Ливанская драма: гражданская война или война с Израилем?

Впервые независимые гражданские движения, выступавшие против устоявшихся традиционных партий, получили такую широкую общественную поддержку, выиграв для себя в парламенте 14 мест.

Большинство кандидатов от этих движений, которые называют «Сила перемен», выдвинулись на фоне разочарования, отчаяния и безысходности от экономической ситуации в Ливане, а также коррупции и недееспособного правительства

На этот раз восстание и общественные протесты привели к надлежащим политическим результатам, которые не только «отхватили кусок» у элитарных партий, но и могут оказаться решающим фактором в любом будущем правительстве.

Низкая явка избирателей – около 41%,   свидетельствует о глубоком недоверии ливанских граждан к избирательному процессу и способности общества изменить политическую структуру.

Успех независимых может привести к более высокой явке на будущих выборах и, таким образом, создать новый политический порядок в стране, где перемены до сих пор считались невозможными. Тем не менее, если независимые кандидаты хотят выжить, им также придется играть в политические игры.

Важную победу одержала партия «Ливанские силы» во главе с Самиром Джааджаа, получившая 20 мест.

Теперь она станет крупнейшей христианской партией, потеснив союзника «Хизбаллы» «Свободное патриотическое движение». 

У лидера друзов Валида Джумблатта также есть основания радоваться – его партия получила в парламенте все выделенные друзам места, а его соперники Талал Арслан и Виам Ваххаб, союзники генерального секретаря «Хизбаллы» Хасана Насраллы, потерпели поражение.

Но новой карты политической власти, не дает абсолютного преимущества ни одному блоку, может оказаться недостаточно для спасения Ливана от кризиса.

Без блока большинства и с независимым блоком, который не является ни достаточно крупным, ни единым, Ливан,  ожидается, вернется к периоду политического паралича, который был характерен для страны с 2009 по 2018 год.

В этот период, из-за жестких политических разногласий, Ливан не мог выбрать президента – и это в то время, когда партия Саада Харири «Движение будущего» («Мустакбаль») занимала в парламенте 71 место.

Новый парламент  столкнется с проблемой избрания президента вместо Ауна, срок полномочий которого официально заканчивается в октябре.

Избрание президента – это не просто церемониальный вопрос.

В Ливане президент назначает премьер-министра и имеет право уволить его и весь кабинет министров. Он является верховным главнокомандующим вооруженных сил, а также имеет право распускать парламент и накладывать вето на законы.

Эта огромная власть и активное участие в политической жизни делает президента доминирующим игроком и приводит к огромным трудностям в достижении соглашения о назначении.

В этом контексте не лишним будет упомянуть, что с 2014 по 2018 год спор о выборе президента привел к тому, что политическое руководство его назначить не смогло, а некоторые его роли временно исполнял премьер-министр.

Избрание президента требует одобрения двух третей парламента. Но в конституции четко не указано, идет ли речь о двух третях членов парламента или только о двух третях членов, присутствующих на голосовании, при условии, что это число не превышает 50%.

Согласно этим двум интерпретациям, новый парламент не сможет обеспечить необходимый кворум без поддержки блока «Хизбаллы».

Таким образом, «Хизбалла» может на неопределенный срок отсрочить выборы нового президента, просто заставив своих представителей не являться на голосование.

Если фракции не смогут договориться о новом премьер-министре до окончания срока полномочий Ауна, парламент будет вынужден согласовать альтернативны, не требующий одобрения парламента, процесс назначения премьер-министра.

В этом заключается парадокс ливанской политической системы, и именно это самым нелепым образом позволяет мелким партиям срывать и даже предотвращать назначение самых высокопоставленных чиновников в стране.

Но даже если парламент справится с задачей избрания нового президента, и даже если премьер-министр будет назначен в разумные сроки и ему удастся сформировать правительство, оно окажется перед минным полем.

Кардинальные решения, такие как бюджет, экономические реформы, утверждение договоров и объявление войны, требуют одобрения двух третей членов кабинета министров. Это означает, что каждый блок, имеющий треть из 30 министров плюс один, может заблокировать, отменить и предотвратить любую важную инициативу правительства.

Чтобы «Хизбалла» могла диктовать экономическую и военную политику, ей  нужно, чтобы с ней сотрудничали 11 министров. У нее не всегда будет «блокирующая треть», поэтому ей нужен «дружественный» президент, который назначит министров, поддерживающих «Хизбаллу».

Такие министры были предметом разногласий между организацией и премьер-министрами, и борьба с ними была одной из причин отставки предыдущего премьер-министра Саада Харири. Ожидается, что в ближайшие несколько дней начнется новый виток подобных конфликтов.

Это же является причиной опасений, что политические споры выльются на улицы и превратятся в жестокие столкновения между сторонниками и противниками «Хизбаллы» – и некоторые в Ливане предупреждают о возвращении гражданской войны, или что «Хизбалла» будет настаивать на демонстрации своей силы и приведет к военной конфронтации с Израилем, что заставит другие политические силы продемонстрировать свою поддержку «Хизбалле».

Противникам «Хизбаллы» ясно, что предотвращение этих сценариев потребует от них быстрого объединения усилий и достижения договоренностей.

Это позволит им представить авторитетное правительство, которое могло бы получить миллиарды долларов ожидающей Ливан помощи от стран-доноров и Международного валютного фонда.

Это означает, что срочность и необходимость выхода из тупика, в котором оказалась ливанская экономика, может ускорить политические силы в направлении достижения сотрудничества, даже если это означает политические уступки «Хизбалле» и ее союзникам.

На настоящий момент подобная  возможность представляется отдаленной. Пока что эго, престиж и личные интересы, характерные для ливанской политики, не подают признаков исчезновения.