Эксперты рассказали о ЕГЭ в других странах

Глава Минобрнауки Андрей Фурсенко заявил, что все общество в какой-то степени ответственно за участие «в столь масштабных обманах» при проведении Единого госэкзамена. Между тем эксперты отмечают, что проблемы с ЕГЭ можно было предвидеть на этапе организации, а в странах, на опыт которых обычно ссылаются, эта система выглядит немного по-другому.

Проблема обмана

Министр образования и науки Андрей Фурсенко прокомментировал скандал со сдачей Единого госэкзамена студентами вместо школьников. Отметив, что любые наказания могут приниматься в рамках сугубо правовых процедур и на серьезной законодательной базе, министр констатировал, что «концентрация всего внимания на конкретных административных решениях и на том, какова роль той или иной государственной структуры, отвлекает от обсуждения и решения гораздо более масштабных, серьезных социальных проблем, которые проявляются и проявились в ходе этого экзамена».

«Система ЕГЭ нигде не является идеальной, не говоря уже о том, что у нас она применена в искаженном виде»
«Это проблемы терпимости общества к этому масштабному обману и попыткам свести все разборки к ответственности отдельных людей и отдельных структур.

Это проблема обмана, проблема пронизывающих всю систему образования нарушений, которые выходят за рамки административных проблем и переходят в рамки определенного отношения общества», – заявил Фурсенко, слова которого приводит «Интерфакс».

«Нужно задуматься, а в какой степени общество, все его представители несут ответственность за терпимость и участие в столь масштабных обманах. Вал борьбы, обострение произошло в тот момент, когда реально, используя инструменты ЕГЭ, мы начали вскрывать достаточно глубокие нарушения и обозначили возможности борьбы с ними.

Пока все было скрыто, протесты были не столь яркими. Это вызывает вопрос», – отметил глава ведомства.

Скандалы, связанные с ЕГЭ, которых в этом году стало заметно больше, спровоцировали дискуссии о том, какая в России должна быть форма проверки знаний выпускников школ. Одни считают, что инциденты, подобные тому, о котором говорил министр, свидетельствуют об ущербности самой идеи, другие отмечают, что проблема не в экзамене, а в том, как он организован.

«То, что произошло в этом году, – это мощная проверка ЕГЭ на прочность, – заявил газете ВЗГЛЯД заместитель президента Фонда поддержки образования Алексей Федоров. – Что это за ЕГЭ такой, когда на него работают ОМОН, органы внутренних дел, осталось только задействовать вертолет и Министерство обороны. Но решить-то можно гораздо проще – можно создать кабинет, специальный для сдачи экзамена, оборудовать его видеокамерами. И, если возникнут сомнения, просмотреть запись».

Член Комиссии Общественной палаты по развитию образования Любовь Духанина отметила в интервью газете ВЗГЛЯД, что за последнее время объем нарушений при сдаче ЕГЭ вырос. «Это говорит о том, что сегодня легче заплатить деньги, получить какой-то результат, чем качественно подготовиться», – сказала Духанина.

По ее мнению, такие нарушения свидетельствуют также о низком качестве образования. «ЕГЭ показал, что дети сами не могут написать экзамен. И если бы не появление ЕГЭ, то об этой ситуации никогда бы не узнали», – отметила она.

«С головой организовывать»

По мнению президента региональной общественной организации содействия защите прав детей «Право ребенка», члена Общественной палаты Бориса Альтшулера, связанные с ЕГЭ проблемы, которые становятся все более очевидными, были заложены еще на этапе внедрения этого метода. «Есть очевидные вещи, о которых говорилось и которыми организаторы Единого государственного экзамена пренебрегли. А именно: экзамены не должны принимать учителя тех же школ, где учатся ученики, и, более того, учителя, подчиненные тем же департаментам образования. Обязательно должны быть внешние экзаменаторы. Во-вторых, проверка экзамена должна проводиться в других регионах, а не в том же субъекте Федерации, в котором он анализируется. Как сказал Андрей Александрович Фурсенко на последнем заседании Общественного совета Минобрнауки России, надо отстранять школу, где дети учатся, и ее начальство – РОНО – от собственно процесса экзамена. Об этом говорилось и три года назад, – заявил он газете ВЗГЛЯД. – Сейчас организацию Единого госэкзамена и его проверку осуществляют структуры, заинтересованные в хорошем результате».

«ЕГЭ показал, что дети сами не могут написать экзамен. И если бы не появление ЕГЭ, то об этой ситуации никогда бы не узнали»
«ЕГЭ как любая тестовая система обладает своими плюсами и минусами, и так во всем мире, – продолжил он. – Плюсы очевидны: это, в принципе, некоррупционная вещь. Это замечательно, что выпускникам школ не надо сдавать выпускные экзамены на аттестат зрелости и потом испытывать такой же стресс на вступительных экзаменах. Талантливый молодой человек сдал экзамен, едет в столицу и поступает. Даже если это очень бедная семья, у них нет денег ехать на всякий случай сдавать, «авось не сдам, да еще все куплено в Москве и в Питере». А он приходит с ЕГЭ и зачисляется, и учится, а дальше уж как талант ему позволит.

Второй плюс – способ, который впервые позволил объективно оценивать качество учебы. Мы сейчас говорим: «скандал, подтасовывают, выходят, учителя помогают». А раньше что, не было этого при обычных экзаменах? Этого было в сто раз больше. Вся страна просто занималась фальсификацией. Ставили эти тройки-четверки-пятерки, потому что ни одной школе не хочется иметь двоечников. И РОНО им запрещает – «натягивайте, ставьте, что угодно», и никто это не проверял. ЕГЭ при правильной организации позволяет впервые увидеть, как учат школы, но для этого, повторяю, принимать и проверять должны другие люди.

Но ЕГЭ имеет и минусы. В первую очередь, очень механистический подход, когда вместо учебы идет только «натаскивание». Собственно, так было и раньше, но эти недостатки тоже можно компенсировать. Уже принимают устно экзамен по иностранному языку. Он идет под видеокамеру, и потом анализируется, а это уже требует развития, умения разговаривать», – считает Альтшулер.

«Все это можно сделать грамотно и некоррупционно, но после того как три года назад не подумали, сейчас говорят, что надо по-другому это все организовывать», – заключил он.

Право выбора

По мнению заместителя председателя комитета Госдумы по образованию Олега Смолина, Единый госэкзамен необходимо сделать добровольным. При этом он отметил, что и в зарубежных странах, на опыт которых ссылались инициаторы введения ЕГЭ, не обходится без проблем. «Например, когда я был в Южной Корее, там всерьез обсуждали вопрос об отмене ЕГЭ. В Корее говорили о многочисленных фактах самоубийств и о том, что все эти результаты не стоят слезы ребенка, – рассказал он. – Другая, но тоже довольно сложная ситуация была в Великобритании. Там обвиняли комиссии по ЕГЭ в том, что они, боясь обвинений со стороны образовательного сообщества, занижали оценки.

Устранить субъективный фактор из процесса принятия экзамена нереально. Если нет прямого доступа учителя, который учил ребенка и знает его, то есть, по крайней мере, тот, кто сочиняет задания ЕГЭ, и это тот же субъективный фактор, вид сбоку», – считает депутат.

«Наконец, что касается опыта страны, на которую мы чаще всего ориентируемся – Соединенных Штатов Америки. Выступая в Государственной думе, я говорил депутатам, что они рано или поздно примут мой закон о добровольности ЕГЭ, и объяснял это следующим: президент Джордж Буш, чье лицо никогда не было обезображено интеллектом, расширял в Америке систему национального тестирования. Президент Обама, гораздо более интеллектуальный, выделил 4 млрд долларов на свертывание системы национального тестирования. Видимо, ему объяснили помощники, что тестирование превращает нормальных американцев в задорновских», – добавил он.

«Система ЕГЭ нигде не является идеальной, не говоря уже о том, что у нас она применена в искаженном виде», – отметил Смолин.

«В Соединенных Штатах Америки наряду с результатами ЕГЭ учитывается так называемое портфолио, то есть другие результаты ребенка, – продолжил он. – В конце концов, университет сам принимает решение, чему отдать предпочтение: результатам ЕГЭ или другим результатам ребенка, например, интеллектуальным, иногда спортивным. У нас взяли только один ЕГЭ. А любой экзамен – это лотерея».

«Если уж вы почему-то решили ежегодно подвергать детей порке, то пусть это будет только по собственному желанию. Ребенок должен иметь право выбора. Если верить социологам, процентов 10 выберут ЕГЭ, около 50% выберут традиционную систему, остальные пока не определились», – заключил депутат.