Писатель Борис Акунин: началась последняя глава путинского государства

Писатель Борис Акунин уехал из России еще в 2014 году, после аннексии Крыма. Сейчас он, вместе с артистом балета Михаилом Барышниковым и экономистом Сергеем Гуриевым, запустил проект "Настоящая Россия". Они собирают деньги для украинских беженцев.

Д.К.: Опросы общественного мнения в России показывают, что больше половины населения поддерживает так называемую спецоперацию Путина в Украине. Как вы можете это объяснить?

Акунин: Ну, во-первых, соцопросы, как правило, устраивают структуры, которые напрямую аффилированы с государством.

Поддерживают ли россияне войну в Украине? Смотря как спросить

Во-вторых, в несвободном полицейском государстве ценность опросов всегда очень сомнительна, потому что люди предпочитают не говорить правду.

В-третьих, как мы знаем, массовое сознание работает не быстро. И изменение реальности, а в России капитально изменилась реальность, будет людьми прочувствовано не сразу, в течение первых дней, а в течение недель и месяцев.

Эти изменения будут происходить, потому что чем больше вокруг будет всего тревожного, непонятного и ухудшающего жизнь, тем больше люди будут интересоваться политикой. Я очень хорошо помню, как это все происходило в 80-е годы при Советском Союзе, который был гораздо более жесткой и тоталитарной структурой, чем нынешняя путинская рыхлая диктатура.

Д.К.: Так что, может быть, санкции будут действовать таким образом, как надеются лидеры западных стран?

Акунин: Конечно, будут, но некоторые из этих санкций, с моей точки зрения, являются контрпродуктивными и даже вредными, потому что, например, вот это самое подключение механизма cancel culture [культура отмены] здесь не должно работать, оно вредит.

Нельзя писателям ограничивать доступ [к своим книгам] в России. Нельзя интернет-компаниям ограничивать доступ[ность] своего контента в России. Это всё на руку Путину. Это всё его усиливает, это делает его монополию на информацию еще более тоталитарной. Это все, с моей точки зрения, ошибки.

Д.К.: В интервью Юрию Дудю вы сравнили жизнь в России в ближайшее время с жизнью в станице Кущевской. Как человек, обладающий огромным моральным авторитетом среди россиян, и как человек, который родился и вырос в СССР, вы можете дать россиянам какой-то совет о том, как выжить в новых условиях и как при этом не предать собственные принципы, сохранить себя как личность?

Акунин: Я очень осторожен в советах россиянам, потому что советы, данные из безопасного далека, звучат всегда некрасиво. Поэтому я считаю, что не только сейчас, всегда надо вести себя достойно. Надо понимать, что этот мрак долго не продлится. То, что Путин развязал украинскую войну, очень сильно сократит срок его пребывания у власти.

До 24 февраля я оценивал перспективы вот этого путинского государства, как, скажем так, средне продолжительные. Сейчас ситуация изменилась. Никакой продолжительности и даже среднести там не будет.

Там события теперь будут развиваться быстро. Это, видимо, будет довольно печальное зрелище, потому что чем пустее холодильник, чем громче телевизор и тем жестче репрессивные меры, это все так. И тем не менее, я думаю, что эта последняя глава путинского государства началась.

Д.К.: Считаете ли вы, что на россиянах как на народе теперь на долгое время останется в западном мире клеймо агрессоров? И как российским эмигрантам жить с этим в западном мире?

Акунин: Тяжело. Мне рассказывают со всех сторон всякие неприятные вещи, вплоть до того, что русские дети в школах подвергаются буллингу, потому что детская психология - это детская психология.

Да, мы знаем, как она работает. Вот сейчас в очень тяжелой ситуации окажутся, например, беженцы от путинского режима. То есть, это люди, которые против войны и против Путина, но для окружающих они все равно русские. Все хотят помогать украинским беженцам.

И это правильно. Русским беженцам никто, естественно, помогать не хочет. Это тоже одна из задач будет для русской общины, русской диаспоры, живущей в мире. Это одна из задач, которыми мы займемся, просто сейчас с украинскими беженцами это вообще пожар. Это надо делать. Все усилия надо кидать на это.

Пятно, конечно, останется. Я думаю, что оно останется до тех пор, пока в России не произойдет революция, и отношение к России, к русским, вероятно, изменится только тогда. Вот нам всем с этим жить. Теперь важно то, как мы будем себя вести, будем ли мы молчать или не будем молчать. Будем делать какие-то хорошие вещи или не будем. Вот это наше общее дело, наша общая ответственность.

У меня очень много подписчиков в социальных сетях, и мне сейчас валом идут комментарии от украинцев, которые пишут, как они меня и всех нас ненавидят. И по этому поводу что я могу?

Только вздыхать. Я понимаю, что когда людям очень больно, они кричат от боли и часто матерятся - тоже от боли. Это то, что сейчас происходит.

Ответить мне им нечего. Ко мне все время обращаются украинские телевизионные каналы, чтобы я на них выступал. Но мне надо сейчас разговаривать не с украинцами, а с русскими, мне надо разговаривать с соотечественниками, потому что время нам действовать и объединяться. Время понимать вот эту новую реальность, и как себя в ней вести.

Д.К: Как вы справляетесь с тем, что происходит? Как вы справляетесь эмоционально, как обычный человек? И как перевариваете интеллектуально, как осмысляете?

Акунин: Справляюсь я плохо, потому что живу я сейчас исключительно этими ужасными новостями и в значительной степени, так сказать, попытками участия в организации вот этого движения True Russia, "Настоящая Россия".

Но поскольку организатор из меня никакой, писатели вообще плохие организаторы, я мало чем могу помочь волонтерам и людям, которые этим занимаются. Из своей обычной работы я, конечно, выбит полностью. Книга, над которой я работал, заброшена, и видимо, написана она не будет, потому что все изменилось.

С другой стороны, писатель - это такой чудной зверь, что в жизни ни происходит, в конечном итоге перерабатывается в нем и превращается в какой-то текст, какую-то книгу. И я с некоторым неудовольствием и даже стыдом чувствую, как при всем при том всё это внутри меня завязывается в какую-то историю, в какой-то роман, который - я пока даже не очень понимаю, про что, но я понимаю вот эту энергетику, которая от него исходит.

А в писательском труде, в произведении, это самое главное, потому что сначала возникает некий заряд, некая искра, да, из которой потом вырастают все остальное персонажи, сюжеты. Это уже происходит само собой. Я даже думать про это не хочу, я гоню от себя эти мысли. Это происходит само собой.

Д.К: Как вам кажется, если говорить о возможном романе, в какой точке находится герой произведения Владимир Путин и чем кончится этот роман?

Акунин: Это явно не герой моего романа. Это на самом деле фабула очень, как бы сказать, избитая, даже не интересная. Вот этот самый состарившийся диктатор, очень долго находящийся в иллюзорном мире и имеющий представление о людях очень, как бы сказать, низкое, потому что он других людей вокруг себя не видит.

Он давно окружил себя, выражаясь по-конфуциански, какими-то сяожэнями, то есть вот этими низкими людьми. Там же идет отрицательный естественный отбор всегда. У него ощущение, что весь человеческий род такой. Писать про это литературу даже неинтересно.

У меня когда-то была повесть про Ивана Грозного. Но я уже произвел некоторые аналитические экскурсы в мозги тирана, и там все слишком черно-белое, там нет нюансов. В литературе самое интересное - это нюансы.

Д.К.: Какие книги вы бы посоветовали сейчас читать людям? В какой литературе искать ответы на какие-то фундаментальные вопросы о происходящих событиях, искать утешения, черпать силу?

Акунин: Мы все такие разные, и мы бываем разные, в разном состоянии, в разном возрасте. И нам все время нужны разные книги. В этом и прелесть литературы, потому что книга имеет ценность, когда она к тебе попадает в правильный момент твоей жизни.

Книги, которые мы любим, - на самом деле это книги, которые мы прочитали в правильное время. Какие-то хорошие книги к нам попали, когда мы были к ним не готовы и не смогли их оценить. Или, наоборот, пришли слишком поздно. Я думаю, эх, если бы эту книгу прочитал в детстве, как бы это на меня подействовало.

Лично я сейчас могу читать только книги по истории. Меня интересуют сейчас больше всего мемуары людей, которые уезжали из России в начале 20-х годов. Что с ними происходило? Вот этот самый пресловутый, проклятый эмигрантский опыт.

Еще сейчас меня почему-то тянет читать воспоминания диссидентов советских, которые существовали в гораздо более безнадежные времена и чувствовали себя несравненно более изолированно, чем мы. Потому что нас много, мы объединены благодаря интернету, где бы мы ни находились, и у нас есть возможность сделать гораздо больше, а не просто выйти нескольким человекам на Красную площадь, где их немедленно арестуют. Мы действительно можем сделать гораздо больше.

"В какой-то момент им будет пофиг". Могут ли Россию отключить от интернета?

Д.К.: Все, что происходит сейчас, вызывает у вас какие-то ощущения, как будто вы на самом деле находитесь в каком-то огромном романе?

Акунин: Есть ощущение, безусловно, все эти дни некоего отрыва от реальности, что ты попал в какую-то антиутопию, и, конечно же, я не думал, честно говоря, после распада Советского Союза, что я буду всерьез опасаться ядерной войны, А сейчас эта вероятность - вот она, реально существует.