизни книгах Гершберга просто не было. В мемуарах Микояна это и не утверждается, нарком пишет, что интервью с женой Орджоникидзе журналист честно записал, но публиковать не стал. Вместо этого отдал записки... Микояну. Откуда нарком и узнал страшную правду.

Ладно, допустим. Только в этих записках Гершберга дальше написано, что когда жена обнаружила тело, немедленно позвонила Сталину. Тот примчался в течение получаса, как будто знал, что так будет. Давайте даже зачитаем:

«После небольшой паузы Зинаида Гавриловна продолжала: Через тридцать минут или сорок, не знаю, Сталин приехал с Ворошиловым, Молотовым, Микояном...»

Эй, нельзя же так! Книгин шипит и трясёт обожжённым пальцем. Прибор искрит не на шутку. Час от часу не легче. Только что Микоян сообщал нам, что узнал правду только спустя годы, из записок Гершберга. А оказывается, он лично стоял над телом застрелившегося Орджоникидзе!

Разгадка и тут на поверхности. Ни в каких мемуарах Микояна при жизни откровений об убийстве Сталиным товарища Серго, конечно, не было. Впервые эта байка появилась только в 1999 году в крайне странном издании «Так было».

Беда в том, что эти новейшие мемуары написаны Микояном через 21 год после собственного ухода из жизни. Там таких откровений на каждой второй странице. Кто и как от имени великого наркома это всё понаписывал трудно даже представить.

Про подлинное отношение Сталина к товарищу Серго лучше всего говорят не эти байки, а честные факты. Например, в 1926 году Орджоникидзе с женой приехали из Ростова в Москву. Сталин поселил их жить в собственной квартире!

Через пару месяцев освободилась квартира для товарища Серго, он собирался переезжать. Но Сталин сказал, что видит - квартира товарищу и жене понравилась, да и до работы здесь ближе:

«Ну, тогда и живите на здоровье, а я перееду».

Да и с точки зрения доверия. Был ли в Сталинском СССР тридцатых более важный пост, чем командир тяжёлой промышленности? Это важнейшие стройки сотен заводов. Это сталь для танков и пушек из треста специальных сталей, это строительство самолётов и боеприпасы! Это стройка океанских кораблей, это химические комбинаты.

Всё это - Орджоникидзе. Достаточно сказать, что когда не стало товарища Серго, наркомат пришлось разделить на шесть новых наркоматов и двух лет не прошло. Невозможно было управлять настолько гигантской структурой без фигур масштаба Серго!

Аппарат Книгина вспыхнул последний раз, с транзисторов вяло потянуло едким дымком. Жаль, кажется, ухандокали научный агрегат байками либералов. На таком материале верную шкалу истории не построить.

Остался только журнал «Смена» 1937 года, посвящённый памяти наркома. Слова товарища Орджоникидзе под фотографией наркома набраны крупно:

«Учитесь великому делу служения рабочим и крестьянам, знайте, что на этом пути вас ожидает слава, счастье и победа!»