Прокуратура освободила себя от обязанности следовать закону

Наступит ли момент, когда даже заклятые ненавистники Биньямина Нетаниягу и даже те, кто жаждет, чтобы суд исключил его из нашей жизни, оглянутся вокруг и спросят, что случилось с нашими органами правосудия? Потому что с ними нам придется жить и после Нетаниягу.

Я не наивен. Мне ясно, что оппоненты отвергнут все, что будет сказано далее в этой статье, как «бибизм». Но даже им в конечном итоге придется иметь дело с вопросом по существу, поэтому я все равно напишу здесь – для протокола, для будущего, когда здравомыслие вернется к нашим публичным дебатам.

Поэтому я отложу дискуссию о содержании показаний Шломо Фильбера и вопрос о том, как недавние судебные события повлияют на возможность оправдательного приговора или осуждения подсудимого. Я сосредоточусь на том, что, по моему мнению, должно беспокоить любого порядочного человека: что прокуратура, сердце системы правосудия, считает себя освобожденной от закона, который она призвана охранять.

Коррумпированных политиков можно заменить на избирательных участках, но коррупция в правоохранительной системе угрожает самим основам общественного порядка. И как только она бесконтрольно набирает критическую массу власти, сдержать ее становится все сложнее.

Стоит помнить: этому органу удалось похоронить, как представлялось, самое серьезное в истории Израиля коррупционное дело – дело о коррупции в Налоговом управлении.

Тогдашний прокурор Тель-Авивского округа Рут Давид поспешно закрыла расследование, и документация о закрытии исчезла из архивов прокуратуры. Судья Давид Розен, тогдашний уполномоченный по жалобам общественности на представителей государства в судах, заявил, что это вызывает недоумение. Сама Рут Давид не находится под судом по этому делу, несмотря на тяжелые тучи, которые эта история бросает на всю систему.

Речь шла о возможном проникновении преступной организации в Налоговое управление, а через Давид – и в окружную прокуратуру Тель-Авива. Попытки разоблачений коррупции преследовались прокуратурой до победного конца. И если система способна уничтожить слона такого размера, неудивительно, что она утратила понятия о справедливости, правосудии и благоговении перед законом, не говоря уже об уважении к суду.

Любой, у кого есть глаза, видит, что и в расследовании, и в судебных процессах по делам Нетаниягу поведение прокуратуры варьируется от грубой халатности и дилетантства до преднамеренного искажения. Это плохая новость для граждан Израиля – как сторонников, так и ненавистников Нетаниягу.

Недавно, во время дачи показаний Фильбером, мы поняли, что прокуратура выстроила историю о «встрече, на которой были даны директивы», о времени, когда она состоялась, которая оказалось сфабрикованной. Но прокуратура настаивала на этой версии при допросе свидетеля в суде, хотя у нее были доказательства, ее опровергающие, тем самым вводя суд в заблуждение, по-видимому, сознательно.

Она скрывала материалы от защиты (и не в первый раз, хотя Верховный суд уже делал ей за это выговор) и даже опускала строки из стенограмм. Прокуратура манипулировала свидетелем, чтобы он рассказывал историю, опровергаемую фактами, используя весьма сомнительное соглашение с государственными свидетелями. Соглашение было подписано, когда свидетель находился под чрезвычайным давлением, в заключении, и включает в себя загадочные пункты, к которым я скоро вернусь.

Не менее тревожно и снисходительное отношение суда к тому, что прокуратура освободила себя от обязанности следовать закону. На фоне намеков главы судейской коллегии на повторном процессе Романа Задорова, судьи Ашера Кулы, не стоит исключать, что в Израиле прокуратура также запугивает судей, не гнушается травить их, в том числе через незаконные утечки против них в прессе.

Начнем с самого начала. Прокуратура располагала разнообразной информацией, которая однозначно свидетельствовала о том, что «директивная встреча» не состоялось в дату, указанную в обвинительном заключении. Она настаивала в суде на сфабрикованной дате, потому что та создает впечатление причинно-следственной связи, если ее связать со встречами Фильбера с Шаулем Аловичем и Эли Камиром: Нетаниягу якобы «дал директиву», и Фильбер немедленно бросился ее выполнять.

Короче говоря, следователи дали понять Фильберу, чего от него ждут, как и Ниру Хефецу. Возможно, ожидание – не совсем точное слово. Точнее: ожидать изобретать. «Предоставьте другую версию, и вас отпустят сегодня вечером», – так, как рассказал Фильбер, сказал ему следователь Комиссии по ценным бумагам.

«Какую другую версию?» – спросил его в суде адвокат Бен-Цур. «Что Нетаниягу дал указание», – ответил Фильбер.

Картина, которая вырисовывается, проста: соглашение с государственным свидетелем было обусловлено не правдивостью показаний, а тем, что следователи хотели, чтобы Фильбер сказал.

Более того: из стенограммы, переданной защите, как выяснилось в зале суда, опущен отрывок, в котором следователь кричит на Фильбера: «Скажи, что это Биби!»

В конце концов от Фильбера добились «версии», которую он также повторил в суде в первоначальных показаниях, хотя у прокуратуры были доказательства, что она ложная. В Соединенных Штатах только этого достаточно, чтобы суд признал судебный процесс недействительным. Но мы не в США. Окружной суд Иерусалима, напротив, всерьез задумался над тем, разрешить ли прокуратуре изменить обвинительное заключение задним числом, чтобы переместить мишень в то место, куда попала стрела.

Но больше всего потрясает содержание соглашения о государственном свидетеле, которое является результатом произвола системы – ее судья Хила Герстель, предшественник судьи Розена на посту главы комиссии по рассмотрению жалоб граждан, назвала «больной».

Соглашение, копию которого получили Ави Вайс (с сайта Telecom News) и Эли Ципори, требует, чтобы с этого момента свидетель фактически стал действующим агентом полиции. Свидетель обязуется, говорилось в нем, «записывать разговоры между ним и лицами, причастными к делу и другим правонарушениям, по требованию следственных органов…»

То есть свидетель был завербован. Да, соглашение предусматривает, что следователям будет разрешено «записывать и документировать в любом месте, в любое время и любым способом» все его будущие разговоры. Отныне у него нет и не будет личной жизни. Соглашение также обязывает свидетеля действовать так, чтобы «его супруга дала полные и подробные правдивые показания» по делу». Это странное обязательство, не имеющее юридической силы.

Но это еще не все. Соглашение также требует, чтобы свидетель был оставлен лишенным основных прав. В нем говорится, что он «откажется от привилегии отношений адвокат-клиент». Соглашение явно было подписано под давлением таким образом, что сомнительно, является ли оно законным.

Соглашение также требует, чтобы Фильбер согласился на «постоянное отстранение от государственной службы», а также на «приостановление действия его лицензии на юридическую практику на пять лет». Зачем вредить его средствам к существованию? Потому что они могут.

Ну и на (ужасный) десерт – вот что мы знаем из показаний Хефеца: свидетель, как написано, «осознает возможность изменения своего положения и положения его семьи в худшую сторону. Свидетель обязуется, что он, или его семья, или кто-либо от их имени не будет иметь никаких претензий в отношении последствий, которые могут возникнуть в результате исполнения им своих обязательств по настоящему соглашению и приложениям к нему».

На этой неделе я разговаривал с несколькими адвокатами по уголовным делам, которые не имеют никакого отношения к «делу 4000». Меня встречал горький смех. Ничего нового здесь нет, объяснили мне. Так прокуратура постоянно себя ведет. Никто из них не ожидает, что она будет вести себя честно или даже законно. Мы все время работаем в таких условиях, сказал мне один из них. Вы просто не знали, пока дело не дошло до расследования в отношении одного премьера.

Полицейское государство имеет две основные характеристики: правоохранительные органы стоят выше закона, а прав подозреваемых не существует. Наступит момент, когда нам придется спросить себя, как далеко мы продвинулись на этом пути.

Биби или не Биби, вопрос о состоянии системы правосудия вернется к нам, даже если мы попытаемся его замолчать. И, надеюсь, это произойдет до того, как станет слишком поздно обуздать систему, которая уже почти не имеет предела своей мощи. Если она так ведет себя с премьер-министром, то как сложится судьба обычного человека, который окажется между ее челюстями?

Если верны слова адвоката Авигдора Фельдмана о том, что «государственная прокуратура может устранить любого в Израиле», то проблема немалая. Суд над Нетаниягу разоблачил ее. Политическая полемика вокруг суда грозит скрыть ее. Нам нужно проснуться.

Гади Тауб, «ХаАрец», И.Н. Abir Sultan/Pool Photo via AP √