Чем питаются медведи.

Своеобразно питается медведь. Месяцами живет он на одной траве, точно лошадь или корова. Правда, иногда разроет муравейник или соберет куколок да личинок насекомых под камнями и валежинами.

А когда созревают ягоды, желуди и орехи, он с таким аппетитом их поедает, да так быстро жиреет, что иногда задумываешься: почему это типично растительноядное животное вдруг числится в отряде хищных млекопитающих, как волк, рысь, тигр?

Но как бы не увлекался медведь «постной» пищей, в нем все время дремлет хищник. Он не преминет подмять кабана или другого зверя, если представится случай. В лесу топтыгин без труда учует труп животного и с превеликим удовольствием съест, если оно даже и разложилось до зловония.

Он неудержим в стремлении полакомиться душистым медом: идет на пасеку, рискуя жизнью, или упорно добирается до лесного улья, наперед зная, что пчелы облепят его и искусают и что после этого он долго-долго будет себя скверно чувствовать. Ох, уж эти любители вкусно поесть!

Но бывает время, когда в лесу ни ягод, ни орехов, ни желудей,— голодное время для медведей! В разных частях своего обширного ареала звери выходят из положения по-разному. Скажем, на Камчатке, когда нет ягод и орешков кедрового стланика, звери почти все время кормятся снулыми лососевыми рыбами на речных нерестилищах или собирают то, что выбросит море,— погибших тюленей, рыбу, голотурий и прочее. Редко голодают медведи на Кавказе и в лесах европейской части нашей страны, потому что там много всяких ягод и какая-нибудь да родится, а кроме того, в пищу идут дикие фрукты, желуди, орешки.

Другое дело в Сибири и на Дальнем Востоке: если неурожай желудей, ягод и орехов, для медведя это лютая беда, и тогда хищничество — единственный способ пережить трудное время. Он всецело переключается на охоту за животными: в Сибири — за лосями, маралами и северными оленями, а в уссурийских лесах — за кабаном. Поймает и съест одного — ищет другого. Если повезет — три-четыре, а то и 5—6 животных в месяц задерет.

Бывает это обычно осенью, когда надо накопить жиру для долгого зимнего сна. Ест медведь много: 20—30 килограммов мяса может съесть за сутки, а если голоден — до 40—50 килограммов и даже больше — поесть он любитель. Но далеко не всегда медведь найдет лося, оленя или кабана, и тогда наступает для медвежьего племени настоящее бедствие — голод. Тут мы подошли еще к одной особенности медведя.

Обычно эти звери подолгу живут на своих индивидуальных участках, считая их неприкосновенной собственностью и самоотверженно охраняя от пришельцев. А в неурожайные годы покидают их и в поисках корма начинают кочевать на многие сотни километров по крутым горам и топким марям, через реки и поля. Эти массовые кочевья начинаются еще в конце лета, потому что звери хорошо чувствуют, что этой осенью им ждать нечего: она не принесет ни орехов, ни желудей, ни ягод.

Медведи нервозно и отрешенно бродят где попало: их встречают даже на приусадебных огородах, в садах, на сельских околицах, даже в крупные населенные пункты забредают! С наступлением холодов они худеют, озлобляются и становятся дерзкими. Многие из них в берлоги так и не ложатся, становятся шатунами и рано или поздно погибают от голода, холода или пули охотника.

Шатуны очень опасны. Они охотятся не только на диких зверей, но задирают и домашних животных. Случается, и люди становятся их жертвами. Однажды шатун напал... на мчавшийся по дороге грузовик — это ли не свидетельство безвыходности положения зверя?

Измученные животные мерзнут и надеются хоть где-нибудь немного подремать. Некоторые засыпают навсегда, а тем, кому посчастливится накопить хоть немного жирку, ложатся в берлоги. Но даже и этим счастливчикам не всегда удается дотянуть до весны.

В 1973 году в зарослях таежной Тырмы я случайно повстречался с шатуном. Увидел его лежащим всего в 20 метрах от редкого ольховника на берегу «закипевшего» наледью ключа, по которому я шел. Поняв, что он обнаружен, медведь вскочил и побежал по льду ко мне. Оружия у меня не было — одна только увесистая палка, и я порядком перепугался. Но в то же время отметил, что зверь очень худой и бежит совсем не так, как это делают нападающие хищники.

Когда расстояние между нами сократилось до 8—10 метров, я громко крикнул и сильно ударил палкой по росшему поблизости дереву. От неожиданности, а может, от испуга медведь охнул, поскользнулся и... растянулся на льду. Потом, поскуливая, с трудом поднялся на ноги и после моего повторного крика повернул обратно. Он был настолько тощ, что все его тело выглядело плоским как доска. Я не сомневался, что шатун находится на грани голодной смерти. И еще я понял, что этот зверь несколькими годами раньше был крупным и упитанным.

И в нормальные по кормности годы бывает у медведей трудное время — весна. Покинув берлогу, они шатаются, неуклюже переваливаются на дрожащих от долгого бездействия ногах, быстро устают, как человек после длительной болезни. Недолго побродив около берлоги, идут досыпать — то на ласковом, веселом по-весеннему солнце, то забираясь в берлогу в морозную ночь. С каждым днем солнце поднимается выше, медведь ходит дольше, а спит меньше. Вскоре он обретает безудержную резвость и носится по горам и лесам, буйно радуясь свету, теплу и вернувшейся силе.

На склонах с проталинами рано появляются всходы трав, эфемеров, которые медведь поедает с жадностью. Обсасывает набухшие почки осин, берез, тальников и других деревьев и кустарников, ворошит муравейники, ищет брусничники и клюквенники с перезимовавшей ягодой, прошлогодние желуди или орехи. Когда же всего этого нет, медведь отыскивает трупы павших зимой животных.

И снова, собравшись с силами, охотится на кабанов, лосей, оленей. В случае образования на снегу крепкого весеннего наста, выдерживающего тяжесть медвежьего тела, косолапые убивают глубоко проваливающихся в снег тонконогих копытных столько, сколько находят. Когда же снег стает, эти хищники переключаются на поиски поросят, лосят, оленят и их матерей.

В начале мая появляется сочная трава, и медведи жадно на нее набрасываются, словно превращаясь из опасного и сильного хищника в мирного вегетарианца. В это время они часами кормятся на открытых местах, где трава гуще, и издали похожи на пасущихся лошадей. Очень любят сочный белокопытник, борщевик, дудник и другие растения.

Мне приходилось наблюдать, как медведи подолгу и с заметным наслаждением паслись в густых зарослях борщевика — высокого широколистного растения с сочным трубчатым стеблем (его еще медвежьей дудкой называют). Я сначала недоумевал: неужели этой травы медведю хватает? А потом, узнав, что она содержит в себе до 30% Сахаров и 15% протеина, понял, что медведь не ест что попало.

В обычные по количеству кормов годы осенью медведи сильно жиреют, толщина подкожного жира у крупных особей достигает к началу ноября 8—10 сантиметров. Такого медведя издали узнаешь: округлая лоснящаяся, широкая спина, тяжелые ноги, «шуба» на нем так и колышется, движения неторопливы, сам он спокоен, добродушен. Еще бы! С таким запасом жира — до 100 — 150 килограммов — и зима нипочем, да и на весну останется немало.

Иногда на нерестилищах лососей или особенно хорошо уродивших ягодниках, в кедрачах или дубняках на небольших участках собирается до 10—15 медведей, больших и малых, самцов и самок. Наблюдать за этими сборищами необычайно интересно, узнаешь много нового об образе жизни животных.

Когда запасы корма ограничены, в образовавшихся временных сообществах медведей устанавливаются строго иерархические отношения, основанные главным образом на праве сильного. Самому могучему все позволено, все ему безоговорочно подчиняются, его боятся. Менее сильный подвластен более крепкому. Малыши — вне рангов, им многое прощается, однако взрослых самцов они остерегаются, потому что те к ним не очень ласковы.

Но, когда пищи изобилие, медведи необычно миролюбивы: ни вражды, ни утверждения с помощью силы. Даже не прочь поиграть! Правда, внимательно присмотревшись, замечаешь, что веселятся малыши и молодые медведи; взрослые звери проявляют спокойствие и терпимость.

Но все же медвежьи драки — явление вовсе не редкое. Особенно свирепы они в брачную пору. Медведь — одно из немногих животных, у которых «личные» интересы превыше борьбы за сохранение вида, поэтому бывают между ними и драки до смерти.

А самцы даже к матерям и детенышам не испытывают привязанности — природа не одарила их такими добродетелями, как супружеская верность и отцовская заботливость.