Предательский удар в спину Родины: снова тащат памятник Дзержинскому

Автор: Михаил Смолин

Снова зашевелились разрушители всех мастей…

Во время войны, что либеральные, что левые революционеры объединяются в своих усилиях подорвать общественное единство нашей Родины. Тыл Родины наиболее уязвим именно во время тяжёлых войн с внешними противниками. Всевозможные негодяи, предатели и просто идиоты хорошо знают это и готовы испытать своё революционное счастье, вновь затянув свою бунтовскую песню.

В прошлом году Прилепин с Венедиктовым и «Эхом Москвы» объединились в требовании вернуть в центр Москвы организатора практической русофобии — польского чекиста Дзержинского. Разочарованные либералы стали понимать, что своего не добьются, и решили отомстить русским, помогая коммунистам загонять нацию в старое советское прошлое. Либеральные потомки комиссаров в пыльных шлемах, объединились в общей ненависти к русским с левыми сталинистами.

В этом году «Эхо Москвы» благополучно умерло, но русофобскую эстафету в совместной деятельности советских шовинистов и либеральных глобалистов приняли Илья Варламов и всё тот же Захар Прилепин.

Два современных бунтаря: один либеральный — Варламов («Сейчас будет логичным вернуть памятник Дзержинскому на Лубянку. Никакой дискуссии быть уже не может») и другой социалистический — Прилепин («Дзержинский — один из основных силовых символов страны. Надо спокойно и без пафоса это сделать») во время войны решили подорвать единство российского общества.

Какая трогательная синхронность. Либералы и совки в едином порыве готовы взорвать страну. Они хорошо знают своё разрушительное дело, без устали, как и положено бесам, вливают в наше общество свою мерзкую отраву.

Момент, с точки зрения общественных подрывников, выбран верно. Войны всегда используются внутренними подлецами для своих грязных дел.

Когда Россия начала декоммунизацию Украины, когда Польша поставляет вооружение бандеровцам… левые и либералы предлагают поставить польского коммунистического палача в центре Москвы. Когда в русских солдат и офицеров стреляют наши враги, предлагается на центральной площади столицы поставить памятник поляку-русофобу, который подбивал солдат и офицеров Русской Императорской армии к бунту, к невыполнению ими долга перед Родиной, убивал русских представителей власти.

Во время русско-японской войны Дзержинский участвовал в разложении русских войск, расположенных в Царстве Польском. Был организатором восстания в Пулавском гарнизоне, которое, к счастью, не удалось. Этот польский «бандеровец» подкладывал мины под русское офицерское собрание, участвовал в организации вооружённых перестрелок с полицией.

Дзержинский имел целую банду террористов, хорошо платил своим революционным боевикам — по 50 рублей в месяц каждому, откупался от арестов и суда, издавал газету, всевозможные листовки, подделывал документы и т.д. Его революционные боевики избивали рабочих военных заводов, не участвовавших в забастовках, организовывали убийства представителей власти, производили вооружённые экспроприации.

Во время следующей войны, Первой Мировой, Дзержинский был настоящим «власовским» предателем, выступал вместе с ленинской партией за поражение России и перерастание этой национальной войны в Гражданскую братоубийственную бойню.

Первый глава ЧК, организатор Красного террора, политических преследований и казней инакомыслящих, левый коммунист и троцкист, был бессовестно циничным человеком.

Он не был рядовым назначенцем партии. Напротив, Дзержинский являлся пламенным теоретиком и инициатором террора, беспощадным революционным карателем, учившим саму партию как надо проводить массовые репрессии: «Нам не нужна сейчас справедливость, идёт война лицом к лицу, война до конца, жизнь или смерть. Я предлагаю, я требую органа для революционного сведения счётов с контрреволюцией» (стенограмма выступления Ф.Э.

Дзержинского на заседание СНК 7(20) декабря 1917 г. ГАРФ ф. 130, оп. 1, д.1, л. 27).

Дзержинский стал тем неутомимым генератором Красного террора, который сам и сформулировал его основные признаки: «Это устрашение, аресты и уничтожение врагов революции по принципу их классовой принадлежности или роли их в прошлые дореволюционные периоды» (см. его интервью сотруднику «Укророста»: Известия ВУЦИК, 1920, 9 мая).

Уверен, будь Дзержинский сегодня жив, он как упоротый поляк-коммунист боролся бы против Русской армии на Украине любыми доступными ему вооружёнными методами или бы устраивал революцию в нашем тылу.

Любые доводы левых агитаторов, что, мол, Дзержинский был во время советско-польской войны (1919-1921) на нашей стороне, насквозь фальшивы. Он был на стороне коммунистического государства, так как сам был частью власти.

Современная же Россия не является ни социалистическим, ни тем более коммунистическим государством. Так что Дзержинский, безусловно, был бы на стороне врага в войне на Украине. Социалистический патриотизм никогда не распространялся на несоциалистическое государство. Спросите об этом у Ульянова…

Памятник главному чекисту — это символ кровавого раскола общества на палачей и их жертв, на большевиков и всех остальных, на людей христианской культуры и антихристов.

Возвращение Дзержинского вернёт страхи, вдохнёт новые силы в коммунистических реваншистов и оттолкнёт от власти огромное большинство граждан, не исповедующих левые радикальные взгляды.

Политиканствующие болтуны, что либеральные, что левые, не могут остановиться даже во время тяжёлой войны, когда обществу нужна максимальная сплочённость. Свои политические глупости для них важнее Родины, важнее единения во имя Победы. И это очень характерно для всех бунтарей. Личное стремление к власти во что бы то ни стало, по трупам своих сограждан — для них важнее всего на свете. Их нравственная дебелость не знает жалости.

Может ли власть набрать очки в глазах левых возвратом Феликса? Конечно, нет.

Должна ли власть стремиться заполучить симпатии бунтарей? Бесполезные хлопоты — они ненасытны, всегда обманут и никогда не остановятся. Во время войны, напротив, согласившись на это давление, можно получить лишь новый штурм власти со стороны левых, которые увидят в этом акте слабость власти, признающей «правоту» красной практики.

За Феликсом к власти придёт красный революционный карачун, а не левые симпатии. Левых волков невозможно ублажить, они всё равно будут угрюмо стремиться в свою кровавую революцию и тащить за собой всё общество.

Представить себе памятник Дзержинскому, снова стоящим у здания ФСБ, невозможно. Это будет первым актом самоубийства власти, после которого её доконает общественное одиночество. Это символ Гражданской войны и русской национальной катастрофы XX столетия.

Желать вернуть Дзержинского могут лишь политические дураки, а во время войны только провокаторы раздора или убеждённые враги России.

Надо раз и навсегда прекратить всяческие разговоры на эту тему, так как это вносит сильнейший гражданский раздор в общество.

Заместитель и преемник Дзержинского в ОГПУ Вячеслав Менжинский (1878–1934) так характеризовал своего начальника: «Дзержинский — организатор ВЧК, сросшийся с ЧК, которая стала его воплощением. Дзержинский был не только великим террористом, но и великим чекистом».

Польскому террористу, чекисту и левому коммунисту-троцкисту нет места в центре Москвы. Ему нет места нигде в нашей стране, ставшей жертвой его палаческой системы. И власть должна, наконец, доходчиво объяснить обоим революционерам, этим усердным сеятелям раздора, что во время войны подрывать единство общества — это серьёзно наказуемое гражданское преступление.

Поляк-русофоб не вернётся в Москву никогда!

За Дзержинского выступают только мазепинцы!

Убрать могилу палача Дзержинского от Кремлёвской стены!