Выдержка с очерка Р.И. Сементковского «Россия накануне 20 века» 1901г.

Выдержка с очерка Р.И. Сементковского «Россия накануне 20 века»  1901г .:

«Оставим в стороне вопрос о том, какие политические формы более совершенны. Знаменитые государствоведы  не решаются ответить на этот вопрос и склонны думать, что всякая политическая форма имеет только относительные достоинства и что, устанавливать те или другие учреждения, надо прежде всего принять во внимание, для кого они устанавливаются. Учреждение, может быть, весьма пригодным для цивилизованного народа, окажется совершенно негодным для готтентота или ирокеза. Это, конечно, крайность; но можно-ли  думать, что тот или другой государственный шаблон может быть положен в основание государственной организации всех народов. А между тем люди в конце 18 столетия и в начале минувшаго были убеждены, что существует одна только общеспасительная политическая форма, и это заблуждение могло бы казаться просто невероятным, если бы мы не знали, что оно вызвано было другим ошибочным предположением, будто бы все люди созданы природою одинаковыми, будто бы человек от природы стремится только к добру и только вследствие влияния условий, преимущественно политических, становится злым, склонным нарушать права и интересы других людей. Во время великой французской революции, такие возвышенные, благородные люди, как жирондисты, безусловно верившие в человека, хотели осчастливить свой народ свободными политическими учреждениями, а народ отблагодарил их тем, что повел их на гильотину. Не думаем, чтобы толпу, совершившую такие ужасы во время революции, можно было бы признать от природы доброю.

Если бы Руссо, создатель этой теории, дожил бы до этих дней человеческого изуверства и варварства, то он вынужден был бы признать, что его теория вызвала одно из ужаснейших народных бедствий, а между тем она до сих пор лежит в основе той теории, которая считает освобождение личности единственным спасением против всех общественных зол.

Не пережила ли и Россия нечто подобное? Царь, освободивший свой народ, одна из благороднейших и возвышеннейших  личностей, когда-либо бывших на престоле, поплатился жизнью за свою веру в человека. Если принять во внимание то настроение русского общества, которое господствовало у нас в 50-тые и 60-тые годы, ту уверенность, что стоит только даровать крестьянам свободу и все устроится к лучшему в наилучшем из миров, и сопоставить его с теперешним настроением общества, доходящем до пессимизма, до отвращения к жизни, то не служит ли это доказательством, что общество обманулось в своих ожиданиях? Если принять еще во внимание, что в западной Европе подъем духа, вызванный событиями конца 18 столетия, сменился общим разочарованием, создал таких поэтов мировой скорби, как Байрон и Гейне, не говоря уже о бесконечном числе их последователей, породил таких философов, как Гартман, Шопенгауэр, Ницше с их проповедью небытия или жестокого подавления всего слабого, неспособного к жизни, то мы убедимся, что теория всеспасителиности освобождения личности вызвала глубокое разочарование и в западной Европе. Но может ли быть признано жизненным то, что порождает смерть?»