Размышления о возможных ежесуточных потерях российской группировки в Украине

Опять «Грузы 200» и крылатые «черные тюльпаны» над страной. Теперь – из Украины… Министерство обороны только раз, 2 марта, обнародовало численную сводку потерь за первые дни боевых действий российской армейской группировки в Украине: 498 погибших, 1597 раненых.

Цифра потерь

Возможно, на нынешнем этапе информационно-идеологической войны, которая ведется против России, муссировать тему потерь не время. Однако данные предоставлены, и уже состоялись похороны многих погибших, равно как и появились первые Герои России, получившие это звание «за Украину». Уже погиб даже один генерал – замкомандующего 41-й общевойсковой армией 47-летний генерал-майор Андрей Александрович Суховецкий (5 марта он был похоронен в Новороссийске). Верховный главнокомандующий сообщил о присвоении уроженцу Дагестана, сыну полковника полиции, выпускнику Рязанского училища ВДВ, дважды прошедшему Сирию, старшему лейтенанту Нурмагомеду Энгельсовичу Гаджимагомедову звания Героя России.

Но холодеет кровь в жилах, когда понимаешь, что в среднем каждый день с 24 февраля по 2 марта погибал 71 офицер и солдат-контрактник. Поначалу Минобороны заявляло, что «ни военнослужащие срочной службы, ни курсанты учебных заведений Минобороны России в специальной операции не участвуют». 9 марта же выяснилось, что и срочников привлекли, а сколько-то из них даже попали в плен.

О потерях Советской армии в Афганистане гражданам СССР сообщили лишь через несколько месяцев после возвращения военнослужащих на Родину. 

71 военнослужащий – это чуть менее чем три четвертых штата мотострелковой роты. Столько людей гибнет за раз, скажем, в авиакатастрофе. Или в теракте: 64 человека (из которых 23 дети) были погребены под развалинами пятиэтажки в Буйнакске 4 сентября 1999 года; через четыре дня аналогичный взрыв был осуществлен террористами в Москве на улице Гурьянова – сотня убитых. 71… Подобные ежедневные потери на протяжении столь короткого периода не случались ни в Афганистане в 1979–1989 годах, ни даже в кровопролитнейшем конфликте в Чечне в середине и конце «крутых 90-х».

И это не может не вызывать ряд вопросов. Где, как, почему, в каких обстоятельствах погибало в день столько наших военнослужащих? Разумеется – кто повинен в этом? Не наступили ли на те же грабли, что в известное время в «первой Чечне», когда собирались «взять Грозный за два часа силами одного парашютно-десантного полка»? Сделало ли уже командование соответствующие выводы? В последние годы в Вооруженных силах прошли десятки разноплановых учений, в том числе наверняка и по отработке действий на ближайших возможных территориях потенциального противника, всех этих новонатовцев. Неужто недостаточно оказались подготовлены командиры и контрактники? Насколько лояльно население к российским войскам в различных регионах Самостийной, цветами или камнями встречает оно россиян? Какой смысл в такой ситуации в очевидно пустопорожнем «налаживании диалога» с непримиримым врагом?

Вынужденное обнародование

Практика огневых атак в локальных конфликтах с участием советских/российских войск показывает, что командование, политическое руководство, как говорится, до последнего воздерживается от публичного предоставления широкой общественности данных о потерях. Так, о 15 051 погибшем в Афганистане впервые стало известно из номера газеты «Правда» от 17 августа 1989 года (вывод войск был осуществлен за полгода до этого). Штаб Объединенной группировки федеральных сил привел статистику своих потерь после официального завершения первой чеченской войны (31 августа, Хасавюртовский мир) через два с половиной месяца – 13 октября 1996 года. Аналогично поступило командование и после масштабной контртеррористической операции 1999–2000 годов (отражение агрессии боевиков в Дагестане и «вторая Чечня»), причем данные об этих потерях потом на протяжении ряда лет неоднократно уточнялись. Цифра потерь в «пятидневной войне», или в операции «по принуждению Грузии к миру», была обнародована Генштабом 13 августа 2008 года – на следующий день после завершения конфликта.

И такой подход принципиально оправдан – дабы данными о потерях, будь они «незначительные» или ошеломляющие, не давить на психику и моральное состояние продолжающих воевать. И сейчас Минобороны, очевидно, собиралось действовать в той же традиции. Всего за пару-тройку дней до выдачи журналистам конкретных цифр официальный представитель Минобороны Игорь Конашенков лишь признавал, что потери в российской группировке имеются, но они «в разы меньше», чем у украинских военных и нацбатов.

Однако от такой практики пришлось вынужденно отказаться, когда Вооруженные силы Украины (ВСУ) начали публиковать совершенно дикие данные о потерях РФ на территории Украины. Верить такой информации не приходится. Хотя бы потому, что подсчитать это статистикам ВСУ на местах и в штабах никак не представлялось возможным.

Единоразовые потери

Тем не менее и почти полтысячи погибших за неделю – утрата горше горькой. Повторимся и осмыслим: получал пулю или умирал от взрыва 71 человек в день – не имеющая аналогов в вооруженных конфликтах последних десятилетий статистика.

Как говаривали древние римляне, Omnis comparatio claudicat – «Всякое уподобление однобоко» (или «хромает»), однако корректность в проекции на нижеприведенную статистику напрашивается сама собой. Потому как в каждом случае – аналогичное введение крупных сил наземных войск на территорию, плотно контролируемую противником. Разумеется, надо делать поправку на местность: Афганистан и Чечня – «здесь вам не равнина, здесь климат иной», в то время как в Украине аккурат равнина от Донецка и Луганска до самых Карпат. Да и городов куда больше и они покрупнее будут. И все же.

В Афганистане самые крупные единовременные потери Ограниченного контингента советских войск, или 40-й армии, произошли лишь единожды. Во всяком случае это подчеркивал в своих мемуарах замначальника оперативной группы Минобороны СССР в этой стране генерал-полковник Виктор Аркадьевич Меримский: «За все время моего пребывания в Афганистане я никогда не встречал батальона, который понес бы такие потери в результате одного боя». Он имел в виду эпизод в этой войне, когда в апреле 1984 года Советская армия совместно с правительственными войсками «страны серых гор» проводила крупную операцию по ликвидации повстанческих формирований, которые действовали под началом известного полевого командира Ахмад Шаха Масуда. В последний день того апреля в результате неграмотных действий командира 682-го мотострелкового полка в ущелье реки Хазара моджахеды, оседлавшие господствующие высоты, предварительно не занятые советскими бойцами, расстреляли 1-й батальон этой части. Усиленное 40 пехотинцами афганских правительственных войск подразделение насчитывало несколько менее 200 человек. Бой продолжался с 11.30 до 22.00 – до тех пор, пока подмоге не удалось вытеснить «халатников» с господствующих высот. Комбат был убит в первую же минуту атаки душманов, обезглавленный батальон рассеялся, и всего вместе с командиром в том Хазарском ущелье, по разным данным, «грузом 200» стало от 53 до 87 человек (в том числе 12 офицеров), еще около сотни было ранено (по другим источникам – 58 «груз 300»).

Несколько менее крупный урон в людях, но не менее удручающий – 49 солдат и офицеров, понес 3 августа 1980 года в оборонительном бою у кишлака Шаеста на высоте 3408 на северо-востоке страны 783-й отдельный разведбат 201-й дивизии.

Небезызвестна гибель 21 апреля 1985 года 29 (по другим данным, 31 или 32) солдат и офицеров одной из рот 5-й отдельной бригады спецназначения в Мараварском ущелье (провинция Кунар) близ афгано-пакистанской границы. Не имеющие боевого опыта командиры провели рекогносцировку на глазах местных жителей, после чего начали рейд со столь же необстрелянными бойцами против, как им представлялось, кучки «духов». Но тех оказалось значительно больше, не говоря уже об их боевой опытности. В результате часть разведподразделения попала в засаду и, деморализованная после быстрой гибели командира роты, была почти полностью уничтожена. «Расстреливали нас, как зайцев в тире», – свидетельствовал очевидец. Потери столь потрясли оставшихся в живых шестерых солдат и командование, что эта трагедия получила в мемуарной и исторической литературе определение «Гибель Мараварской роты», хотя потери составили «лишь» 35% от ее штатной численности (85 человек).

В том же году в той же провинции 25 мая в ущелье Печдара близ населенного пункта Коньяк усиленная минометным и гранатометным взводами рота мотострелков 149-го полка 201-й дивизии в числе 43 военнослужащих в героическом оборонительном бою против более чем 200 моджахедов потеряла 23 человека – более половины. И в том же 1985-м, 22 ноября, в скоротечном оборонительном бою у кишлака Афридж в Зардевском ущелье (провинция Бадахшан) погибли 19 пограничников (из 25–76%) мото-маневренной группы.

В каждом из этих случаев – грубейшие ошибки командиров в организации выдвижения в определенный район и боя, излишняя доверчивость к сплошь шпионящему за «шурави» и связанному с моджахедами местному населению и игнорирование, а то и просто наплевательское отношение к уже приобретенному опыту вооруженного противостояния.

Но как бы то ни было, за 9 лет, 1 месяц и 18 дней этой войны (с 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года – 3341 день) среднесуточные потери советских войск составляли 4,5 человека (без такой коробящей дробной цифири в подобного рода исчислениях, увы, не обойтись).

Грабли боевого опыта

Цифровые выкладки, которые приведены ниже, взяты автором исключительно из официальных и научных источников, в частности из небезызвестного труда Генерального штаба «Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование» (2001) под редакцией экс-начальника оргмобуправления Генштаба генерал-полковника, профессора Академии военных наук Григория Кривошеева. Арифметические же вычисления – мои, ни в какой литературе подобная статистика не встречается.

Две чеченские войны-бойни по времени недалеко отстояли от завершившегося «стояния» советских войск в горах Гиндукуша. Однако боевой опыт не помешал им легко да крепко, аж до искр из глаз раз за разом наступать на одни и те же грабли в обуздании банд международных террористов, коими в то десятилетие была наводнена Чечня. К тому же бывшая Советская, ставшая в одночасье Российской армия на фоне серьезных проблем с ее аховым обеспечением и катастрофическим недофинансированием была значительно деморализована.

Главное, что приводило в Чечне к совершенно напрасным, во многом излишним потерям (коль уж войн без таковых не бывает), – отнюдь не суворовские, а едва ли не улиточные «быстрота и натиск» при решении боевых задач и отвратительное взаимодействие между частями и видами войск. Да еще политики-предатели и так называемые правозащитники, всякий раз останавливающие боевые действия, когда боевикам-бородачам наступал очевидный каюк.

Что касается отдельных эпизодов крупных потерь в двух чеченских войнах, то их было многократно больше, чем в годы Афганистана. В одном скрупулезном исследовании, основанном на официальных источниках, только за 1995–1996 годы насчитывается 26 случаев, когда погибало от 10–15 до 53–83 солдат и офицеров. Наиболее же известной трагедией является «гибель 6-й роты» (случай известен также как «бой у высоты 776») 2-го батальона 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (Псковской) в течение 29 февраля – 1 марта 2000 года. Тогда в долгом бою с многократно превосходящей по численности бандой чеченских сепаратистов и арабских наемников пало 84 голубых берета, в том числе 13 офицеров. Они уничтожили, по разным оценкам, от 200 до 300 боевиков. В живых осталось лишь шестеро десантников. Одному из них было присвоено звание Героя России, а 21 получил таковое посмертно. Их именами были названы улицы и школы во многих городах и весях страны, в том числе в Грозном.

Безвозвратные потери федеральных сил (армейцев, войск МВД и других военизированных ведомств) в первой чеченской войне, длившейся с 11 декабря 1994 года (ввод группировки) по 31 августа 1996 года (подписание Хасавюртовских соглашений), за 628 дней кровопролития составили 5732 человека (5042 убитых, с учетом останков 279 неопознанных военнослужащих, находившихся по состоянию на 1 июня 1999 года в 124-й Центральной медлаборатории идентификационных исследований МО для установления личности погибшего, плюс 690 пропавших без вести). Нетрудно подсчитать, что ежесуточные безвозвратные потери составляли около 9,1 человека – в два раза больше, чем в Афганистане.

Рамки второй чеченской войны, начавшейся 1 октября 1999 года и официально завершившейся после взятия Шатоя 29 февраля 2000 года, на самом деле довольно размыты. Потому что до начала собственно контртеррористической операции непосредственно в Чечне был Дагестан, на который 7 августа 1999 года напали боевики Хаттаба и Басаева. И после Шатоя бои с разной интенсивностью, и отнюдь не без жертв, пусть уже и не столь многочисленных, продолжались вплоть до начала июня 2008 года. Всего за восемь лет и пять месяцев (3439 дней) этого противостояния безвозвратные потери федералов (армия, МВД и ФСБ) составили 5942 военнослужащих, или 1,7 человека ежесуточных потерь.

Но такой «успокаивающий» минимум вряд ли корректен. Здесь все же надо опираться на официальную датировку начала и окончания бойни (с 1 октября 1999-го по 29 февраля 2000-го – 152 дня). Тогда получается, что ежедневные потери в той контртерроперации составляли 12,3 человека (за этот период погибли 1869 солдат и офицеров).

Кроме того, безвозвратные потери личного состава силовых ведомств в ходе операции на территории Республики Дагестан за неполные два месяца (54 дня) 1999 года составили 279 человек, или 5,2 человека в сутки.

В упомянутом же исследовании Генштаба приводится несколько иная датировка. И отмечается, что в целом «за период боевых действий в Дагестане и Чечне в ходе антитеррористической операции с 27 июля 1999 года по 1 февраля 2001 года подразделения и части Министерства обороны, внутренних войск и милиции МВД, пограничных войск, а также формирования других ведомств потеряли убитыми и умершими 3007 человек». Что составляет 5,4 убитых и умерших от ран в каждый из 556 дней этого кровопролития.

От кровавых конфликтов

Небезынтересно глянуть на подобную статистику, снятую с иных похожих вооруженных локальных конфликтов, имевших место в разных регионах в более давние времена.

Боевые действия у озера Хасан (с 29 июля по 9 августа 1938 года, 12 дней) – 960 погибших, или 80 в сутки.

Боевые действия у реки Халхин-Гол (от выдвижения группы советских войск к этому рубежу 17 мая до заключения перемирия с Японией 15 сентября 1939 года, 121 день) имели аналогичный результат – в сутки гибло 80,2 человека (всего 9703 убитых красноармейцев).

Поход в Западную Украину и Западную Белоруссию, несмотря на его скоротечность (с 17 по 30 сентября 1939 года, 13 дней) оказался весьма жертвенным: погибли 1475 военнослужащих, ежесуточные потери – 113,5 человека.

Советско-финляндская война длилась 104 дня (30 ноября 1939 года – 12 марта 1940 года): Красная армия потеряла 126 875 бойцов и командиров, в день – по 1220 погибших.

В ходе боевых действий в Венгрии (24 октября – 19 декабря 1956 года, 57 дней) утрата живой силы введенных в эту страну советских войск составила 720 военнослужащих (с учетом 51 пропавшего без вести), или 12,6 человека ежесуточно.

Чехословацкий кризис 1968 года оказался наиболее бескровным, поскольку введенные 21 августа в ЧССР советские войска боевых действий не вели. В ходе передислокации и размещения частей в Чехословакии (по 20 сентября 1968 года) в результате враждебных действий отдельных граждан этой страны погибло и умерло от ран «всего» 12 советских военнослужащих. Общие же потери составили 98 человек (гибель в катастрофах и авариях, неосторожное обращение с оружием, полдесятка самоубийств среди солдат и сержантов).

В боях с китайскими войсками за остров Даманский на реке Уссури в Приморье за два дня (2 и 15 марта 1969 года) наши пограничники и пришедшие им на подмогу мотострелки потеряли убитыми и умершими от ран 58 человек. Впервые после Великой Отечественной войны эти потери потрясли советское общество. Автору этих строк тогда было девять лет, но я до сих пор помню то ощущение страха, которое возникало после радиосообщений. И это несмотря на то, что о конкретных потерях тогда сообщать было не принято. Трагедия этой «малой войны» состояла еще и в том, что, вопреки пожеланиям родных и близких, всех защитников Даманского похоронили в одной братской могиле – дабы «не сеять трагедийную смуту» по всей стране. К слову, подобное кладбище изначально хотели организовать и под Ташкентом – для погибающих воинов-«афганцев», но хватило благоразумия отказаться от этого.

В этнических и региональных конфликтах последних лет СССР (с 1988 года) и в первые годы постсоветского периода в ходе миротворческой деятельности (до 1994 года – Карабах, Приднестровье, грузино-осетинский и осетино-ингушский, таджикский) советские/российские войска потеряли убитыми и умершими от ран и болезней 523 солдата и офицера.

Наконец, в «пятидневной войне», она же войсковая операция «по принуждению Грузии к миру» (7–12 августа 2008 года), расквартированные в Цхинвале российские миротворцы и введенные в непризнанную на тот момент республику войска, по различным официальным данным (они корректировались вплоть до августа 2009 года), потеряли от 48 до 74 человек убитыми и от 3 до 19 пропавшими без вести. Почему столь разнятся эти цифры, объяснений нет…

И вот, как уже неоднократно отмечал представитель Минобороны Игорь Конашенков, да и главковерх и другие официальные лица, «российские солдаты и офицеры вновь проявляют мужество, отвагу и героизм в ходе специальной военной операции на Украине». Хотя, понятно, родственникам погибших от этого не легче. И вряд ли их будут греть те 7 млн руб., которые им сулят за их погибшего сына, брата, мужа, отца.