К вопросу «принял с сохой, а оставил…»

© Игорь Поночевный#aleshastupin

Как оценить эффективность сталинской экономической модели? Историки признают, что «сталиномика» оказалась эффективна только с точки зрения устойчивости в ходе крупномасштабных военных действий.

Сталин интуитивно понимал причины экономического краха Российской империи, ставшие причиной крушения царского режима.

Мобилизация промышленной продукции на военные нужды разрушила основу торговли между городом и деревней. Как объяснял выдающийся русский экономист Николай Прокопович, рост цен на зерно в годы Первой мировой войны в условиях русской полунатуральной экономики привел к тому, что крестьяне, вместо того, чтобы инвестировать в расширение производства зерна, стали его сокращать – потому что инвестировать они могли только свой труд, а зачем трудиться из последних сил на поле, если на заработанные деньги ты и не можешь ничего купить – все ресурсы брошены на военное производство. Результатом стали продовольственные проблемы в городах, которые привели к недовольству рабочих, а дальше… о событиях Семнадцатого года написаны библиотеки.

В сущности, строительство «экономики по сталинскому образцу» - это поиск модели, которая позволила бы в кризисной ситуации не допустить стихийного сокращения предложения продовольствия со стороны «деревни», в условиях когда «город», производит не то, что нужно потребителям, а то, что приказывает производить политическое руководство.

И действительно, в условиях крупного кризиса (войны) сталинская модель мобилизационной экономики сработала, но… только потому, что промышленность, способная производить вооружения в массовом порядке уже была построена в «городах», а в «деревне» еще оставался человеческий ресурс, который можно было так же массово направить на фронт. А другим фактором, обеспечившим устойчивость сталинского тыла, оказался ленд-лиз, фактически «подключивший» советскую экономику к мировой. Важнейшей составляющей ленд-лиза было не оружие, и даже не станки и автомобили, а хлеб и мясо, поставки которых позволили кормить армию, и мобилизовывать крестьян, не опасаясь критических проблем с продовольствием

Чем «сталиномика» обернулась для людей? Бюджетные обследования семей рабочих, проведенные Центральным статистическим управлением СССР вскоре после смерти Сталина показывали, что доля среднемесячных расходов на питание, одежду и оплату жилья составляла в совокупном доходе семьи рабочего 70%, а среднемесячный остаток наличных денег равнялся нулю.

Чем же на самом деле была «сталиномика»?

С точки зрения макроэкономики «сталиномика» была опытом замены капитала трудом. Коллективизация, заставившая крестьян на любых условиях становиться к станкам, представляла собой механизм экстремального налогообложения. Сталинское правительство вело себя так, как мог бы себя вести единственный собственник всех ресурсов страны – все остальные были его наемными работниками. Но, как только резерв дешевой рабочей силы был исчерпан – так затормозил и экономический механизм, сшитый по сталинским лекалам.

Поэтому повторить сталинский экономический опыт, что бы там ни говорили поклонники вождя, невозможно. Для этого вам надо иметь огромное количество очень бедных людей, занятых в малопроизводительном секторе экономики (сельское хозяйство), который вы принудительно направите в высокопроизводительный сектор (промышленность). Этой картой общество в своей истории может сыграть один раз. Можно сказать, что «выигрыш» Сталин унес с собой в могилу.

Как говорил сам Сталин на XV конференции ВКП(б) в конце 1926 г., «судьба октябрьской революции и практическое разрешение вопроса о строительстве социалистического общества связаны с тем, сумеем ли мы найти необходимые средства для перестройки всего хозяйства на базе крупной промышленности и целесообразно их затратить. Поэтому вопрос об источниках накопления, т. е. о том, откуда и в каком размере могут быть получены эти средства, является определяющим для всей политики нашей партии на предстоящий период»

Источник капитала Сталину предложил экономист Григорий Фельдман, руководитель отдела перспективного планирования Госплана СССР. Госплан работал как над планом Первой пятилетки, так и над так называемым генеральным планом на период от десяти до двадцати лет. Фельдману было поручено подготовить теоретическую модель в качестве основы для этого плана. Свои идеи он изложил в статье «К теории темпов народного дохода (Под углом зрения народного хозяйства СССР)» («Плановое хозяйство» №11, 1928 г).

Идея Фельдмана была проста.

Всю экономику можно разделить на 2 сектора - один производит инвестиционные товары, другой - потребительские товары. Ограничителем производства являются производственные мощности (капитал), но, если вы имеете возможность принудительно распределять инвестиции между секторами, то получаете практически вечный двигатель экономического роста –перемещая капитал из «потребительского сектора» в «инвестиционный» вы будете обеспечивать промышленный рост так долго, сколько захотите

А как же потребление?

Никак. Потреблением придется пожертвовать. Так люди работать не будут? Почему же?! Если у вас есть аграрно-перенаселенная страна, то достаточно будет создать такие условия в аграрном секторе экономики, чтобы крестьянин был счастлив получить возможность встать к станку на заводе и получить больше, чем он мог бы заработать «на земле».

Перемещая «труд» из «низкопроизводительного сектора» (сельское хозяйство) в «выскопроизводительный сектор» (промышленность) – на макроуровне вы получите общий рост производительности труда и – возможность накопления и изъятия капитала.

Но разве рост доходов работников промышленности не вызовет роста спроса на потребительские товары?

Во-первых, ничто не мешает повысить на них цены. А во-вторых, избыточные средства, которые могли бы пойти на потребление можно просто изымать – например через государственные займы.

Впрочем, оговаривался Фельдман, рано или поздно капитал можно будет переместить из «инвестиционного» в «потребительский» сектор

Но, другого варианта, кроме как запустить форсированное экономическое развитие через замещение «капитала» почти бесплатным «трудом» у вас нет – как выразился сам товарищ Сталин, «мы отстали от передовых стран на 50-100 лет, и должны пробежать это расстояние в 10 лет, иначе нас сомнут». Под теми, кто мог смять большевиков, вождь, имел в виду не «империалистических хищников», с которыми он прекрасно находил общий язык, а собственный народ, которому большевики обещали небывалое благополучие.

В книге «Пятилетний план» (1930) суть новой экономической модели объяснялась так «Наша страна совершает беспримерный опыт громадного капитального строительства за счет текущих накоплений, за счет жесткого режима экономии и отказа в удовлетворении потребностей сегодняшнего дня во имя великих исторических задач».

А писатель Максим Горький выражался прямо «… чтобы создать свободное и справедливое социалистическое государство рабочих, необходимо вооружиться совершеннейшей техникой, необходимо построить сеть заводов и фабрик, которые дали бы населению страны все, в чем оно нуждается. Население само и должно дать денег на производство всего, что ему необходимо».

Действительно, все было ясно – инструментом изъятия ресурсов из деревни стали колхозы, инструментом «обесценивания труда» - массовое перемещение крестьян из деревни в город, инструментом ограничения потребления рабочих – государственные займы и рост цен на потребительские товары – с 1927 по 1938 год – в пять раз.

Население действительно «дало денег» на все, что от него потребовали, но через двадцать лет использования «модели Фельдмана» для подстегивания экономического роста, случилось то, о чем писал Сергей Прокопович в в книге «Народное хозяйство СССР» изданной в 1952 году: «в нужном и полезном деле индустриализации Советской России власть обнаружила полное отсутствие чувства меры. Поставив основной задачей своей экономической политики производство и приобретение военного снаряжения и машин, она совершенно игнорировала нужды людей, на этих машинах работающих. Рабочий, плохо питающийся, плохо одетый, не имеющий спокойного хорошего жилья, не может давать труд высокой производительности»

Проблема «модели роста» предложенной Фельдманом была в том, что они не указывала в какой именно момент следует начать переброску «ресурсов» из «инвестиционного сектора» в «потребительский».

Ответить на этот теоретический вопрос незадолго до смерти попытался сам товарища Сталин – в работе «Об экономических проблемах социализма в СССР» он предложил вообще не обращать внимания на товарооборот между секторами экономики, а переходить к «прямому продуктообмену» между городом и деревней. Как язвительно заметил Георгий Маленков уже после смерти главного советского экономиста, это предложение «было выдвинуто без достаточного анализа и обоснования». Правда, выхода из модели формированного роста наследники Сталина тоже не придумали.

Механизм роста, запущенный Сталиным по рецептам Фельдмана остановился сам, как только «закончился» казавшийся безграничным «дешевый трудовой ресурс». В итоге темпы роста «социалистической экономики» стали падать сначала в агарном секторе, невзирая на колоссальные объемы перераспределяемых туда инвестиций. А потом рост сменился спадом и в других отраслях. Пришел «застой». Но это уже другая история