Зачем оно вам НАТО.

200 лет вне блоков

«Мы выступали за членство в НАТО ещё тогда, когда этот галстук был в моде», — написано на предвыборном плакате, где лидер шведской Либеральной партии Юхан Персон сфотографирован в аляповатом цветастом галстуке. Так и есть — партия включила вступление в НАТО в свою программу еще в 1999 году. Но тогда участие в военном блоке казалось крайне туманной перспективой. К либералам постепенно присоединились и другие партии правоцентристского альянса: Умеренная партия, «Христианские демократы» и Партия центра. Но левые — социал-демократы, Левая партия и «Зеленые» — продолжали выступать против. Национал-популисты «Шведские демократы» тоже, хоть и считаются правыми, были против участия в альянсе. Как и подобает партии с сильным националистическим уклоном, они всегда были и против участия в ЕС, и вообще какой-либо международной интеграции.

С таким раскладом разговоры о вступлении в НАТО могли бы продолжаться годами. Во-первых, потому что «Шведские демократы» контролируют лишь около 17% голосов в Риксдаге, и такая позиция лишала правых парламентского большинства в этом вопросе. Во-вторых, принять такое решение силами только одного блока было бы политически невозможно — по крайней мере без референдума. Уж слишком большой это сдвиг и в оборонной политике, и в массовом сознании, и в том, как шведы видят свою страну.

До сих пор концепция шведской оборонной политики описывалась формулой «внеблоковость в мирное время, нейтралитет — в военное». Этой концепции уже около 200 лет, на протяжении которых она помогала стране оставаться в стороне от сотрясавших континент войн. За это время Швеции удалось заработать себе репутацию одной из самых мирных стран Европы — серьезное достижение для страны, которая провела XVII и XVIII века в беспрерывных войнах, создав региональную империю на севере континента.

Правда, к началу XIX века от былой славы и заморских территорий не осталось и следа. После потери Финляндии в 1809 году территория Швеции сократилась до географических рамок Скандинавского полуострова. Стремление к новым захватническим войнам давно пропало, а экономика была в глубоком упадке. Зато географическое положение с морями почти со всех сторон обеспечивало надежную защиту собственной территории.

Взошедший в 1818 году на престол король Карл XIV Юхан провозгласил основным политическим курсом Швеции стремление избежать новых войн и неучастие в военных союзах. После 200 с лишним лет мира можно сказать, что план сработал. Правда, сам по себе «шведский нейтралитет» был достаточно гибким понятием и допускал прагматические компромиссы. Швеция, хоть ни с кем и не воевала, участвовала в различных международных военных операциях — например, в Либерии, Боснии, Косово, Ливии и Афганистане.

В 1939 году, когда Советская армия вторглась в Финляндию, Швеция сменила свой статус с «нейтрального» на «неучастие в боевых действиях». Это дало возможность оказать соседней стране массированную поддержку оружием и боеприпасами. Кроме того, на стороне Финляндии воевали тысячи шведских добровольцев, многие из которых были «отпускниками» — кадровыми военными, взявшими с согласия руководства отпуска на время боевых действий.

Во время Второй мировой войны Швеция, окруженная со всех сторон оккупированными территориями или союзниками Германии, старалась лавировать между двумя сторонами. Для Германии Швеция была одним из основных поставщиков железной руды (считалось, что отказ от экспорта приведёт к оккупации страны) и предоставляла ей возможности транзита войск в Норвегию. В то же время страна поставляла Великобритании шарикоподшипники и зенитные орудия, а начиная с 1943 года оказывала всё более активную поддержку действиям антигитлеровской коалиции. Например, Швеция размещала у себя навигационные станции для управления американскими и британскими бомбардировщиками, предоставляла союзникам своё воздушное пространство и фактически служила базой для норвежского Сопротивления.

В послевоенное время нейтралитет во многом определялся тем, что Швеция была одной из самых политически левых стран Европы. С 1936 по 1976 год страной правила Социал-демократическая партия, что способствовало имиджу Швеции как мостика между Западом и Востоком. Швеция была открыта к диалогу с обеими сторонами, но в то же время могла позволить себе жесткую критику обеих. Она осуждала коммунистический режим Чехословакии после подавления Пражской весны — и при этом премьер-министр страны Улоф Палме был одним из самых яростных и последовательных критиков американской войны во Вьетнаме. Это довольно сильно раздражало американские власти, которые хорошо знали тайную изнанку «шведского нейтралитета»: страна была на самом деле неформальным союзником НАТО и рассчитывала в случае советского вторжения на американскую военную помощь.

Неформальный союзник НАТО

История тесного сотрудничества Швеции с НАТО насчитывает почти столько же лет, сколько и сам Североатлантический альянс. После окончания Второй мировой войны угроза вторжения могла исходить только от Советского Союза и его сателлитов. Противостоять ей в одиночку было нереалистично — кроме того, стране был необходим доступ к современным военным технологиям, которыми обладали США и их союзники.

В 1946 году правительство Швеции возглавил Таге Эрландер — убежденный антикоммунист и большой друг США. Ситуация была напряженной: Советский Союз устанавливал коммунистические режимы в странах Восточной Европы, в апреле 1948 года Финляндия была вынуждена подписать с СССР «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи». Он по сути лишил страну полного суверенитета и поставил ее в зависимое положение. Считалось, что следующей на очереди была Норвегия. «Всё указывает на то, что продвижение Советского Союза в Скандинавии продолжится», — записал обеспокоенный премьер-министр в своём дневнике в марте 1948 года.

Тогда же был создан и прообраз НАТО — Брюссельский пакт между Великобританией, Францией, Нидерландами, Бельгией и Люксембургом. Союзники сразу же начали переговоры с США о создании оборонительного альянса. Через год был подписан Североатлантический договор, одна из статей которого обязывала всех его участников выступить в защиту любого члена организации, подвергнувшегося нападению извне. Изначально в составе организации было 12 стран, в том числе и ближайшие соседи Швеции — Дания и Норвегия. К середине 50-х организация расширилась до 15 стран — к блоку присоединились Греция, Турция и Западная Германия. Нейтральная Швеция оставалась в стороне, но это была по большому счету фикция — знающие люди внутри организации называли Швецию «шестнадцатым членом».

Во-первых, Швеция присоединилась к эмбарго на поставки продукции военного назначения в страны Восточного блока — для того, чтобы получить доступ к американским военным технологиям и возможность покупать натовское оружие. Это, конечно, не соответствовало принципу «нейтралитета», поэтому сам факт эмбарго держался в тайне. Во-вторых, Швеция заключила в 1952 году секретное соглашение с США, которое гарантировало американскую военную защиту в случае нападения. Кроме того, страна обязалась в случае необходимости предоставить альянсу доступ к своему воздушному пространству и военной инфраструктуре. В 1957 году НАТО приняла доктрину о защите Скандинавии как единой территории.

И, наконец, Швеция активно обменивалась с США разведданными — в том числе сливая информацию о Северном Вьетнаме, войну с которым шведское правительство так осуждало. Но основные усилия шведских разведслужб были направлены на сбор информации о своем восточном соседе, СССР — прежде всего методами радиоэлектронной разведки. Для этого Пентагон предоставлял Швеции необходимое оборудование, получая взамен шведские разведданные.

Это сотрудничество держалось в строжайшей тайне на протяжении нескольких десятилетий — даже не все члены правительства были в нее посвящены. Шведским дипломатам и политикам было предписано избегать каких-либо публичных контактов с натовскими структурами и никогда не посещать штаб-квартиру альянса в Брюсселе.

Открытое партнерство ради мира

С середины 90-х тесное сотрудничество между Швецией и НАТО вышло из тени и было формализовано в рамках программы «Партнерство ради мира». Совместные военные учения, координация действий, регулярные визиты натовских военных кораблей в шведские порты — в общем, нормальные партнерские отношения, которые устраивали обе стороны. В 1997 году Йоран Перссон стал первым главой шведского правительства, принявшем участие в саммите НАТО. В этом же году был назначен и посол Швеции в альянсе.

Интерес к полноценному вступлению в блок был тем не менее довольно прохладным — в 2001 году присоединение к НАТО поддерживали лишь 21% шведов. Вероятность новой полномасштабной войны в Европе казалась близкой к нулю, поэтому непонятно было, от кого защищаться. Вооруженные силы европейских стран готовились в те времена не столько к защите собственной территории, сколько к участию в международных миротворческих операциях.

Сдвиг в общественном мнении и отношении политиков к обороне страны начался в 2014 году — после аннексии Крыма и вооруженного конфликта на Донбассе. В Европе консенсус заключался в том, что угроза новых войн становится всё более реальной, поэтому оборонительные возможности НАТО должны быть вновь сфокусированы на защите своей территории от вторжения.

Для Швеции это означало, что нужно готовиться к новым вызовам и расширять возможности защитить себя — хотя риск прямого российского вторжения в Швецию по-прежнему рассматривался как крайне низкий. Зато казалась высокой вероятность вовлечения Швеции в вооруженный конфликт в том случае, если Россия попытается «вернуть в родную гавань» страны Балтии, о чем с энтузиазмом говорили российские пропагандисты.

Первым делом в 2015 году Швеция восстановила военный гарнизон на острове Готланд — ключевом в контроле над Балтикой из-за стратегического положения. Усиление гарнизона острова происходило в несколько этапов. Самый главный произошел в январе 2022 года, когда на Готланд были передислоцированы около 100 единиц техники с личным составом.

Оборонный бюджет страны между 2017 и 2021 годами вырос с 1% до 1,7% ВВП, а в марте 2022 года правительство приняло решение повысить его до 2% ВВП (натовский стандарт) настолько быстро, насколько практически возможно.

Сотрудничество Швеции и Финляндии с Североатлантическим альянсом перешло в 2016 году на новый уровень — статус этих двух стран был повышен до «Enhanced Opportunity Partner» (партнер расширенных возможностей). Тогда значительно усилилась интеграция на уровне военного руководства и боевой подготовки Вооруженных сил. Изменилось и общественное мнение: с середины 10-х годов за членство в НАТО выступали уже 40–45% шведов. Однако на политическом уровне разделение по вопросам членства в блоке все еще проходило по линиям раздела между блоками: правые — за, левые и националисты — против.

Поэтому перспектива членства страны в военном блоке по-прежнему казалась достаточно отдаленной.

Но вторжение России в Украину 24 февраля 2022 года сделало вступление Швеции в НАТО практически неизбежным. Уже в марте опросы показали, что его готово было поддержать большинство населения — около 53%. И существенную роль в шведском пронатовском дискурсе сыграла Финляндия.

Опасения Финляндии

Для Финляндии вторжение России в Украину показалось очень похожим на историю Зимней войны, определившей всю послевоенную оборонную политику страны. То, что сначала СССР, а потом Россия может захотеть «повторить», всегда было для финнов вполне реальным сценарием. В отличие от большинства европейских стран, они выстраивали и обучали свои вооруженные силы так, чтобы те были способны эффективно отразить полномасштабное вторжение большой регулярной армии.

Финская армия хоть и относительно небольшая (21 тысяча человек в мирное время), но имеет активный резерв. В случае войны он поможет быстро нарастить численность Вооруженных сил до 240 тысяч, а в более отдаленной перспективе — до 900 тысяч. Кроме того, Финляндия обладает самой сильной в Западной Европе артиллерией — это, как показала война в Украине, может быть ключом к успешной обороне. А ещё Финляндия, в отличие от Швеции, сохранила систему мобилизационных складов с различными стратегическими запасами — от зимнего белья до горюче-смазочных материалов на случай войны.

Героическим сопротивлением советской агрессии во время Зимней войны финны завоевали себе серьезную воинскую репутацию в скандинавских странах, которая сохраняется и до сих пор. Многие в Швеции шутили, что в вопросах вступления в НАТО нужно «посоветоваться со взрослыми» — то есть с финнами.

После начала войны в Украине уровень поддержки присоединения к НАТО в Финляндии подскочил с 20% до 60%. Вступление поддержали и все основные политические силы страны — в том числе правящие социал-демократы. То, что вопрос практически решен, стало ясно уже к апрелю. Для шведов это было серьезным аргументом — опросы показали, что в случае вступления Финляндии в НАТО около 63% были бы за присоединение Швеции к блоку.

К тому же аналогия с Зимней войной хорошо работала и в Швеции. Уже на вторую неделю вторжения России в Украину правительство Швеции пообещало предоставить украинской стороне военную помощь — и это было первым случаем с 1939 года, когда страна отправила оружие в зону военного конфликта. В шведских соцсетях появились мемы в поддержку Украины, переделанные из старых плакатов в поддержку Финляндии, а в СМИ публиковались сообщения о сотнях добровольцев, отправившихся в украинский Интернациональный легион.

Как сопротивлялись партии

Такой сильный сдвиг в общественном мнении политики не могли проигнорировать. В сентябре запланированы новые выборы в Риксдаг, но ведущие политические партии явно не хотели выносить этот вопрос в предвыборную борьбу: он затмил бы собой все остальные темы для обсуждения. Особенно не хотели делать это правящие социал-демократы, которые всегда были против вступления в НАТО, и в текущей военно-политической обстановке это работало бы против них.

Первыми сломались «Шведские демократы». И это неудивительно: несмотря на официальную позицию партии — против НАТО и против ЕС, — около 70% их избирателей выступали за присоединение к Североатлантическому альянсу. 11 апреля собранное в экстренном порядке правление партии решило поддержать вступления в НАТО в случае, если Финляндия тоже присоединится. Этого бы уже хватило для парламентского большинства, но для такого важного решения требовался широкий консенсус правых и левых политических сил.

Говорить на эту темы с крайне левыми было бесполезно: они последовательно выступали не только против вступления в НАТО, но и даже сотрудничества с блоком. Такую же жесткую антинатовскую позицию занимали и «Зеленые». Но эти две партии контролировали в общей сложности лишь около 12% Риксдага, и без них можно было обойтись. Для того, чтобы вступление в Североатлантический альянс стало реальностью, требовалась поддержка социал-демократов — самой большой партии страны, мнения избирателей которой в этом вопросе делились примерно поровну.

От социал-демократов требовалось немногое: всего лишь сменить свою позицию на полностью противоположную. 24 февраля на экстренном заседании правительства по поводу начала войны в Украине премьер-министр страны Магдалена Андерссон твердо заявила, что вопрос вступления Швеции в НАТО не рассматривается и Швеция сохранит свой внеблоковый статус. Эту же позицию она подтвердила и в начале марта.

Но уже в начале апреля в прессу стали просачиваться данные о том, что правительство готово сделать в этом вопросе крутой разворот. Начались активные консультации с Финляндией в области политики безопасности и совместные заявления премьер-министров двух стран для прессы. Их смысл сводился к тому, что страны посовещаются и вместе решат, что будет лучше для безопасности обеих.

Стала меняться и риторика политиков. Вопрос вступления в НАТО в общественном дискурсе стал постепенно смещаться из чисто прагматических соображений безопасности в плоскость морального выбора. «Нельзя сохранять нейтралитет между лесным пожаром и пожарной командой», — так сформулировал эту дилемму лидер либералов Юхан Перссон. НАТО в этой ситуации выступало уже не просто как военный союз, а как сплоченный клуб демократических государств, надежный страж свободы и демократии.

Вступить в НАТО надежнее и дешевле

20 апреля в интервью Шведскому телевидению Магдалена Андерссон открыто признала, что членство в НАТО не исключено, но окончательное решение будет принято на основании углубленного анализа. В тот же день газета Aftonbladet — главный рупор социал-демократов и шведских левых вообще — опубликовала статью с заголовком «Война Путина показывает, что нам необходимо вступить в НАТО». Для шведской политической жизни это был примерно такой же крутой поворот, как если бы «Российская газета» опубликовала бы статью с призывом разрешить в Москве ЛГБТ-прайды.

Углубленным анализом политики безопасности, о котором говорила Магдалена Андерссон, занималась специальная правительственная комиссия. В нее вошли представители всех парламентских партий. 13 мая комиссия обнародовала свои выводы:

• Членство Швеции в НАТО повысит порог возможного вооружённого конфликта, в который может быть вовлечена страна.
• Членство в НАТО будет способствовать укреплению безопасности страны и поможет Швеции внести свой вклад в обеспечении безопасности близких по духу соседних государств.
• Если Финляндия вступит в НАТО, а Швеция останется вне блока, это поставит страну в особо уязвимое положение.

Анализ поддержали шесть из восьми представленных в Риксдаге партий. Вопрос был решен, в том числе и по чисто прагматическим соображениям. Согласно министру обороны Швеции Петеру Хультквисту, альтернативный сценарий — остаться вне НАТО и увеличить обороноспособность страны — потребовал бы огромных затрат в размере 3–4% ВВП, а это стало бы слишком тяжелым бременем для шведской экономики. Обеспечивать же оборону страны вместе с НАТО и надежнее, и дешевле.

Утром 18 мая послы Швеции и Финляндии в НАТО передали в штаб-квартиру организации официальные заявки о вступлении двух стран в Североатлантический альянс.

К защите от России готовы

Главным бонусом для Швеции станет гарантия защиты согласно статье 5 устава НАТО: нападение на одну из стран оборонительного союза считается нападением на весь блок, и Швеция в этом случае не останется одна. Правда, вступление в альянс потребует дальнейшего углубления военной интеграции с блоком, а шведское военное командование войдет в систему управления НАТО. Но с этим проблем быть не должно: страна уже более двух десятилетий проводит с НАТО совместные учения, участвовала вместе с блоком во многих миротворческих операциях, и многие офицеры Швеции и НАТО давно уже хорошо знакомы друг с другом.

Что касается альянса, то для него появление двух новых членов — это огромный выигрыш и в военном, и в геостратегическом плане, а также значительное укрепление северного фланга блока.

Шведская армия хоть и не очень большая (23 тысячи человек на службе и 31 тысяча в резерве), но современно оснащена и очень хорошо подготовлена. Еще с середины прошлого века управление шведскими вооружёнными силами осуществляется в рамках доктрины mission command, которая предусматривает отказ от строгого централизованного управления и беспрекословного исполнения приказов. Во главу угла она ставит достижение поставленных боевых задач любыми доступными средствами, оставляя большой простор для инициативы и командирам всех уровней, и отдельным солдатам. Такой тип военной культуры требует высокого уровня тактического обучения личного состава и очень хорошо подходит для концепции «сетецентрической войны», активно внедряемой в странах НАТО.

Но самым большим вкладом Швеции в общую оборонительную инфраструктуру Североатлантического блока станут ее авиация и флот — непропорционально большие для страны с таким небольшим населением. ВВС Швеции насчитывают более двухсот самолетов и вертолетов, в том числе более 90 истребителей Jas 39 Gripen, собственного производства шведской компании SAAB. Некоторые эксперты называют их лучшими истребителями мира без стелс-технологий.

У этих самолетов есть одно крайне ценное свойство, которое поможет Швеции сохранить свои ВВС в случае конфликта с Россией: они могут обходиться без аэродромов. Jas 39 Gripen может использовать в качестве взлетно-посадочной полосы обычные шоссейные дороги, а обслуживаться, дозаправляться и вооружаться с помощью мобильных станций и тайной сети «придорожных авиабаз». Многие шведские дороги специально спроектированы так, чтобы их могли использовать самолёты.

Если вспомнить, что вторжение в Украину началось с российского ракетного и авиационного ударов по аэродромам, то возможность рассредоточить и спрятать свои самолеты может сильно помочь в том, чтобы не потерять их в первые часы войны. Кроме того, Jas 39 был специально спроектирован, как Sukhoi Killer, хотя возможностей проверить его способности в бою против российских самолетов не было.

Шведский флот включает в себя, помимо прочего, семь корветов и пять подводных лодок. Для сравнения: российский Балтийский флот располагает только одной подлодкой ещё советского производства.

Если добавить сюда военно-морские и воздушные силы Финляндии, то после вступления двух стран Балтика окончательно превращается во «внутреннее озеро НАТО», а шведский остров Готланд — в «непотопляемый авианосец» посреди этого озера. Больше всего выиграют от такого развития событий страны Балтии, которые Швеция и Финляндия (а через использование их воздушного пространства и всё НАТО) смогут прикрыть со стороны моря. Это делает крайне трудноосуществимыми любые планы силой вернуть три балтийских государства. Не зря подача заявки Швеции и Финляндии на вступление в НАТО была с особым энтузиазмом встречена в Таллинне, Вильнюсе и Риге.

Что касается опасности для России, то ее в этом расширении НАТО нет. И не только потому, что сложно представить себе ситуацию, когда Швеция и Финляндия захотят поучаствовать в нападении на Россию, но и потому, что обе страны заявили о нежелании размещать на своей территории перманентные части НАТО и тем более ядерное оружие. Таким образом, все разговоры о подлетном времени до Москвы от Хельсинки и Стокгольма лишены смысла. Не говоря о том, что страны Балтии входят в НАТО уже два десятилетия.