Прощай, «Олимпийский»: как мы потеряли знаковое для столицы место и для чего это нужно было

В связи с пекинской Олимпиадой вспомнилось, что недавно Москва лишилась «Олимпийского», (так называемого «спорткомплекса») на Проспекте мира — его снесли, сровняли с землей, разобрали на части, и здесь теперь будет что-то другое, абсолютно и полностью новое. (Уточнение — будет тоже спорткомплекс, а кто снес и почему, прочесть можно здесь).

Меж тем, «Олимпийский» и вся его округа настолько плотно вписаны в современную историю Москвы, даже не только и не столько спортивную, что не вспомнить о нем я не могу. Ради того, чтобы построить «Олимпийский» и соседний с ним стадион и бассейн, а также построить подъездной Олимпийский проспект — снесли целый большой район старой Москвы, так называемые Мещанские улицы (2-ю, 3-ю, 4-ю и так далее), целую кучу переулков и деревянных домов.

Конечно, Мещанские улицы — это не «Зарядье» и не «Собачья площадка», по которым до сих пор плачут и археологи, историки Москвы, и просто «старые москвичи» (это произошло еще до моего рождения, поэтому вряд ли я себя могу отнести к этой категории) — но, однако, я видел фотографии старых Мещанских улиц, и они меня потрясли. Это была плотная деревянная застройка – ворота, калитки и резные наличники, деревянные колонны и мезонины, купеческие особняки, деревенские избы с заборами, какие-то халабуды в три этажа (барачного типа) — другая, не крупно-блочная Москва. Другой, незнакомый, непохожий город.

Олимпиада пришлась кстати — от всего этого «безобразия», от «частного сектора», от районов с деревянной застройкой избавлялись спортивными темпами, Олимпиада в этом сильно помогла. Развалили старую Пресню, старую Преображенку, Марьину рощу (60-е и 70-е годы), в конце 70-х взялись и за Мещанские улицы — таких районов, которые шли на полный снос, было много.

Сохранить эти деревянные дома в современном городе с его коммуникациями было, разумеется, невозможно. Однако вместе с ними ушло и что-то уникальное — память о том, какой была Москва раньше — с палисадами и водяными колонками, собачьими будками и яблоневыми садами, нереально тихая и домашняя. Действительно «частная».

Так вот, на этом месте и построили «Олимпийский».

Проект его был во многом уникальным, и дело тут не только в том, что это был «самый большой в Европе крытый стадион», соответственно, с самой большой в Европе мембранной крышей — 224 на 183 метра. Особенность проекта была еще и в том, что это был едва ли не первый в стране и опять же в Европе стадион-трансформер: «звуконепроницаемая перегородка (24 на 156 метров) могла делить стадион на две части, в одной из них в дни Олимпиады шел бокс, в другой — баскетбол». (Цитирую по путеводителю: «Москва: архитектура советского модернизма»). Советские инженеры-строители тут показали высокий класс (думаю, в этом сильно помог их закрытый, оборонный опыт).

Олимпиада, однако, продолжалась две недели, а проектировщики не могли не думать о том, что будет происходить в «Олимпийском» дальше. А дальше предполагалось, что это станет (и на некоторое время стало) главным хоккейным ристалищем СССР — зимний Дворец спорта в Лужниках уже не вмещал всех желающих в дни главных матчей, ну и кроме того, как рассказывали мне сведущие в спорте люди, специально для Брежнева, который довольно часто посещал хоккей, тут построили «правительственную ложу», удобную, вместительную и не очень заметную. Не то чтобы главный болельщик посещал хоккейные матчи совсем тайно (как Сталин МХАТ), но привлекать к себе лишнее внимание тоже не хотел. А болельщик он был страстный.

Походил на хоккей Леонид Ильич сюда, увы, немного — после Олимпиады много болел, а в 1982 году умер.