Не за кого голосовать? Тогда голосуй за полного лоха! (Ч.1)

Возможно ли, чтобы в России президент, чиновник, предприниматель, начальник уважительно относились к простому избирателю, гражданину, своему клиенту, подчиненному?  Нереально? 

Представляю неоднозначное интервью нового лидера (?) обновленной партии (?), будущего правителя России (?)

25 июня на съезде партии «Правое дело» предприниматель Михаил Прохоров был принят в ряды партии, а затем избран ее единоличным лидером. В промежутке между двумя этими событиями Прохоров обратился к делегатам съезда с программной речью, основные тезисы были в последующие дни продублированы Прохоровым в многочисленных телевыступлениях. Slon.ru поговорил с новым лидером некогда либеральной партии о том, что все это значит.  

– В речи на съезде вы говорили, что «Правое дело» – не партия бизнеса...

– Не только партия бизнеса

– Так или иначе, в вашей речи было много слов о положении простого человека, но практически ничего о положении предпринимателей. Для вас важны голоса бизнес-сообщества?

– У меня с бизнесом вообще все достаточно хорошо. Просто, работая внутри бизнеса, начинаешь понимать, что проблемы бизнеса находятся за пределами бизнеса. И если не поменять модель управления страной, то какие бы замечательные законы мы ни принимали, как было административное давление на бизнес, как была коррупция, так и будет. Нужно поменять среду. А для этого во главу угла должна быть поставлена проблема человека. Давайте построим город, его можно построить гулаговскими методами, как у нас обычно строили, но счастья это не прибавляет. А можно создать нормальные условия труда, когда люди получают достойную заработную плату и строят город с совершенно другой идеологией. Это называется среда. Так вот, находясь внутри бизнеса, вы эти проблемы не решите. Нужно сделать центром программы уважительное отношение к человеку, чего в нашей истории никто не делал. Если эту идеологию не поменять, нас как страну ждет печальная судьба. Сейчас не XX век, сейчас люди, человеческий капитал, являются основой конкурентоспособности в глобальной экономике. Они просто уедут. Что, собственно, они и делают.

– Вот вы говорите – поставить во главу угла человека. Но есть человек, у которого торговая сеть по продаже мобильных телефонов, а есть человек из Управления К ФСБ, который первого человека разоряет. Невозможно поставить во главу угла одновременно и того, и другого человека. Вы за кого?

– Этот человек из Управления К – он же тоже в среде живет. У него есть жена, дети, они закончили вуз, не могут найти работу по специальности. Если сейчас бизнес не любит определенных людей – скажем, милиция-полиция у нас непопулярны – так эти люди тоже устали от того, что они непопулярны. Есть огромное количество людей, которые реально переживают от того, что их не любит большинство граждан.

– А еще в этой системе есть огромное количество людей, которые привыкли получать бешеный коррупционный доход и совершенно не переживают от того, что они где-то там непопулярны. Что вы им скажете – «Ребята, давайте жить дружно»?

– У нас слабое государство – потому что оно защищает не личность, не человека, а чиновника. Если мы поставим во главу угла человека, его достоинство, вся система будет защищать личность. Система зависит от того, какую задачу ставишь. Нужно в понятной и простой программе показать, что если мы ставим человека во главу угла, то модель будет вот такая. Задача нашей партии именно такова. Вопрос лишь в том, удастся ли нам донести до наших избирателей то, что наша программа единственно правильная. Но то, что мы эту программу сделаем, и она будет самая яркая, я гарантирую. И если даже на первом этапе количество избирателей, которые нас услышат и поймут, будет не очень большое, нас это не смущает.

– На первом этапе – это до выборов?

– Да, до выборов в Думу.

– Вы говорили, что не собираетесь быть в оппозиции, а хотите стать второй партией власти. В чем тогда разница между вами и «Единой Россией»? Они тоже ставят во главу угла человека, обещают строить школы и больницы.

– Разница в четырех принципах. Первый: государство слабое, защищает чиновников, а должно защищать человека. Принцип второй: если мы ставим в основу человека, то мы показываем конкретно, что нужно делать по каждой проблеме. Принцип третий: мы хотим жить в России, и мы хотим сделать так, чтобы и бизнесу, и любым другим профессиям было предельно понятно, как двигаться по социальным лифтам, которые сейчас закрыты. И последнее, самое важное: мы должны обозначить, что такое Проект Россия, какую страну мы хотим видеть. Если мы строим дом, мы начинаем с фундамента. Для нас фундамент – это человек. Если фундамента нет, и мы строим на песке, дальше можно пытаться красить фасады или подправить косяк, но это не будет работать, потому что в условиях обострения конкуренции между странами этот песок будет постоянно размываться.

Иначе говоря, люди будут уезжать.

– Давайте вернемся к лифтам, которые не работают. Что это за лифты и как вы собираетесь их запускать? Нам вот рассказывают все последние годы, что есть замечательный социальный лифт – Селигер, приезжайте туда, станете лидерами новой России.

– Каждый человек хочет иметь достойную работу, хочет быть востребованным обществом и получать от жизни удовольствие. Один из самых мощных лифтов – это образование. У нас в этой сфере полный коллапс. Для чего нужно образование? Чтобы люди могли закончить те или иные учебные заведения и найти достойную работу. У нас образовательная система учит одному, а рынок труда находится вообще в другой части. В результате люди недовольны, у них есть определенные ожидания, они не оправдываются. И это 60% выпускников вузов. Вы представляете, что это такое? Эта проблема за один год не решается, это процесс пяти, а может, десяти лет. Что можно сейчас сделать – это переобучить людей, уже получивших образование, под престижные профессии, востребованные на рынке труда. Но тут нужна очень тонкая настройка.

– Вы говорите о том, что нам необходимо закончить Гражданскую войну, которая длится уже 100 лет, и это большая проблема. При этом на моей памяти особых конфликтов именно между красными и белыми, или большевиками и буржуями, как-то не было.

– Это вам так кажется. Нужно прекратить делить общество на наших и не наших.

– Ну вот у людей, которые выходят на Манежку, это деление происходит по совершенно иному признаку. Они говорят, что нужно прекратить кормить Кадырова, а лучше вообще отделить Кавказ, для них это деление – прежде всего на русских и кавказцев. Что мы им расскажем про гражданскую войну?

– Вы опять занимаетесь следствием, а не причиной. Я вам приведу пример другой страны – Соединенные Штаты Америки. Была Гражданская война, Север победил Юг. Что сделали американцы? Они тут же сделали вторую партию и посадили ее на равных за стол. И во всех учебниках написано, что самой величайшей трагедией, в которой не было победителей, была Гражданская война.

– То есть по аналогии, нам сейчас нужна сильная компартия?

– Ни в коем случае. Нам нужен нормальный учебник истории, который бы сказал, что такое хорошо и что такое плохо. Пока у нас постоянно переписываются учебники истории, все эти проблемы выливаются на улицы и разделяют людей по национальному и социальному признакам. Что у нас, отношение к богатым изменилось?

– Богатых не бьют бейсбольными битами на улице – по крайней мере, пока. А таджиков бьют.

– Это следствие, а причина кроется вот здесь. И если мы ее решим, эта проблема не сразу, потихонечку, но решится.

– Может быть, эту проблему проще решить за счет самоограничений со стороны правящего класса? Источником социального напряжения является же не только тяжелое наследие 17-го года, а мигалки, спецтранспорт и прочие привилегии.

– А какое это отношение имеет к богатым? Это имеет отношение к чиновникам.

– Одно практически всегда равняется другому.

– Вопрос же не в том, сколько мигалок – пятьдесят, сто или тысяча. Вопрос в том, что у людей это создает ощущение несправедливости. И это опять же следствие, конечная часть цепочки. А наша задача – с причиной разобраться. Если завтра неожиданно выйдет указ – все, больше ни одной мигалки, только у президента и премьера, – что, лучше будет? Ничего же не поменяется. Дороги не станут лучше, уважения к человеку не прибавится, нагибать его не будут меньше. Можно решить какую-то локальную проблему, порадовать людей, но по сути ничего не изменится.

– В постсоветской России было три лидера, за каждым из которых стояла своя система ценностей, своя стилистика. Вам кто ближе – Ельцин, Путин или Медведев? Кого бы вы приняли в партию?

– Екатерину Великую!

– При ней партий не было.

– Она, на мой взгляд, достигла самого мощного укрепления российского государства за всю историю. Я всегда привык ориентироваться на сильнейших.

– Но при ней человек, прямо скажем, не всегда стоял во главе угла. Пороли нещадно.

– Это правда, но если мы посмотрим на Европу того же времени, там было, конечно, получше, но ненамного.

– Кстати, о Российской империи. Ходят слухи, что вы меняете символику Правого дела, и звездочка – символ партии – будет перекрашена в имперские, черно-желто-белые цвета.

– Подождите, увидите! Всему свое время. Будем сохранять интригу!