Замороженные 300 млрд долларов никогда не вернутся к России

Начиная с сегодняшнего дня подходят сроки погашения валютных долговых обязательств как государством, так и российскими корпорациями. Сегодня, 16 марта, выплате подлежит 117 млн долларов по правительственным облигациям. До сегодняшнего дня озвучивались лишь предложения о выплатах в рублевом эквиваленте с последующим погашением в валюте договора (с оговоркой — когда будут разморожены российские ЗВР)

Ранее такой подход лишь озвучивался, как это будет выглядеть на практике — станет видно сегодня. А также в последующие дни.

Озабоченность кредиторов понятна: есть немалая вероятность, что замороженные 300 млрд долларов никогда не вернутся к России. Идея наказать Россию за украинскую «не-войну» и принудительно направить замороженные средства на восстановление разрушенного уже озвучена. А там пойдут и другие истории — со сбитым «Боингом», к примеру. Опять же — репарации за Крым, история с ЮКОСом. Тут только начни...

В общем, выполнение условия («когда разморозят ЗВР») может никогда не наступить. А в таких условиях соглашаться на выплаты в рублях — это реальный риск. На который кредитор может просто не пойти.

Достаточно одного отказа, чтобы все последующие выплаты в валюте тоже оказались под угрозой отказа кредиторов принимать их рублями. А скоро предстоят выплаты корпоративных обязательств — Лукойла, Сбербанка, Газпрома и других. Сегодня должен быть погашен купон «Северстали», в воскресенье должны быть оплаты «Тинькофф» и «Евраз», на следующей неделе — Газпром, затем Сибур и Полюс. Держателями российских бумаг, номинированных в валюте (долларах и евро) являются и крупные международные институты, такие как Ashmore Group, специализирующаяся на развивающихся рынках, а Capital Group, Fidelity. Блумберг сообщил, что порядка 120 млрд непогашенного государственного и корпоративного долга номинированы в долларах, еще больше — в евро. В случае цепи отказов возникнет вопрос о страховых случаях — а это уже удар по страховщикам, которые столкнутся сразу с очень большими разовыми суммами страховых событий.

Проще говоря — как бы ни пытался Кремль уйти от определения «дефолт», ситуация, которая надвигается на российскую экономику, называется именно так. Можно запретить называть события на Украине «войной», предлагая вместо этого другие определения, но за границами России уголовно преследовать тех, кто называет вещи своими именами, не получится. То же самое относится и к дефолту. В российском телевизоре могут произносить разные успокаивающие слова (тем более, что уже поднаторели в изобретении разных определений вроде «хлопка», «задымления» и «подтопления»), но за границей российская пропаганда не котируется. Ее просто не смотрят.

В реальности вопрос касается уже не России — она однозначно попадает в состояние дефолта просто потому, что брать средства для исполнения обязательств теперь неоткуда. Проблема — не начнется ли цепная реакция на внешних рынках. И здесь снова приходится вспоминать про последовательности, жестко заданные процессом перехода к небезызвестной «новой нормальности», где вопрос перераспределения финансов и собственности стоит в качестве ключевого условия разрушения нынешнего мирового порядка. Ранее перераспределение происходило по итогам войн, когда принудительно проигравшая сторона лишалась своей собственности в пользу победителей. Сегодня однозначно определить проигравшего и победителя невозможно, так как война, во-первых, носит специфический характер, где в роли боевых действий выступают невоенные процессы «пандемия» или намечающийся голод, а во-вторых, победители и побежденные определяются теперь не национальными границами, а принадлежностью к разным глобальным элитным группам и структурам. Главный вопрос — что станет катализатором необратимого обрушения расшатанного мирового порядка. Российский дефолт? Ну, а почему бы и нет.