The Atlantic (США): битва за будущее Запада

Автор The Atlantic пишет, что Украина не нужна Путину сама по себе. С ее помощью он хочет изменить структуру безопасности в Европе и выдворить из нее США. С учетом падения авторитета Америки такая задача Путину вполне по зубам, считает он. Российский президент начал долгую шахматную партию, и Вашингтону необходимо выучить новые правила игры.

Настоящей наградой за Украину является конец американского влияния в Европе.

Владимиру Путину нравится говорить, что играть в шахматы с Соединенными Штатами все равно что играть против голубя: он расхаживает по доске, сбивает фигуры, гадит везде, а потом заявляет о победе. А игра в шахматы с Европой напоминает игру с ребенком, который забыл правила игры, утверждает, что изобрел новые, а потом дуется, когда никто не хочет с ним играть.

До сих пор многие люди в Европе, включая Великобританию, тешили себя банальными утверждениями о том, что "жесткая сила" больше не имеет значения, что сферы влияния устарели, и что даже сама геополитика несколько устарела. Тогда Россия направила к границе с Украиной 100 000 военнослужащих. Внезапно игровое время закончилось, и снова будущая безопасность Европы решается кем-то другим и где-то в другом месте.

Не нужно ничего преувеличивать. Крупнейшие европейские державы не остались в стороне от этого украинского кризиса. Великобритания и Франция, в особенности, играют заметную роль: Лондон вызывает одобрение в Восточной Европе своей активной позицией, направленной на то, чтобы сделать любое вмешательство России как можно более болезненным, а Париж следует своим собственным путем, принимая у себя саммит украинцев и россиян в рамках многолетних переговоров "нормандского формата", в которые входит и Германия. На каждом этапе этого кризиса с крупными европейскими державами также консультировалась администрация США, которая, похоже, серьезно относится к их риторике об альянсах.

Тем не менее, если вы на мгновение отступите на шаг назад, ситуация предстанет экстраординарной. Россия — это страна с населением 142 миллиона человек и неразвитой нефтяной экономикой размером с экономику Южной Кореи. Вместе три великие европейские державы — Германия, Франция и Великобритания — затмевают Россию по богатству и населению, вся демократическая Европа, делает это превосходство тем более подавляющим. И все же Европа в этом кризисе имеет второстепенное значение, хотя он и происходит на европейском континенте.

Для Запада очевидной реальностью является то, что Америка по-прежнему всем командует. Лондон, Париж и Берлин лоббируют Белый дом и, в зависимости от уровня понимания кризиса соответствующим лидером, пытаются оказать на Вашингтон реальное влияние. Но какой бы президент ни находился у власти, решение всегда в первую очередь принимают США. Америка всегда первая. В данном случае всей дискуссией руководит президент Джо Байден. Эта дискуссия по содержанию варьируется от утверждений традиционного внешнеполитического истеблишмента, проповедующего сдерживание, и выступлений все более влиятельных "ограничителей", которые утверждают, что США не могут позволить себе увязнуть в очередной войне на периферии своей империи.

Часть игры Путина, конечно, состоит в том, чтобы извлечь выгоду из этого разделения как внутри Америки, так и на всем Западе. Он чувствует эту нерешительность и стремится ею воспользоваться. По мнению некоторых экспертов, с которыми я беседовал на прошлой неделе, главное стремление российского президента состоит в том, чтобы полностью вытеснить Америку из Европы, договорившись о соглашении, которое признает Россию законным игроком в системе безопасности континента, и восполнить все потери, которые Москва понесла в 1990-е годы, когда ее вооруженные силы были вынуждены вернуться в пределы своих границ. Фиона Хилл, бывший советник Белого дома по России, сказала мне, что Путин, возможно, рассчитал, что Байден — последний президент, способный заключить такое официальное соглашение от имени Европы до возможного возвращения Дональда Трампа в 2024 году.

Другие аналитики, с которыми я общался, скептически относятся к возможностям Путина, указывая на то, что ни один из военных вариантов не может достичь его целей. Лоуренс Фридман, почетный профессор военных исследований Королевского колледжа Лондона, сказал мне, что российская риторика в последние месяцы позволяет сделать предположение, что Путин разочарован тупиком на востоке Украины и не может выйти из него без вооруженной силы, которая может только усугубить ситуацию для России.

В любом случае, что меня поражает — помимо монументальности преступления, которое, по-видимому, замышляет Москва, — так это степень геополитического позиционирования Европы, призванной повлиять не только на сам кризис, но и на будущий облик континента и Запада в целом, после того, как Путин сделает свой ход (или не сделает его).

Масштабы требований Путина — не только поставить под свой контроль Украину, но и вернуть большую часть Восточной Европы в сферу влияния России — и угроза существующему порядку, которую они представляют, бросают вызов основополагающим структурам западного альянса, вынуждая каждую страну в нем оценить, как наилучшим образом удовлетворить свои национальные интересы в будущем.

Кризис в большей степени укрепляет западный альянс, а не ослабляет его. Действия России активизировали главную военную силу Запада — НАТО. Впервые после окончания холодной войны НАТО столкнулась с реальной и непосредственной опасностью. И все же прошло всего два года с тех пор, как Трамп был главнокомандующим, и никто в Европе не является настолько наивным, чтобы не думать, что у него есть очень хорошие шансы возобновить свое президентство в 2024 году. А вспомните, что вся основа внешней политики Трампа, заключалась в том, что Европа и другие американские союзники обманывают США.

Он даже назвал НАТО устаревшей и без колебаний использовал гарантии безопасности США в качестве рычага в торговых переговорах с Германией и другими европейскими странами.

Таким образом, текущий кризис служит напоминанием о важности НАТО и, в более широком смысле, о важности возглавляемого американцами миропорядка. Но он же напоминает и о его структурной слабости: американском общественном мнении. Как хорошо понимает сегодня Борис Джонсон, особенно учитывая вполне реальную угрозу его премьерству, вызванную неспособностью соблюдать собственноручно введенные им правила пандемии, самое главное в мировой политике — это дух времени (zeitgeist), независимо от того, верны ли лежащие в его основе идеи.