Анна Чедия Сандермоен: «Эмиграция – очень сложное явление»

Анна Чедия Сандермоен родилась в Душанбе в Таджикистане в 1974 году, когда эта страна ещё была частью СССР, и провела там первые годы жизни. Потом её семья переехала в Ленинград, где Анна закончила первый класс школы. Сразу после окончания первого класса родители отправили её жить в «коммуну» В. Д. Столбуна, где она в отрыве от родителей провела почти шесть лет до своих 13 лет. Анна написала автобиографическую книгу, описывающую ее детство в коммуне Столбуна, которая на деле оказалась сектой. Книга называется «Секта в доме моей бабушки». В 1987 году Анна вернулась домой в Ленинград. Спустя пару лет семья Анны переехала жить в Москву. В Москве Анна окончила МГУ философский факультет, а также училась в Школе Переводчиков при Интуристе СССР на кафедрах английского, французского и испанского языков. С 2014 года Анна живет с мужем и дочерью в Швейцарии. Она – основатель и руководитель собственного книжного издательства Sandermoen Publishing, публикующего книги о партнёрстве, отношениях, культурных различиях и эмиграции, а также деловую литературу. Одним из направлений издательства является публикация двуязычных изданий. Сегодня Анна – гостья нашего журнала.

– Анна, что вы знаете о своих грузинских корнях?

– Чедия – это грузинская фамилия, но я, к сожалению, даже никогда не была в Грузии. Мой прадедушка по маминой линии был грузином, что касается отца, то я с ним не росла и только будучи взрослой, выяснила, кто мой папа. Мои корни по биологическому отцу уходят в Сибирь, но я никогда не общалась с его семьёй и с ним встретилась, когда мне было более двадцати лет. Он – писатель.  (Смеётся).

– Вы провели детство в секте Столбуна. Я знаю, что эта тема до сих пор – очень острая, а в России об этом не любят говорить. Как вы считаете, были какие-то предпосылки для появления конкретно этой секты, либо Столбун просто решил провести эксперимент над детьми?

– Мне кажется, что были все предпосылки для того, чтобы была создана и процветала такая группа. Но данная тема – настолько табуирована, что даже те дети, которые росли со мной в этой секте, до сих пор молчат, за исключением Тани Успенской (дочь писателя Эдуарда Успенского. Прим. автора). Даже после выхода моей книги и того, что я была на Первом канале российского телевидения на ток-шоу Андрея Малахова, все молчат, а если и говорят, то только лично со мной и не хотят, чтобы их имя было раскрыто.  Я думаю, что кроме этой секты в СНГ были похожие организации, и мне кажется, что люди молчат не из-за страха, что это – плохо. Они считают, что благодаря такому опыту, у них появился сильный характер, и очень многие гордятся тем, что провели детство в той коммуне. Есть и те, кто предпочитает об этом забыть и стереть из памяти, как некоторые стирают из памяти воспоминания о войне или о том, что они сидели в тюрьме. Ведь вспоминать о таком – неприятно. Людей, которые к этому относятся так, как я, очень мало.

– В 20-е годы прошлого века в СССР был такой известный педагог и писатель – Антон Макаренко, который работал с трудными подростками – беспризорниками и малолетними преступниками и т.п., и он применял очень жёсткие методы. Возможно, что Столбун опирался на такую педагогику, чтобы «закалять» детей?

– Конечно! Столбун постоянно говорил о том, что Макаренко – его кумир, поэтому Система Макаренко была «притчей во языцех», о нём постоянно говорили, нас заставляли читать его труды, в частности, «Педагогическую поэму», это было обязательным чтением. Кроме того, необходимо было читать роман Николая Островского о Павке Корчагине «Как закалялась стать». Он являлся для нас главным образцом для подражания. Конечно, в детстве я это воспринимала как данность и норму жизни. Когда я выросла и стала заниматься собственным ребёнком, то начала всё переосмысливать: это – ужас, жестокость, фанатизм, садизм и деструкция всего и вся! Тогда я осознала, что это абсолютно неправильно, и в этом нет ничего хорошего. Я написала книгу, потому что мне было важно сформулировать свои наблюдения. Кстати, я недавно читала с дочкой книгу «Республика ШКИД», описывающую жизнь беспризорников, которых спасали от смерти и детского ГУЛАГа, но в коммуну Столбуна брали детей не из трудных семей и не беспризорников, как публично заявлялось, а, наоборот, из очень благополучных семей, как правило, номенклатурных. Главная идея Столбуна заключалась в том, что мы настолько «зажрались» в этих благополучных семьях, что нас так опекают и так балуют, что из нас пора делать нормальных людей. Это заключалось в том, что нас специально лишали всех благ, мучили, унижали, чтобы мы стали настоящими борцами, а не зажравшимися барчуками.

– Теперь давайте немного поговорим об эмиграции. На неё есть два противоположных взгляда: первый, что в эмиграции люди «купаются в золоте», а второй, что люди в эмиграции нищенствуют и страдают, испытывают огромную ностальгию. Некоторые эмигранты не хотят принимать местные обычаи, а даже пытаются жить по старым «лекалам».  Есть ли типичные черты эмигранта, независимо от того, в какую страну он переехал жить?

– Я считаю, что эмиграция – это очень сложное явление и интересный, многоуровневый феномен. У меня до переезда в Швейцарию был неудачный опыт попытки эмиграции на Кипр, и мне не удалось там с дочкой оформиться, поэтому нам пришлось вернуться в Россию.

Это был очень тяжелый и неприятный момент, после чего я сделала много выводов о том, как правильно эмигрировать: для того, чтобы интегрироваться и найти своё счастье за границей, нужно приложить очень много усилий! Одна из причин, по которым я открыла своё книжное издательство, и много работаю с текстами, собираю русскоязычных авторов, – это помочь людям правильно подойти к эмиграции и быть готовыми к сложностям интеграции. Это то, что мне хочется привнести в русскоязычный мир. Мы издаем книги об этом. Вы совершенно правы в том, что у наших людей, как, возможно, и у других представителей крупных бывших империй – британцев, американцев, есть «маниакальная» потребность и привычка всех поучать.  Это чувствуется во всём, и у меня такое тоже есть, я не хочу себя идеализировать. Иногда и сейчас я себя ловлю на этом и говорю себе: «Аня, спокойно, тебя не просят – не лезь!». С людьми с российским менталитетом, которые ещё не интегрировались, очень с тяжело общаться не потому, что они – плохие и злые люди, а просто есть такой «национальный вид охоты» – всех поучать, что чувствуется даже в невинной болтовне, и это очень отталкивает.  Люди должны это понимать и научиться себя контролировать, потому что убеждённость, что все российское априори лучшее и от этого стремление поучать всех, кто думает иначе, это – один из важнейших тормозов для интеграции в другую культуру. Поучая других, ты не их слышишь и блокируешь внутренний механизм восприятия чего-то нового. Вместо того, чтобы адаптироваться, учиться гибкости, ты становишься всем недовольным, а в итоге – несчастным. В эмиграции так не преуспеешь ни в чем.

— Вы сталкивались с «синдромом Хлестакова», когда люди начинают рассказывать о себе какие-то небылицы, что они на родине были большими начальниками, а на самом деле это – неправда?  Таким образом, эмигранты пытаются самоутвердиться за счёт каких-то мифических заслуг.

— Я узнала об этом из книги, которую мы только что издали. Книга Аллы Баркан называется «Азы эмиграции», и она как психолог там перечисляет этот синдром, как один из свойственных нашей эмиграции. Но Алла называет его «Синдромом Мюнхгаузена», а я лично с данным синдромом не сталкивалась. У меня самой, я думаю, – заниженная самооценка, поэтому я боюсь лишний раз что-то о себе сказать, мне кажется, что это нескромно. Меня раньше никто не поддерживал и не носил на руках, как сейчас это делает мой норвежский муж. Только благодаря ему я думаю, что тоже чего-то достойна.

—  Что вас сподвигло к книгоиздательской деятельности? Что послужило триггером для открытия собственного издательства?

— Я уже говорила, что авторские истории об эмиграции или миграции (как угодно) в виде целых книг, описывающих трудное, но увлекательное путешествие из одного культурного пространства в другое, – очень важная миссия. Я не знаю, кто ещё издает книги разных авторов именно с таким «фокусом». А мой личный путь к собственному издательству длился много лет. Я не могу сказать, что я – «книжный червь», однако мне нравится любой процесс познания. Ещё в университете я переводила большие тексты, потом у меня с партнером было своё дизайнерское бюро, где мы верстали и оформляли журналы, книги и всякую рекламу, у нас была своя огромная типография с разными станками и персоналом до пятидесяти человек, так что в данном вопросе я профессионал. Потом мы с моим партнером разошлись, я стала заниматься бизнес-консалтингом, познакомилась там с будущим мужем, и на теме структурирования информации и написания книг мы с ним нашли общий язык. Когда я приехала жить и работать в Швейцарию, я сказала ему, что многие наши споры и разногласия вызваны разницей наших культур. Мы оба – экспаты (человек, проживающий в стране, отличной от его родной. Прим автора), потому что он – норвежец, у нас было много разных конфликтов. Я в шутку спросила, не хочет ли он написать об этом книгу и назвать её «My Russian Wife». Муж заинтересовался моей идеей и за несколько месяцев написал такую книгу. Я решила её издать из чистого любопытства, но она «выстрелила», поэтому я cтала развивать данную деятельность, так как многих авторов не издают в России. Книга моего мужа, Шетила Сандермоена, «Моя русская жена» переведена и издана на четырех языках: английский, русский, немецкий и французский. Эта книга сделана в билингвальном формате, многие ее покупают для помощи в изучении языков. В основном, мы издаём книги на русском языке, хотя есть также книги и на английском, французском, немецком и украинском, но издание на других языках – очень дорогое удовольствие! Некоторые наши книги покупают библиотеки европейских Университетов. А летом 2022 года я как автор книги «Секта в доме моей бабушки» принимала участие в конференции по альтернативным учениям в России в немецком университете Гермерсхайма. Сейчас моя книга находится там же в процессе перевода на немецкий язык. Я рада, что книги моего издательства уже давно замечены и востребованы академическим миром Европы, и, конечно, просто читателями, живущими в Европе. Интерес к российской современной литературе и авторам, безусловно, есть.

Беседовал Евгений Кудряц 

«Немецко-русский Курьер», февраль-март 2023 года