Мироносицы Новороссии

Автор: Агидель Епифанова

 Часть.1

Без малого два года назад не стало женщины, с 2014 года бывшей одним из символов Новороссии – Людмилы Ежуновой (Дед Мороз). Мать-героиня, пенсионерка, работавшая в доме культуры, несмотря на тяжёлую болезнь, она с первых дней встала на защиту своей Родины, пережила плен и умерла от второго инсульта, так и не увидев родной Донецк российским…

Когда весной 2014-го к зданию администрации Донецка пришла 63-летняя полуразбитая инсультом женщина с неслушающейся ногой, никто не воспринял её всерьез. Люди готовились к штурму, заправляли «коктейли Молотова», выковыривали булыжники… У Ежуновой тотчас подскочило давление, и она упала в обморок. Её хотели отвезти домой, но женщина воспротивилась: «Нет! Дети у меня взрослые, есть кому внуками заниматься, мне здесь надо быть, помогать. Я что, не русская?»

Однако делать она в тот момент ничего не могла. Кругом кипела работа, а Людмила Владимировна беспомощно лежала, со слезами моля Пресвятую Богородицу, чтобы дала ей сил… Молитва была услышана, и уже вскоре Ежунова доставляла продукты, готовила еду и разносила её на баррикады. Тогда-то и одела она свой знаменитый костюм Деда Мороза и, появляясь на баррикадах, приветствовала ратников: «С Новым годом, родненькие! С годом избавления от оккупантов. Будет у нас своё, новорусское государство, победим!»

Позже Дед Мороз появилась в Славянске. Военкор Геннадий Дубовой рассказывал об этом следующее:

«Семёновка, начало июня, лютая жара, третий час длится плотный миномётный обстрел базы Моторолы.

– Корреспондент, там за тобой Дед Мороз пришёл.

– Брат Артист, какой Дед Мороз? Тебя контузило?..

– Контузило. Но не до галлюцинаций. Иди, сам посмотри.

Вылезаю из блиндажа. Разрывы совсем рядом, на перекрёстке. Звонкое щёлканье выкусывающих куски асфальта осколков. Через дорогу другой блиндаж, из него кто-то машет красной тряпкой: сюда. Влетаю.

– Так я и думала, что Корреспондент Моторолы – это ты. Не узнаёшь? А я тебя знаю. Вместе обладминистрацию штурмовали, и прокуратуру, и телецентр, и СБУ.

Выпускает из крепчайшего объятия, надевает красный свисающий до груди колпак с бело-синим бубоном. На футболке надпись: «Дед Мороз за мир и правду!» Широкая в цыганском стиле юбка, рваные босоножки. Узнал…

…Как только начались первые бои в Славянске – она туда. «Тропой ополченцев» – через Ямполь и Красный Лиман доставляла гуманитарку, продукты для ополченцев и гражданских, посылки бойцам от родных. На всех блокпостах между Донецком и Славянском её любили и ждали. «Дед Мороз подарки привёз! Дай расцелую!» Когда мне срочно понадобилось передать материалы в редакцию (укры уже взяли Ямполь и лютовали в Красном Лимане), никто, кроме неё, не решился ехать по-новому, непроверенному маршруту. Съездила, проверила, всё доставила в срок, вернулась с подарком для меня – разгрузкой. Старший её сын, Алексей, в ополчении с мая, безвылазно на передовой в Семёновке. И она с ним, по многу дней. Готовила, таскала под обстрелами термосы с едой в окопы и секреты, стирала, обеспечивала связь, подкармливала местных стариков. За всех молилась».

Однажды Ежунова принесла в окопы детскую куклу. Объяснила, что эта игрушка убитой на троицу 5-летней девочки. Одну куклу положили в гроб, а вторую Людмила Владимировна принесла, чтобы закрепить над блиндажом во свидетельство нацистам, в кого стреляют.

– Эй, куда ты?! С ума сошла, снайперы работают! – кричали пожилой женщине, когда она под обстрелом, словно крест воздев куклу, выбралась из окопа и ринулась к наружной стороне блокпоста.

– Сала им в зубы, пусть работают. А Бог что – бездельничает? Бог не выдаст, каратель не съест.

Так и высились над бетонным блоком примотанные к арматуре кукла Настя и образ Святого Георгия. Иногда, раскачавшись на ветру, кукла радостно взывала к своей убитой хозяйке: «Здравствуй! Как тебя зовут? Давай играть! Здравствуй…»

«Поначалу, конечно, было тяжело, — вспоминала Людмила Владимировна. — Не только за сына, а за всех переживала. Особенно когда они шли туда, на передовую, потому что все ребята были неопытные, необстрелянные, войны не видели. Война пришла как снег на голову, но мальчики, независимо от возраста, пошли на защиту своей Родины. Если Славянск еще был под прикрытием, то Семеновка — нет, и когда ее бомбили со всех сторон, когда на них танки шли, а у пацанов ничего кроме пулек не было, представляете себе их состояние? Когда ты на расстоянии, переживаешь нереально. А когда на передовой оказываешься, ты всех видишь. Привезла им помощь, пошутили, и уже спокойно стало на душе. Только оттуда уезжаешь и опять слышишь, что бомбили их там, — так лучше назад, мне спокойнее. Вот так и моталась с марта между Славянском и Донецком».

Тем летом Людмила Владимировна попала в плен. Её обменяли лишь осенью, и несгибаемая женщина продолжила свой подвиг, заботясь об оказании помощи детским учреждениям.

«Я за то, чтобы гуманитарная помощь централизованно распределялась для школ и садиков в первую очередь, — говорила она в канун Нового Года. — Я готова сесть на машины гуманитарного конвоя и с ними ехать от границы, чтобы помогать распределять подарки.

У меня есть письма, которые передали Деду Морозу дети из Степановской школы и из Мариновки. Письма от детей очень красивые, хотя их немного — всего 30. Если бы смогли ответить на них, что-то деткам дать, было бы здорово. Есть интересные пожелания: один ребенок просит игрушечный АК-47, другой просит игрушечный военный джип, третий просит аквариум и там какие-то прибамбасики должны быть, не могу разобрать, какие именно, другие детки просят конфеты братикам и сестричкам, еще один просит рацию, чтобы он был круглый год со мной на связи. То, что дети военные игрушки просят, я считаю, это нормально, дети у нас всегда в войну играли.

Меня семья дома не ждет на праздники, знают, что я буду на передовой. Куда поедем, пока не объявляем по соображениям безопасности.

Народ с оккупированных территорий говорит, что тишина будет только на время праздников. Не верю я в это перемирие, оно для украинской армии, для проведения их Нового года. Они же войска не убирают, а только отводят, укрепляют позиции — о каком перемирии можно говорить. Каждое перемирие оканчивается для нас плачевно».

Вместе с Ежуновойиз плена была освобождена Алла Андреевна Белоусова (Маршал) и её муж. До войны они имели небольшой магазин. А с её началом Алла возглавила гуманитарный фонд фонда города Енакиево. Имея при себе удостоверение Русской Православной Армии, она привозила гуманитарку в Славянск, на Семёновку и в другие населённые пункты, где шли самые ожесточённые бои. В середине августа возле славянского канала супруги Белоусовы попали в плен. Они хотели вывезти свой товар из магазина в Белгород, но были захвачены нацгвардией. Пожилых людей держали на краматорском аэродроме, избивали, тушили о них окурки и подвергали иным издевательствам. Мужу Аллы Андреевны сломали ребро. После Краматорска Белоусовых перевезли в Изюм, где толком не кормили. СБУ Харькова вменяло им финансирование террористов. В тюрьме мужественная женщина продала всё ценное, что имела при себе, чтобы купить сигарет пленным ополченцам и устроить им праздник День Шахтёра.

В Харькове же в это время на гуманитарном поприще подвизалась уроженка Чугуева Наталья Поважная. Предпринимательница, чей бизнес составляли палатка на городском рынке и старенькая «Газель» для доставки товара, с началом войныона приклеила к своей машине большую красную надпись «ДЕТИ» и стала курсировать между Славянском и Харьковом, вывозя детей.

«Как все началось? — вспоминала отважная женщина. — Позвонили знакомые. Рассказали, что, услышав просьбу о помощи из Славянска и решив вывезти хоть нескольких детей, попытались нанять для этого микроавтобус. А владелец им говорит: «Автобус я дам, только без водителя и без бензина. И перепишите на меня свою квартиру под залог, иначе не дам». Я, когда услышала о таком, расплакалась. Поплакала… и поехала сама».

За четыре первых поездки Наталья вывезла из-под огня 20 человек, шестерых поселила у себя. С каждым разом поездки становились всё сложнее. «Заезжаем – стреляют, выезжаем – тоже стреляют. Конечно, если обстрел сильный, с вертолетов, то мы не заезжаем, да нас и не пускают. А если просто стрелковое оружие – едем на свой страх и риск. В прошлый раз пришлось остановиться и спрятаться за деревьями, чтобы никого не подстрелили, не дай Бог», — рассказывала Поважная.

«Узнав о «Наташе с базара, которая деток вывозит», все больше людей стремятся помочь и подключиться к общему делу, — сообщал портал pravmir.ru. — Кто-то выражает готовность поселить у себя детей, кто-то ведет переговоры с властями, благотворителями и занимается переводом процесса эвакуации в юридическое русло, водители по очереди садятся за руль старенького микроавтобуса. Многие люди просто несут деньги. За день, рассказывает Наталья, в ее палатку на рынке принесли полторы тысячи гривен.

Не имея опыта работы в благотворительности, женщина признается, что боится подозрений в нецелевом использовании поступающих средств. Скрупулезно ведет учет, записывает всех жертвователей, их телефоны, суммы, собирает чеки – чтобы отчитаться по любой статье расходов. А статей много — бензин, запчасти для «Газели» (уже начала «сыпаться»), клубника для славянских ребятишек, сигареты для солдат на блокпостах».

Заботилась Наталья и об устройстве беженцев, без устали осаждая городских чиновников требованиями оказать должную помощь беженцам. При этом по убеждению Поважной Харьковская не могла стать надёжным пристанищем для спасённых ею людей. Таковое Наталья видела только в России.

Окончание следует….