Валентин Катасонов: Продолжим проверять «контрольную работу»

После публикации в «Свободной прессе» серии моих статей, посвященных экономическим вопросам февральского обращения Президента РФ к Федеральному собранию, многие читатели в комментариях задавали мне вопросы и по тем моментам, которых я не касался. Было высказано одобрение избранного мною подхода. В своей предыдущей статье я писал: «Я же отношусь к очень немногочисленной группе граждан, которые занимаются бесстрастным анализом текстов и составлением комментариев. Что-то наподобие учителя, проверяющего контрольную работу ученика». Были пожелания продолжить проверку «контрольной работы». Кратко прокомментирую еще десять мест, которые я пометил красным карандашом (сначала фрагмент обращения, затем мой комментарий).

Первое. «Повторю, экономика России преодолела возникшие риски — преодолела. Да, многие из этих рисков было невозможно просчитать заранее, реагировать приходилось в буквальном смысле с колёс, по мере возникновения проблем».

Многие риски были более чем очевидны. И к ним можно и нужно было подготовиться до начала специальной военной операции (СВО). Например, заморозка российских активов за рубежом. Запад дал нам фору в несколько лет. Еще в 2014 году против России стали вводиться санкции. Затем на протяжении почти восьми лет (до 24 февраля 2022 года) США и их союзники грозили заморозками активов и многим чем другим. Кстати, были и пробные заморозки. Запад проводил с нами уроки ликбеза. И мы завершили эти уроки с оценкой «два». Впрочем, если рассматривать санкционную войну против России как нашу «игру в поддавки», то нам надо поставить «пятерку».

Второе. «По оценкам, уже во втором квартале текущего года инфляция в России приблизится к целевому уровню в четыре процента. Напомню, что в некоторых странах Евросоюза уже 12, 17, 20 процентов, у нас — четыре, ну пять — Центральный банк, Минфин между собой разбираются, но приближена будет к целевому показателю. С учётом позитивной динамики этого и других макроэкономических параметров формируются объективные условия для снижения долгосрочных кредитных ставок в экономике, а значит, кредит для реального сектора должен стать доступнее».

Здесь я воздержусь от собственного комментария. А приведу лишь пресс-релиз Банка России, который появился через шесть дней после послания: «Инфляционные ожидания населения на год вперед в феврале 2023 года возросли, сохраняясь на повышенном уровне. По данным опроса ООО „инФОМ“, в ближайшие 12 месяцев граждане ожидают инфляцию 12,2%. Ценовые ожидания предприятий снизились, но также остались повышенными». Думаю, вдумчивый читатель может сам дать развернутый комментарий с учетом информации ЦБ.

Третье. «Российские аграрии собрали рекордный урожай: свыше 150 миллионов тонн зерна, в том числе более 100 миллионов тонн пшеницы. До конца сельскохозяйственного года, то есть до 30 июня 2023-го, мы сможем довести общий объём экспорта зерна до 55−60 миллионов тонн. Ещё 10−15 лет назад это казалось просто сказкой, неосуществимым абсолютно планом. Если вы помните, — а наверняка здесь некоторые помнят, бывший вице-премьер и Министр сельского хозяйства здесь, — совсем не так давно 60 миллионов собрали вообще — по году, а сейчас 55−60 только экспортный потенциал будет. Убеждён, что у нас есть все возможности для подобного прорыва и по другим направлениям».

В других местах обращения Президент говорил о необходимости совершенствования структуры российской экономики, отхода от ее экспортно-сырьевой направленности, о наращивании производств продукции с высокой добавленной стоимостью и т. п. Здесь же с гордостью говорится о том, что мы наращиваем этот самый сырьевой экспорт. Часть дополнительного урожая зерна могла бы пойти на укрепление животноводства. Другая — на производство муки и изделий из нее (макаронные, кондитерские и другие изделия). Кстати, на этом направлении не исчерпаны еще все возможности импортозамещения. Министерство сельского хозяйства РФ признает, что масштабы экспорта зерна из России избыточны и что необходимо более активное развитие промышленности по переработке зерна (впрочем, и целого ряда других продуктов сельского хозяйства). Масштабный вывоз зерна — проявление все той же пресловутой модели «экономики трубы».

Четвертое. «С этого года действует и новый режим работы промышленных кластеров, в которых снижена фискальная и административная нагрузка на компании-резиденты, а спрос на их инновационную продукцию, которая только выходит на рынок, поддерживается за счёт долгосрочных заказов и субсидий от государства. По оценкам, эти меры должны обеспечить к 2030 году реализацию востребованных проектов в объёме свыше десяти триллионов рублей, причём уже в текущем году ожидаемый размер инвестиций может составить порядка двух триллионов. Обращаю внимание: это не просто прогнозы, а чётко установленные ориентиры». Здесь я обращаю внимание на последние слова фразы: «…это не просто прогнозы, а чётко установленные ориентиры».

Видимо, глава государства сам уже устал от «прогнозов», которыми экономические ведомства кормят нас долгие годы. Прогнозы, которые почти никогда не сбываются. Авторов несбывшихся прогнозов не наказывают, а нередко даже повышают в должности. И они с вдохновением приступают к изготовлению новых порций фантазий. И вот Владимир Путин говорит о том, что на смену «прогнозам» приходят «четко установленные ориентиры». В законах и других нормативных документах РФ нет такого термина. Чем эти «ориентиры» отличаются от «прогнозов», никто не знает. Тем более, что во целом ряде нормативных документов прогнозы представляются именно как «ориентиры», которыми должны руководствоваться участники рынков и хозяйственной деятельности. Нам нужны не «ориентиры» и «прогнозы», а «показатели директивных планов».

Но этого термина наши власти боятся, как черт ладана. Ведь его признание потянет за собой всю цепочку: от планового показателя придется перейти к планированию, от планирования к признанию необходимости усиления позиций государства в экономике, от усиления позиций государства к пересмотру бандитской приватизации госсобственности в 90-е годы. А вот этого допустить никак нельзя, поскольку власть до сих пор продолжает обслуживать интересы бенефициаров той бандитской приватизации — «российских олигархов» (слово «российские» ставлю в кавычки, поскольку они по совместительству граждане целого ряда других государств, преимущественно «недружественных»). Глава государства как бы отчитывается перед этими «бенефициарами», говоря: «Мы избежали избыточного административного регулирования, перекоса экономики в сторону государства». Да, такого «перекоса» действительно нет. Перекос в другую сторону.

Вместо национализации экономики мы имеем приватизацию государства.

Пятое. «Поэтому прошу Правительство максимально ускорить запуск этих проектов [инвестиционных проектов на сумму 10 трлн руб. до 2030 года], подставить плечо бизнесу, предложить системные меры поддержки, в том числе и налоговые льготы».

В своем обращении Владимир Путин многократно использует такие ключевые понятия, как «бизнес» и «прибыль». «Бизнес», согласно толковым словарям, — деятельность, целью которой является получение прибыли. Если перевести приведенный выше фрагмент на понятный русский язык, то правительство планирует помогать бизнесу получать прибыль. Бизнес — волки, ищущие добычу. Власти собираются кормить волков и приручать, чтобы они исполняли полезные в хозяйстве функции. Но занятие рискованное, опасное. В любой удобный момент загрызут овец и сбегут в лес (то бишь за границу). Нам в России волков вообще не надо!

Шестое. «Благодаря сильному платёжному балансу России не нужно занимать за рубежом, кланяться, клянчить деньги и потом долго вести диалог по поводу того, что, сколько и на каких условиях отдавать».

По итогам прошлого года мы действительно получили рекордный за все годы существования Российской Федерации профицит счета текущих операций — в 227,4 млрд долл. (для сравнения: в 2021 годом — 122,3 млрд долл.). У меня в связи с приведенным фрагментом два вопроса. Во-первых, как при таком гигантском профиците платежного баланса мы умудрились получить дефицит федерального бюджета, равный 3,3 трлн руб. Во-вторых, почему говорится, что нам «не нужно занимать за рубежом»? При таком гигантском профиците нам не надо занимать вообще, в том числе и внутри страны. Оба эти вопроса не получили ответа в обращении Президента РФ. Моя версия ответа: большая часть валютного профицита была разворована.

Седьмое. «По итогам прошлого года банковский сектор в целом сработал с прибылью. Да, она не такая большая, как в предыдущие годы, но приличная: прибыль — 203 миллиарда рублей. Это тоже показатель устойчивости финансового сектора России».

Это образец того, как можно пускать пыль в глаза. Не думаю, что Президент сам готовил этот фрагмент, ему его дали советники и консультанты. Надо было бы Путину объяснить, что лишь в последний момент удалось по банковскому сектору сделать «плюс» (все ожидали «минус», т.е. чистые убытки). Спас положение Сбербанк (как спасал — отдельный разговор). Он по итогам года получил прибыль 300,2 млрд руб. Без учета Сбербанка убытки банковского сектора составили почти 100 млрд руб. По итогам последнего месяца прошлого года 222 банка имели финансовый результат со знаком «плюс», а 104 — со знаком «минус». Многие другие статистические данные свидетельствуют о том, что с «устойчивостью финансового сектора России» существуют больше проблемы. По оценкам экспертов, в этом году исчезнут 20−25 кредитных организаций. Часть из них, не дожидаясь отзыва лицензии, самоликвидируются. Другие пойдут на добровольное присоединение к более крупным кредитным организациям. Будет происходить процесс централизации банковского капитала.

Восьмое. «Одновременно прошу Правительство в тесном контакте с парламентом предложить дополнительные меры, которые позволят ускорить процесс деофшоризации экономики. Бизнес, прежде всего в ключевых секторах и отраслях, должен действовать в российской юрисдикции — это базовый принцип».

Про слово «бизнес» я уже устал повторять. Если хозяйственной деятельностью занимается «бизнес», то это «волк». Удержать его в пределах российской юрисдикции крайне сложно. Надо держать целую команду надсмотрщиков, которые бы следили за «волками». Но «волки» все равно будут сбегать. Но у меня также вопрос по поводу слов «в ключевых секторах и отраслях». Значит каким-то «волкам» будет сохранено право покидать российскую юрисдикцию. Но стоит в заборе оставить какую-то дырку для какого-то «особо важного волка», как через нее будут уходить и другие «волки». Мы уже хорошо знаем природу нормативных «исключений» и чем эти «исключения» заканчиваются.

Девятое. «Нам предстоит существенно расширить технологические возможности российской экономики, обеспечить рост мощностей отечественной индустрии».

Опять все в будущем времени. Будущее гипнотизирует. А заглядывать надо в прошлое. Прошлое отрезвляет. Вспомним, например, майские 2012 и 2018 гг. указы Президента. В них почти слово в слово говорилось о том же: о «технологическом рывке», «ускоренном развитии промышленности», о «создании новых производственных мощностей». Срок исполнения майских указов 2012 года — 2020 год. Все провалено. Срок исполнения майского указа 2018 года, предусмотревшего запуск целого ряда национальных проектов, — 2024 год. Уже в 2020 году стало ясно, что все задания будут провалены. На этот раз поступили хитрее. В 2020 году тихой сапой внесли коррективы в указ 2018 года, что было оформлено новым президентским указом. А в послании 21 февраля 2023 года Президент вообще не сказал ни слова о национальных проектах. Мы наблюдаем ярко выраженный процесс девальвации заявлений и решений президента.

Десятое. «Так, уже в марте прошлого года был запущен пакет мер по поддержке бизнеса и экономики на общую сумму порядка триллиона рублей. Я хочу обратить внимание: это не эмиссионная политика, нет-нет, всё у нас на прочной рыночной базе делается».

Опять все тот же «бизнес», любимое слово Президента. Если еще раз по диагонали пройтись по экономической части обращения Путина к Федеральному собранию, то можно увидеть, что на самом деле он говорит не о российской экономике, а гигантском бизнес-проекте, обеспечивающем гарантированную прибыль, причем даже не так называемым «российским олигархам», а тем, кто их курирует. Т.е. тем, кого я называю «хозяевами денег» (главные акционеры ФРС США и других ведущих Центробанков Запада). А прибыль можно делать лишь при условии отсутствия контроля над экономикой со стороны государства. Вместо государства нам предлагается «рынок» с его «невидимой рукой» (догмат, сформулированный в XVIII веке Адамом Смитом). Поэтому нет ничего удивительного, что и в приведенном фрагменте мы видим привычную фразу: «всё у нас на прочной рыночной базе делается».

Хотя в Конституции РФ в статье 13 Российской Федерации запрещено иметь официальную государственную идеологию, однако неофициально она у нас уже существует более трех десятков лет. Ее ключевые понятия «прибыль», «бизнес» и «рынок». Это как раз те слова, которые наиболее часто встречаются в экономической части обращения Президента РФ к Федеральному собранию. Политкорректные политики и журналисты именуют ее идеологией либерализма. А если все называть своими именами, то это идеология капитализма. Если отталкиваться от этой «печки», то многое из того, что сегодня происходит в России и вокруг России, становится понятным.