Если Зеленский дал полякам палец, они откусят всю руку

После 22 мая этого года, когда на встрече президентов Украины и Польши была достигнута договоренность о новой полонизации украинской территории, о начале «освоения» Польшей Украины говорили и Николай Патрушев, и Сергей Лавров, и Сергей Нарышкин, и другие политические деятели. К сожалению, все они правы.

ФОТО: UNSPLASH.COM

На той встрече Зеленский анонсировал законопроект о специальном статусе польских граждан на Украине. Поляки получат право занимать должности в органах госвласти и местного самоуправления, руководить стратегическими предприятиями с полным доступом к секретным данным, назначаться судьями, исполнять полицейские функции.

Не говоря уже о том, что «граница между двумя государствами скоро исчезнет», а на территорию Западной Украины, возможно, будет введен польский миротворческий контингент численностью до 20 тыс. солдат.

Все это уже было. И называлось Люблинской унией 1569 года, когда был заключен договор о создании союзного государства Польши, но не с Украиной, а с Литвой, которой больше двухсот лет принадлежали юго-украинские земли. Тот договор зафиксировал польское владычество над Галичиной и окрестностями, формально продолжавшееся до краха Речи Посполитой в конце XVIII века, а фактически — до начала Второй мировой, а то и позже.

Так что поляки приходят не в абстрактных «голубых касках», а берут реванш за многочисленные унижения, которые, как они считают, нанесла им Россия. И если Зеленский дал полякам палец, то можно быть уверенным — они всю руку откусят, то есть восстановят историческую справедливость по-польски и установят на Галичине свои порядки. Включая культуру, образование и вероисповедание.

А там и до референдума об отделении рукой подать.

Всю сознательную жизнь поляки в той или иной форме присутствовали в Галичине. В 1360 году литовский князь Ольгерд присоединил к Литве Черниговское княжество, через 3 года — Подолию и Киевскую землю, а в 1377-м — Волынь. В 1386 году захваченные территории образовали польскую провинцию Галицкая Русь. Тогда же набрало ход окатоличивание населения, в первую очередь тамошних элит.

Принудительный переход в латинство подвиг малорусских и белорусских православных бояр искать защиты у Москвы. Именно это обстоятельство, а не политическая мудрость вождей «исторического трилистника» (Польши, Литвы, Западной Руси) ускорило заключение между Польшей и Литвой той самой Люблинской унии 1569 года, о которой говорилось выше. Так что Россия была врагом для поляков уже тогда.

В те времена по окраинам Черниговской, Подольской, Киевской земель (по-польски — воеводств) для отражения набегов крымских татар и сборных степных банд образовались полувоенные поселки. Их вооруженные жители именовали себя казаками по аналогии с пограничниками Московского государства. Собственно, слово «казак» («козак») пришло от татар, у которых казаками именовались рядовые воины на контрасте с уланами.

Первым серьезным столкновением Руси с Речью Посполитой стало воссоединение в 1654 году Запорожской Сечи с Московией, после которого началась русско-польская война. Поляки считали Малороссию своей, чему в огромной степени способствовало стремление гетмана Хмельницкого усидеть даже не на двух, а на трех стульях (русском, польском, турецком).

Не сказать, что война быстро выдохлась, но рядом тусовались османы с крымскими татарами, выжидая, когда силы противоборствующих сторон иссякнут и они «спустятся с горы». По спешно заключенному Андрусовскому перемирию русские уступали полякам всю правую сторону Днепра, за исключением Киева. Но и Киеву по истечении двух лет, необходимых для вывода русского гарнизона, надлежало отойти Польше.

Впоследствии мы все-таки смогли удержать у себя мать городов русских, но стоило это 146 тыс. руб. Кроме того, Русь «попала» на компенсацию шляхте, утратившей свои активы на Левобережной Украине в размере 200 тыс. руб.

Как видите, Киев, как и Украина, для русских всегда был вопросом принципиальным, тогда как для поляков — товаром, предметом торга из серии «можем продать повторно».

Наступил XIX век, а с ним — нашествие Наполеона. И пусть «польский проект» к тому времени прекратил свое существование, а Речь Посполитая была окончательно разделена, реваншистские настроения шляхты только усилились.

В 1812-м польский дивизионный генерал Михаил Сокольницкий безуспешно убеждал Наполеона идти не прямо на Москву, а вначале на Киев. Когда Наполеон был под Смоленском, другой польский генерал Юзеф Понятовский предлагал Наполеону перебросить часть армии в Малороссию и поднять мятеж среди местного населения.

Наполеон отверг и это предложение, печальная история Карла XII и Полтавы остается в памяти надолго. И тогда Понятовский упал на колени и попросил дать ему 100 тыс. штыков, обещая завоевать Малороссию. В ответ корсиканец пригрозил поляку расстрелом, хотя аргументация генерала заслуживала внимания — он считал, что Россию будет легче победить, если отнять Малороссию, населенную русскими братьями по крови и вере.

К тому же новые предатели-мазепинцы найдутся всегда.

Русская авантюра Наполеона закончилась известно чем — криками казаков в Париже «Бистро!» Однако польский реваншизм никуда не делся, трансформировавшись в методичное ополячивание Украины.

Еще при Александре I поляки мирно захватили Киев, покрыли весь правобережный юго-запад сетью поветовых школ (повет — польская административная единица), основали польский же университет в Вильно (1803) и установили интеллектуальный контроль над харьковским университетом (1805).

Галиция и вовсе получала образование по-польски и по-немецки. Во второй половине ХIХ века образованный галичанин почти не слышал о Пушкине, Лермонтове или Достоевском, зато прекрасно знал Адама Мицкевича, Юлиуша Словацкого или Яна Сенкевича. Даже сведения о России и Левобережной Украине брались из австрийской печати.

О преимущественно униатском, впоследствии католическом, вероисповедании галичан уже упоминалось, под стать были и геополитические разночтения. Если умы Киева находились во власти идеи славянской федерации, то во Львове мечтали исключительно о всеукраинском, без России, объединении.

Украина должна была протянуться от «Кавказа до Карпат», тогда как Польша — «от моря (Балтийского) до моря (Черного)». В новой конструкции малороссам была уготована то ли автономия, то ли оккупация.

Знакомые вирши, не правда ли?

То, что Правобережную Украину заселяют отъявленные русофобы, известно давно. По крайней мере, в советские времена это никаким секретом не являлось, хотя и не опубличивалось.

Вот что в середине XX века писал об отношении украинских рогулей к России историк Николай Ульянов: «Из всех ненавистников России и русского народа галицийские панукраинцы заслужили в настоящее время пальму первенства. Нет той брани, грязи и клеветы, которую они постеснялись бы бросить по адресу России и русских… Русские не славяне, а представители монголо-финского племени, среди которого составляют самую отсталую звероподобную группу, что они грязны, вшивы, ленивы, трусливы и обладают самыми низменными душевными качествами».

Западенцы и к полякам относятся с предубеждением, Степан Бандера, начинавший как антипольский экстремист и террорист, не даст соврать, но степень отторжения Польши не идет ни в какое сравнение с животной ненавистью к нам, русским. Притом что мы за все время соседства не дали ни единого повода относиться к нам столь враждебно.

Удивительно, но факт: все последние столетия украинский сепаратизм и польский национализм поддерживались русской «пятой колонной». Причем представители доблестной русской интеллигенции находили такое занятие забавой, проявлением фронды к любому режиму. Случись что, например нынешняя СВО, «властители дум» всегда будут «в домике», читай за границей.

Тушить пожар не их дело. Поляки будут бросать в нашу сторону горящие головешки, как писал предводитель польских повстанцев середины XIX века генерал Людвик Мерославский — «бросим пожар и бомбы за Днепр и Дон, в сердце России. Раздуем ненависть и споры в русском народе. Русские будут рвать себя собственными когтями, а мы будем расти и крепнуть». Добавлю, что наша украинофильствующая оппозиция будет вокруг горящих поленьев языческие хороводы водить.

До революции на шалости доморощенных украинофилов смотрели сквозь пальцы. В советское время власть делала вид, что проблемы не существует — новая историческая общность людей как-никак. Сегодня есть робкая надежда, что ошибки прошлого будут учтены и проработаны. На кону гибель ни в чем не повинных русских людей и даже утрата российской государственности.