Новый язык протеста



Прошло не так много времени с тех пор, как Путин открыл в Кремлёвском Дворце Съездов первый Гражданский Форум, на который собрали Ноев Ковчег реальных и липовых общественных организаций. Символично, что закрыла это высокое собрание Валентина Матвиенко, отвечавшая тогда за российскую социалку.


Она с изумлением услышала из уст председателя ассоциации молодежных инвалидных организаций Юрия Баусова слова о том, что гражданский форум не считает инвалидов гражданами, раз ни один колясочник не имел возможности попасть по крутой лестнице в туалет в течение трёх дней заседаний. Матвиенко всплеснула руками : - Немедленно, сейчас же, завтра!

С тех пор Валентина Матвиенко погубернаторила в Питере, в результате чего куча людей бесславно погибла в битве с сугробами и сосулями, и отправилась на повышение. Подъемники в Кремлёвском Дворце Съезда так и не сделали, колясочники по-прежнему обязаны быть сверхчеловеками, не пользующимися туалетами; а гражданское общество начало отрастать реальными клоками, но вовсе не в тех местах, которые демонстрировали Путину.

Не там, где люди пилят наши и западные гранты. Не там, где под шапкой культурных центров со сниженной арендой площади устраиваются кабаки, а под шапкой социальных организаций, оборудуются склады. Не там, где реанимируют призраков - Председатель общественного совета Москвы до сих пор бывший член политбюро товарищ Долгих. Я думала, что это анекдот, пока не увидела своими глазами!

Реальные общественные организации складываются из людей, уверенных "так жить нельзя", и готовых отдать силы, время, иногда, к сожалению, здоровье и жизнь ради завоевания цивилизованного пространства.
Так происходит с защитниками Химкинского леса, прессуемыми криминалом, обслуживающим чиновников и бизнес. Михаил Бекетов и Константин Фетисов стали инвалидами.
Так регулярно делается с деятелями ЛГТБ, избиваемыми за то, что действуют в согласии с конституцией. Николая Алексеева даже похитили перед снятием Лужкова, и все ветви власти проглотили это более чем спокойно. Он ведь не сын Касперского, за него ведь не просили миллионы.
Так произошло с защитницей исторического здания на Рождественке. Во время пикета на месте сноса памятника на "живую цепь" активистов поехал камаз, нанёсший Людмиле Мельниковой смертельные травмы. За это никто не понёс наказания, а если вы зайдете в поисковики, то убедитесь, что виновные затерли об этом всё, что только могли затереть.

Чего хотели перечисленные деятели гражданского общества? Всего лишь дышать воздухом, иметь свободу собраний, жить в историко-культурной среде…
Не удивительно, что огромное количество общественных организаций, не веря власти, переходит на язык экстремизма. Дальневосточные "партизаны" всего лишь боролись с беспределом на его языке. Бунтовщики на Манежке пришли потребовать от милиции не отпускать преступников за взятки.

А более умеренные организации предпочли дублировать работу госорганов.
"Синие ведёрки" следят за порядком на дороге, чего не делает ГИБДД. Доктор Лиза собирает деньги на больных, о которых не чешется Голикова. Поисковик Лизавета организовала команду находить по лесам пропавших людей, что почему-то не по силам МВД. То есть, в стране началась квазигражданская война, в которой подобные общественные организации бесплатно защищают закон от тех, кто получает из наших налогов зарплату именно за защиту закона.

Спросите после этого вменяемого гражданина, хочет он платить налоги на зарплату государственным нарушителям закона, или готов отдать их на общественные организации, заинтересованные, как и он, в том, чтобы у детей был лес, у ЛГТБ было право на свободу собраний, у жителей городов не отнимали памятники, у автомобилистов равные права на дороге и т.д.?

Тупой язык оппозиции с пережеванными политтехнологическими схемами остался в прошлом веке. Сегодня, никому не симпатичен штатный оппозиционер, бегающий под телекамерами из Химок на православное сборище, а с лесных пожаров на донорский пункт. Сегодня даже в самой глухой деревне знают, сколько на выборах стоит один демонстрант, и насколько он дорожает, если менты поставили ему синяк. Так что логично поддерживать тех, кто делает политику, не делая её своей прибыльной профессией, и потому протестует креативно.

После того, как Лукашенко дал команду вязать людей за то, что они хлопают в ладоши, стало понятно, что это его финал. Пытаясь раздать гибддшникам коробки конфет с надписью "Это не взятка, а подарок!", Синие ведёрки макнули их глубже, чем всеми распиаренными роликами. Бывший мент Хованский до сих пор судится с Тёмой Троицким за то, что тот "легким движением руки" сделал его пожизненным клоуном. А вице-президент Лукойла Анатолий Барков после ролика репера Нойза МС "Мерседес 666" никогда не отмоется от крови убитых женщин, даже если зальёт нефтью весь Европейский суд.

Организация Архнадзор, состоящая из московской интеллигенции и мотивированная только желанием остаться в городе с историей, а не в мёртвом каменном мешке, выгодном строительным распильщикам, тоже обратилась к власти на новом языке. Каждый вечер они собираются в Калашном переулке и жгут свечи возле уничтожаемого не по дням, а по часам уникального архитектурного анмсамбля Усадьба Шаховских.

Уничтожение лоббирует главный режиссёр театра "Геликон-Опера", получивший здание театра недалеко от кремля не в результате выслуги лет в искусстве, как, например, гениальный Фоменко. А потому, что в смутные времена его пустил туда папа, бывший директором Дома Медиков. Как в анекдоте про "генерала, у которого, свой сын". Отсюда, видимо, привычка "решать проблемы" не принятым среди интеллигентных людей способами, а по понятиям.

Уникальный памятник съеживается как шагреневая кожа. Дойдёт ли свет ежевечерних свечей в Калашном до Собянина, обещавшего соблюдать закон? Если хотите быть хозяевами своему городу, приходите по вечерам в 22.45 со свечками в Калашный.