Ответить запретом «западного» Россия не сможет

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Наша культура на рынках США и Европы совершенно несопоставима по весу с их культурой на рынке российском. Обмен ударами просто невозможен.

Рассказы о «кэнселинге» российской культуры в так называемых недружественных странах занимают важное место в телепропаганде и рассуждениях чиновников всех категорий. И, судя по только что опубликованному отчету ВЦИОМа под названием «„Отмена“ России и как с ней бороться», эти рассказы вызывают у сограждан определенную тревогу.

«Попытки западных стран исключить, отменить российскую культуру, изъять ее из публичного пространства» в той или иной мере беспокоят 53% опрошенных. Доля тех, кто совсем или почти совсем не волнуется по этому поводу, более скромна: 43% выборки.

Мало того, свыше трети опрошенных (37%) опасаются, что западные культурные санкции («отменяются концерты российских исполнителей, спектакли драматургов, выставки художников, из продажи изымают книги русских классиков») нанесут вред российской культуре как таковой. Считающих, что в культуре ничего не изменится, чуть меньше (33%). Есть, однако, и те, кто надеется, что «такая политика будет способствовать развитию русской культуры» (23%).

И именно к этому предположению подводит опубликованный вместе с итогами опроса комментарий советника гендиректора ВЦИОМа Елены Михайловой: «Чайковский, Бродский, Достоевский и многие другие давно вплетены в фундамент мировой культуры, оказывали влияние на развитие ряда направлений. Например, Хемингуэй считал себя учеником русской культуры — его тоже планируется заменить?.. Всем известен эффект запретов: они только повышают любопытство к тому, что перестало быть общедоступным, скрывается, запрещается. Если, например, ранее знакомство с произведениями Чехова или Пушкина откладывалось, то сегодня вполне вероятен всплеск интереса к их произведениям».

Приятно прочитать это напоминание о Хемингуэе. В России он и в самом деле популярнее, чем на исторической родине, где его уже почти забыли. Но давайте все же увидим ситуацию такой, какая она есть.

Сведения об «изъятии из продаж книг русских классиков» сильно преувеличены. Фактом является потеря работы несколькими исполнителями и художественными менеджерами, которые не отмежевались от действий российского руководства.

Что же до угрозы идеологического «кэнселинга», действительно нависшей над жемчужинами русской культуры прошлого, то этот риск они делят с английскими, немецкими или французскими шедеврами давних времен, которые тоже не укладываются в политкорректные стандарты сегодняшнего Запада. Широко известная история с отменой берлинского показа «Щелкунчика» прошлой осенью (за высокомерный предположительно показ китайцев, индийцев и другие вмененные прегрешения) является типичной.

Но проблемы, которые за этим стоят, не имеют никакого отношения к текущим событиям.

Ну а гипотеза советника гендиректора ВЦИОМа, что Пушкин и Чехов обретут на Западе сладость и популярность запретного плода, построена на литературоцентричных мифах и ошибочном перенесении за рубеж нашего домашнего опыта.

Чехов вовсе не является популярной фигурой в самой России. По другим опросам того же самого ВЦИОМа, почти все сограждане, которых просят перечислить великих россиян, вспоминают только Сталина, Жукова и прочих властителей и генералов. В России по-настоящему знать и читать Чехова или Достоевского — признак высокоумного интеллектуала. Таких у нас достаточно мало. А на Западе это признак такого интеллектуала, который сведущ в русской литературе. Таких там меньше еще во много крат.

Что же до Пушкина, то на Западе какое-то понятие о нем и вовсе имеют только филологи-русисты, совсем уж малочисленная группа. Остальным он недоступен. Там ведь никогда не было ничего похожего на советскую школу первоклассных поэтических переводов. Потому что западные литераторы могли свободно публиковать собственные творения, а не самовыражаться переводом чужих.

И самое главное. Никакое старое искусство, сколь бы выдающимся оно ни было, нигде не занимает центрального места на рынке культуры и развлечений. Ни в России, ни на Западе. Всюду господствует продукция последнего времени. А российская продукция XXI века, будь то идеологически выдержанные фильмы и сериалы, книги, восхваляющие империю, патриотические пляски и прочие шоу, играет на западных рынках очень незначительную роль. Можно сказать, никакую.

Аудитория почти любых российских исполнителей и текстов — это русскоговорящие диаспоры. Для всех прочих отмена или не-отмена русской культуры ничего не изменит.

И совсем другие расклады в России. Санкционные или исходящие от собственного начальства попытки перекрыть поступление в страну западной текстовой, видео- и аудиопродукции ставят под удар все сложившиеся стандарты культурно-развлекательного потребления. Рядовой россиянин спокойно перенес бы «кэнселинг» Виктора Гюго или Карла Маркса, у которых не больше одного читателя на несколько тысяч граждан, но вот с Netflix история совсем другая.

И эти опасения, видимо, отобразились в реакции на главный вопрос ВЦИОМовского исследования: «Как вы считаете, в ответ на попытки западных стран „отменить“ российскую культуру нужно или не нужно проводить аналогичную политику „отмены“ западной культуры в нашей стране?»

За репрессии с разной степенью определенности высказались 22% опрошенных, а категорически или в основном против — 73%. Россияне не хотят наносить ответный удар. Они не так уж плохо понимают свой интерес.