Где берет свое начало "Тихий Дон"?

В советском литературоведении принято было рисовать следующую картину: в 1925 году маститый автор (Серафимович), достигший чинов и регалий «на службе у революции», знакомится с молодым безвестным писателем из донской станицы, цепким оком разглядывает в парнишке необычайный талант и благословляет на славный литературный путь. Вроде как еще в «Донских рассказах» Михаила Шолохова Александр Серафимович сумел прозреть будущий «Тихий Дон».

«Молодой орелик, желтоклювый, а крылья распахнул!» Гораздо более высокопарно Серафимович представил гостям «орелика» на приеме зарубежных писателей в 1927 году:

— Друзья мои! Перед вами — молодой писатель Земли Русской. Он моложе меня более чем на 40 лет, но я должен признаться, во сто раз талантливее меня. Имя его еще многим не известно, но через год его узнает весь Советский Союз, а через два-три года — и весь мир.

У нас сейчас нет ни повода, ни резона разбираться в достоверности различных гипотез относительно написания «Тихого Дона» и проверять на прочность ту или иную систему аргументации. Проследим только, какая роль отводится в этих системах Серафимовичу.

Официальные шолоховеды уверяют: «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил».

Есть и другие мнения.

Выводы ростовского историка Андрея Венкова, сделанные им в исследовании 2000 года «Тихого Дона»: источниковая база и проблема авторства, в сжатом виде они сводятся к тому, что исходно существовал некий литературный архив, «редакторский портфель». Он состоял из литературных, газетно-журнальных и мемуарных работ разных авторов. На основе этого архива уже в советские годы Шолоховым были написаны, а Серафимовичем отредактированы, исправлены и дополнены тексты, составившие известный нам на сегодняшний день роман «Тихий Дон».

«Мы ни в коей мере не отрицаем авторство Михаила Александровича Шолохова, — заявляет историк. — Им бесспорно написано более четвертой части всего текста, в основном в частях 7—8 романа и огромные монологи в предыдущих частях. Кроме того, ему принадлежит правка некоторых глав первоначального варианта, «костяка». Но основная правка первых частей романа, в том числе и любовного сюжета, — дело рук Александра Серафимовича. Ему же, видимо, принадлежат главы с Бунчуком и Анной.

Батальные сцены, сцены из офицерской жизни — обработанный материал донских литераторов Пузанова, Попова, Старикова, Мельникова. В тексте есть заимствования у Крюкова, Кумова, Краснова — авторов «Донской волны». Язык диалогов первых частей романа, детали любовного сюжета, даже имена второстепенных героев — это все от Ивана Филиппова».

Писательница Людмила Вайнер из Чикаго видит в Серафимовиче «мощную интеллектуальную силу», которая спланировала и направила работу Шолохова над рукописью неизвестного автора, доставшейся ему по какому-то случаю. Шолохов показал рукопись Серафимовичу, и тот сразу понял, что перед ним великая книга, которую надо издать.

В 1928 году первые части «Тихого Дона» были явлены миру в журнале «Октябрь», редактором которого был в это время Александр Серафимович.

Скандальная гипотеза была выдана на-гора сотрудником Государственного Эрмитажа Михаилом Аникиным. Подключив группу специалистов по математической лингвистике под руководством профессора филфака СпбГУ Михаила Марусенко, Аникин сравнил построение фразы у Серафимовича и Шолохова и сделал сенсационное открытие: оно полностью совпадает! Как и все остальные крупные произведения, приписываемые Шолохову.

— Такой обман был нужен русcкой литературе, — уверял Аникин еще в 2007 году. — Потому что иначе эти произведения не могли появиться в печати. Это был договор двух авторов — вроде как профессор отдает в аренду первокурснику свою докторскую диссертацию.

По довольно спорной версии сотрудника Эрмитажа, Александр Серафимович не был вполне честен в своей любви к молодой Советской Республике, а посредством бурной пролетарской деятельности только маскировался. В глазах новых вождей он был безнадежно дискредитирован слишком долгой жизнью при «проклятом царском режиме».

— Серафимович не переставал создавать шедевры и при советской власти, но понимал всю опасность публикации их под своим именем, — развивает свою сенсационную теорию Михаил Аникин. — Его бы тут же сослали на Соловки за один только «Тихий Дон», в котором он блестяще показал страдания обычного человека от большевиков. Нужен был автор с безупречной по советским меркам репутацией. Именно таким автором стал Шолохов.

Слухи о плагиате поползли по обеим столицам уже в 1928 году, сразу после публикации двух первых частей в «Октябре». Да и в Вешках, на родине великого романиста, никто не верил, что книга написана им.

Созданная по инициативе Марии Ульяновой комиссия РАППа, в которую, разумеется, входил сам Серафимович, в 1929 году исследовала рукопись, быстренько признала его авторство и в газете «Правда» разразилась угрозами в адрес «завистников» талантливого юноши.

Подтверждением версии Аникина является и тот факт, что после смерти Серафимовича в 1949 году Шолохов воистину осиротел и уже не смог создать ничего художественного. Ведь, по версии Аникина, даже «Судьба человека» была написана его «крестным отцом» в конце 40-х годов и только перекопирована Михаилом Александровичем в 1955-м.

 Известно, что во время Великой Отечественной Шолохов внезапно сорвался с места и за тысячи верст помчался на Орловский фронт, чтобы вызволить полуслепого и больного Александра Серафимовича, решившего в свои 80 лет снова поработать военным корреспондентом. И потом до конца жизни старший писатель пользовался безграничным гостеприимством младшего. Что ж, если это можно отнести это на счет сыновних чувств одного писателя-коммуниста к другому, кто вправе ему помешать?