Максимум, что светит дикарям – умереть за интересы белого господина

Разгул русофобии на Западе отлично иллюстрирует идею, что восприятие другой страны связано не столько с реальными впечатлениями, сколько со схемами и мифами. Одним из главных мифов, определяющих восприятие незападных стран на Западе, является миф о благородном дикаре.

В эпоху безудержных колониальных захватов европейские философы дружно славили дикаря, восхищаясь его моральными правилами, непринужденной семейной жизнью, легкомысленным отношением к собственности и безмятежным существованием на лоне природы. Как доказал Мирча Элиаде, изобретение благородного дикаря стало выражением тоски европейцев по земному раю и его обитателям.

Запад перекладывал на «диких» свои комплексы и фантазии. Кроме того, с помощью идеи «естественного человека» буржуазия расправлялась с «искусственными» (по ее мнению) установлениями цивилизации: монархией, сословным обществом и Церковью.

Главными адвокатами дикаря стали Вольтер, Монтескье, Дидро и Руссо. В пику христианской Церкви они утверждали, что человек от природы является существом добрым, честным и благородным, но встреча с цивилизацией портит его. При столкновении с цивилизацией природа дикаря извращается, и он теряет свои моральные преимущества. Таким образом, благородному дикарю противостоит не цивилизованный человек (такой, как Руссо и его друзья, истинные служители прогресса), а грубый и злобный варвар. Он кое-что позаимствовал у европейских народов, но окультурился неглубоко и непрочно, его внутренняя природа искажена.

Деление людей на три сорта (цивилизованные европейцы, злобные варвары и простодушные дикари) стало на Западе каноническим со времен Руссо. Через эту призму Запад воспринимал и воспринимает своих незападных соседей, например, Россию и Турцию – русские и турки пролезли в Европу, даже основали там свои столицы, но эти народы лишены всяких основ самоуправления; их сущность остается рабской; они ленивы, жестоки и пресмыкаются перед утопающими в роскоши тиранами. В сознании европейцев Россия и Турция стали своеобразным варварским поясом, отделяющим цивилизованные страны от мира простодушных дикарей. Конечно, эти расистские бредни эпохи Просвещения даже не стоят того, чтобы их комментировать.

Если уж делить людей на дикарей и не-дикарей, то лучше всего границу здесь провел Честертон: «Подлинный дикарь по определению не сравнивает себя с другими племенами даже в том, как сильно он мучает незнакомцев и пленников; подлинный дикарь хохочет, когда мучает вас, и ревет, когда вы мучаете его». Дикари – это те, кто придерживается двойных стандартов, а такие, конечно же, встречаются среди любого народа. Вот подлинно справедливый критерий, но мы сейчас говорим не о справедливости, а о Западе.

С точки зрения Запада, его культура является эталонной, а все прочие делятся по очень простому признаку: они либо принимают Запад (простодушные дикари), либо не принимают (злобные варвары).

Интересно, что исторически на Западе представляли дикарей черными, а варваров – желтыми (краснокожими). Этот дискурс получил широкое распространение в литературе. Марк Твен в приключениях Тома Сойера и Гекльберри Финна изобразил в качестве благородного дикаря негра Джима, а в качестве злобного варвара – «проклятого метиса» индейца Джо. То же самое видим в «Затерянном мире» Конан Дойля, где действуют благородный негр Самбо и метис Гомес, импульсивный, жестокий и мстительный варвар-полукровка.

Конечно, иногда роли дикаря и варвара распределялись внутри одного народа. У Жюля Верна в «Пятнадцатилетнем капитане» честный негр Геркулес, помогающий «крепко сколоченному англосаксу Дику Сэнду», противопоставлен покрытому татуировками, увешанному стеклянными бусами и нацепившему на нас очки кузена Бенедикта африканскому королю-пьянице Муани-Лунге. У Фенимора Купера в «Последнем из могикан» благородный дикарь индеец Чингачгук, помогающий английскому полковнику, противостоит свирепому гурону Хитрой Лисице.

И здесь мы подошли к важнейшему вопросу: так в чем же состоит «благородство» дикаря? В чем его отличительный признак? Многочисленные литературные примеры показывают, что дело не только в том, что дикарь живет на лоне природы (хотя это, конечно, добавляет красок к его портрету); дело в том, что он преданно служит белому господину. Таковы Джим, Самбо и Геркулес, таков Чингачгук, таков пигмей Тонга из рассказа Конан Дойля «Знак четырех» и многие другие.

Именно в этой оптике Запад и сейчас видит содержание всех незападных конфликтов. «Благородные дикари» Навальный, Скрипаль, Тихановская, Гуайдо и Гюлен встали на сторону белых людей и доблестно противостоят свирепым тиранам. В этом же ряду благородных дикарей и предводитель маленьких симпатичных аборигенов из Восточной Европы Владимир Зеленский. Его подданные живут на лоне щедрой украинской природы, где-то неподалеку от белорусского моря, они ходят в шароварах и вышиванках, едят деревянными ложками борщ из котла и ходят с рогатиной на медведя в день после весеннего полнолуния; их длинноногие светловолосые женщины уступчивы и сладострастны. (Кстати, уступчивость туземных женщин – важнейший признак, по которому на Западе всегда различали простодушных дикарей и злых варваров).

Этот шаблон сложился, конечно же, не вчера. Посмотрите американский блокбастер 1962 года «Тарас Бульба» с Юлом Бриннером в главной роли. Показанные в нем полуголые дикари-украинцы немногим отличаются от традиционных команчей Голливуда.

Все вместе это дает нам широко распространенный в карикатурах образ Украины как прекрасной дикарки, которую русский варвар истязает кнутом и держит на цепи, не пуская в цивилизацию.

Понятно, что в этом случае «весь мир» (то есть атлантистские страны вкупе со своими маленькими, но преданными геополитическими слугами) должен выступить на стороне дикарки.

Таково начало этой сказки, но зная основной миф, легко угадать и конец. Союз цивилизованного европейца и дикаря очень непрочен. Когда дикарь навлекает неприятности на господина, он получает порку свободным концом веревки. Именно так поступил со своим маленьким другом Джонатан Смолл, а потом, когда Тонга отправился на дно Темзы, никто не проронил о нем и слезинки. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Когда смуглая дикарка выполняет все, что от нее хотели, европеец уходит к своей рыжей подруге. Об этом на Западе написаны многие тома – начиная от романов Пьера Лоти и заканчивая оперой Пуччини «Мадам Баттерфляй». Но трагической бывает судьба не только туземных женщин – по этому пути, увы, идут многие народы.

Самая неприятная истина для дикарей заключается в том, что они достаточно легко могут превратиться в злобных варваров (и подняться таким образом на вторую строчку в рейтинге), но им никогда не войти в число «подлинно цивилизованных». Границы цивилизованного мира очерчены раз и навсегда. Максимум, что светит самым преданным – умереть за интересы белого господина. А вот жертвовать собой ради диких у европейцев не принято.

Сейчас западная пропаганда рисует украинцев свободными и гордыми людьми с величественной осанкой, всей душой возлюбившими демократию. Но так будет не всегда. И здесь стоит вспомнить, как на толки о благородных дикарях однажды отреагировал Чарльз Диккенс.

«Я называю дикарем то, что желательно было бы цивилизовать до такой степени, чтобы оно совсем исчезло с лица земли, – писал английский классик. – Этот дикарь – жестокий, лживый, вороватый, кровожадный; он зависит от животного жира, звериных внутренностей и звериных обычаев; дикое животное с сомнительным даром хвастовства; тщеславный, скучный, однообразный обманщик... Новой является не несчастная природа  благородного дикаря, новым является слезливое хныканье над ним, и притворное сожаление о нем, и сравнение пороков цивилизации с преимуществами его свинской жизни (swinish life). Если нам и стоит тут чему-то учиться, так это тому, как этого дикаря избегать. Его добродетели – сказка; его счастье – иллюзия; его благородство – бессмыслица. Мир станет лучше, когда в местах, где он живет, не останется памяти о нем».

Можно удивляться резкости оценок, но Диккенс всего лишь показывает нам обратную сторону той же самой медали. От любви до ненависти один шаг. И чем больше сейчас накручивается миф о благородном украинце, тем ближе не полная победа этой лжи, а ее полный крах. Месть окна Овертона никто не отменял.

Когда-то на Западе прославляли жителей Южного Вьетнама, но потом они оказались «слишком коррумпированными» (политкорректный синоним «варварской развращенности») и «не имеющими подлинной воли к борьбе за свободу» (политкорректный синоним для «рабской сущности»). Потом эта же метаморфоза произошла со сторонниками афганского президента Ашрафа Гани. Такой поворот в сознании Запада ждет и современных украинцев.