Интервью экономиста Натальи Васильевны Зубаревич.

"— Из России ушло уже около сотни иностранных компаний, США и страны Евросоюза ввели против страны жесточайшие санкции. Какой сектор экономики страдает сильнее всего прямо сейчас?

— Первая проблемная зона понятна — это автосборочные производства. Точно уходят все производители, чьи заводы размещены в Калужской области, там, видимо, будет вводиться так называемое внешнее управление. Нас пугают словом национализация, но это правильнее называть внешним управлением. Возможно, людей не уволят, а будут держать «на тарифе», потому что собирать автомобили не из чего, работы нет. Под Калининградом собирали немецкие автомобили, делать их прекратят. Пожалуй, Калуга и Калининград — это два самых больных места на карте автопрома.
Другой проблемный автомобильный кластер — питерский, Ford из Всеволожска уже ушел. Корейцы, чьи производства размещены в самом Петербурге (например, завод Hyundai) , не уходят, и, кажется, Toyota тоже пока не уходит. Но проблема ведь не только в уходе компании из России, но и в поставках комплектующих. Из Тольятти Renault-Nissan не уходят, но у завода те же проблемы с комплектующими — с электроникой для машин сейчас перебои.

— Как это повлияет на работников предприятий и в целом на жизнь россиян?

— Оставшиеся машины резко подорожают, китайцы их быстро не заместят, рынок резко сократится. Массовой безработицы [власти] постараются не допустить переходом на тариф, о котором я уже говорила: люди [в таком случае] как бы числятся на заводах, но работы для них нет.

— Сейчас очевиден сильный удар только по автопрому?

— Нет, второй связан с авиацией. По стране будут выполняться только внутренние полеты: зарубежные компании объявили об отказе от обслуживания российских самолетов. В ответ российские власти намерены увеличить режим летной годности на год, но здесь встает вопрос нормативного обслуживания и замены запчастей. Летать нам будет страшновато.
Внешние полеты не возобновятся, потому что все российские самолеты в лизинге, и вылет в зарубежную страну означает арест самолета на поле. Пострадают не только экипажи, но и приличный комплекс аэродромного обслуживания.

— А что будет с промышленностью в целом? Ведь санкции затрагивают и поставку в Россию оборудования.

— Мы не понимаем, какой будет ситуация в промышленности. В России нет производства, в котором бы не использовались импортные детали, комплектующие. Например, наше нефтехимическое машиностроение более чем скромное. Оборудование для модернизации нефтеперерабатывающих заводов — это в значительной степени импорт, и он европейский, а не китайский. Как будут работать те же НПЗ — непонятно. Полную картину по промышленности мы увидим не раньше, чем через месяц. [Пока] есть какие-то складские запасы оборудования, но поставки уже идут с сильнейшими перебоями.

— Сбои с поставками бьют и по потребительскому рынку. Какой его сегмент страдает больше всего?

— Все жестко с лекарствами — колоссально возрастают цены на них и сокращаются поставки. И это не связано с тем, что поставки запрещают плохие Америка и Евросоюз, дело в другом. Лекарства, ширпотреб, гаджеты, бытовая техника ввозятся в страну контейнерами. Крупнейшие мировые контейнерные компании остановили контракты с адресом «Россия». Может быть, это рассосется, но это будет зависеть от ситуации в Украине.
Пока на лекарства идет сильнейший рост цен. Чтобы был понятен масштаб проблемы, приведу примеры. Примерно 55% всех лекарственных продаж в России — это импортные лекарства. А под то, что мы делаем сами, мы на 80-85% закупаем так называемые субстанции, вещества, из которых потом делаются лекарства. Кроме перебоев с поставками есть проблемы с оплатой за поставленную продукцию, очень плохо идут проводки банков. Все это влияет на фармрынок, а это жизненно важная вещь для людей, самая главная.

Одежду и обувь я даже не рассматриваю — будем носить то, что есть. Предстоит резкое сужение рынка гаджетов и бытовой техники, потому что производители боятся поставлять их в Россию. Как проводить оплату за товар? Видимо, здесь мы полностью переходим на Китай.

— Можно ли делать какие-то прогнозы по ситуации в розничной торговле? Уже понятно, что проблемы возникнут у торговых центров — многие их арендаторы ушли из России.

— Торговля — это самая трудоемкая отрасль в России. Российская розница только начала расти после ковидного кризиса. В 2020 году спад в ней составил 4%, в 2021-м она прибавила плюс 7%. Понятно, что сейчас все будет сжиматься.
У них будет меньше чего продавать, и у людей будет меньше денег, чтобы что-то покупать. Пока запасы есть и растут только цены, но в конце марта-начале апреля мы будем понимать, как торговля будет реагировать на уже возможный дефицит.

— Проблемы в экономике автоматически приводят к проблемам с безработицей. Власти смогут ее остановить?

— Уже понятно, что точно будет сделано — они повторят программу 2020 года по облегчению регистрации безработных. На это уже выделили дополнительные деньги. Безработица будет расти, но ее не покажут.

— По инфляции у вас есть какие-то ожидания? Цены растут чуть ли не каждый день.

— Если этот год удастся пройти с инфляцией в 20%, то я буду рада, хотя и удивлюсь. Мне кажется, темпы роста цен будут выше. Но опять же — не бежим впереди паровоза, а смотрим. Я ориентируюсь на ставку ЦБ, это некий показатель чего они сами ждут. Вопрос в том, как эту инфляцию посчитают. Сейчас будут сильно манипулировать цифрами, и я буду с очень большой осторожности относиться к тому, что публикует Росстат. Но это Россия, у нас всегда так.

— Насколько серьезные проблемы ждут российский бюджет?

— Сейчас на рынке почти половина российской нефти не находит покупателя. Продажи некоторых компаний просто встают. Например, бедный «Лукойл» торгует на Америку, а теперь это запрещено. Со стороны Европы эмбарго нет, но многие компании не готовы покупать российскую нефть из-за репутационных издержек, общественное мнение будет их сильно полоскать. Поэтому российская нефть продается с большим дисконтом, хотя цены на нефть в целом дико выросли. Мы не можем компенсировать падение спроса, даже с дисконтом берут [ее] не очень. Кроме того, есть проблемы с проводкой платежей — банки очень боятся работать на Россию.

Это означает снижение доходов федерального бюджета. Маржа от продажи нефти концентрируется там, а в «жирные» годы нефтегазовые доходы составляли около 40% ото всех доходов бюджета. Адского обвала сейчас не будет, но постепенное сокращение доходов — будет. Пока эмбарго на российскую нефть ввели три страны — США, Великобритания и Канада. Европа сделать этого пока не может, в ее покупках доля российской нефти примерно 30%, а газа — 40%.
Но если саудиты увеличат добычу, и будут сняты санкции с Ирана и Венесуэлы, то на рынок выйдет три миллиона барреллей нефти в сутки, а мы торгуем 4-4,5 миллиона баррелей. Не то чтобы будет сбит ажиотаж, но цена расти не будет, появится альтернатива.

— Какой из российских регионов находится под самым серьезным ударом? Это Москва?

— В Москве самая развитая отрасль — торговля, и Москва намного богаче, чем другие российские регионы. Среднедушевые доходы москвичей в два раза выше средних доходов по стране. Но в Москве немереное количество бюджетников, силовиков, госорганов. У этих людей кроме инфляции никаких рисков нет. Они свою зарплату все равно будут получать.
Потребительский спрос в Москве переструктурируется, снизится потребление общественного питания. Жилищно-коммунальные услуги и транспорт никуда не денутся. По остальному говорить пока рано, структура потребления еще не перестроилась. Но я могу сказать, что в Москве был ее перекос в сторону услуг, здесь риски действительно выше.

Если взять структуру потребления на 2019-й, доковидный, год в среднем по стране, то 33-34% расходов составляли расходы на еду, 27% — расходы на услуги, причем, в основном — на ЖКУ и транспорт. Остальное, примерно треть, шло на непродовольственные товары. И эта доля расходов усохнет. В Москве доля расходов на еду была 24%, люди тратили деньги на непродовольственные товары и услуги.
Сейчас начинается гигантский эксперимент — как будет сдвигаться структура потребления. Продовольственные магазины не пропадут, а вот по всем остальным будут вопросы. Структура потребления по всей стране упрощается, удешевляется и движется в сторону еды.

Но, опять же, вы понимаете, что в маленьком райцентре, где либо бюджетники, либо малый бизнес и больше особо никого нет, у бюджетников не меняется ничего кроме инфляции. А малый бизнес теряет часть клиентуры из-за снижения платежеспособного спроса. Но у людей есть огороды, они картошки больше посадят, кто-то выращивает огурцы и помидоры, есть животные — куры, свиньи. Быт в таких городках гораздо больше привязан к выживанию на земле, потери для их жителей будут, в основном, инфляционными.

Для тех, кто живет в больших городах и привык потреблять по-другому, потери будут качественные, их привычная структура потребления сломается. Это особенно болезненно для молодежи. Для пенсионеров основной удар — это лекарства, а так они будут на гречке сидеть.

Но роста протеста в ближайшее время не будет: у молодежи уже начались депрессия и отчаяние. Уже пошел отток айтишников, которые уезжали в панике, не имея представления о том, что будет дальше. У молодых просто сильнейший депрессняк, недаром сейчас самые смотрибельные сюжеты [в соцсетях] — это беседы с психологами. Люди понимают, что они ничего не могут сделать, жизнь ломается на глазах. Ну а многие пожилые бодрятся, хорохорятся: мы и не такое видали. Флаг им в руки"

"— Получается, что небольшие города упадок экономики затронет меньше всего

— Глубинка получит инфляцию — подорожают продовольственные товары узкого ассортимента, дешевая китайская одежда и обувь. Но радикально жизнь там не изменится, люди еще победнеют, и все. Радикально она изменится в крупных городах.

— То есть пострадает «первая Россия»?

— Да, основной удар придется по людям более образованным, более зарабатывающим, людям, которые привыкли жить по-другому.

— А что будет со «второй Россией», Россией промышленных городов, многие из которых вообще — моногорода?

— Там будут сокращения, о которых я уже упоминала, но их масштабов мы пока не понимаем. Рано говорить об этом. У всех промышленных предприятий есть импортные комплектующие. Что будет с [председателем совета директоров «Северстали» Алексеем] Мордашовым, который попал под санкции, и как это отразится на «Северстали»? Я пока не понимаю. Что будет с [миллиардером Алишером] Усмановым, который тоже попал под санкции, и как это отразится на [«Металлоинвесте» в] Старом Осколе, я не понимаю.

Они ребята очень ушлые и обязательно будут искать обходные пути, вывозить продукцию через [компании-] «прокладки», ввозить через них комплектующие. Но это время и серьезные дополнительные издержки. Заводы, понятное дело, не остановятся, но меру этих издержек я пока не знаю. Я не хочу каркать, я хочу посмотреть ситуацию в конце марта-начале апреля.

Люди начнут все более-менее понимать через месяц, сейчас они видят только рост цен. Но население крупных городов уже более-менее все поняло. Старшие и средние возраста будут понимать постепенно, но будут терпеть и приспосабливаться. У нас такая страна".