Конец королевства. Почему России, Австрии и Пруссии удалось расчленить Речь Посполитую

Череда событий, начавшихся в 1767 году, стала очередным актом к трагическому финалу, растянувшемуся на 28 лет. Слабый король, недальновидная оппозиция, русские войска на территории Речи Посполитой и всемогущий посол императрицы Екатерины II Николай Репнин — вот исчерпывающий перечень главных факторов, последствия совокупного действия которых стали подтачивать страну.

Как слабость Станислава Августа Понятовского, отсутствие внутренних реформ и безоглядность элит погубили их государство.

Инспирированные Русской империей шляхетские конфедерации в Радоме, Слуцке и Торуне имели целью сохранить установившееся устройство Речи Посполитой, ослабить провластную группировку Чарторыйских и свернуть реформаторские стремления короля. Традиционным местом, где должны были обсуждаться дела, должен был стать сейм. И российский посол сделал все возможное, чтобы на сеймиках, часто проходивших «при содействии» российских военных подразделений в сочетании с прямым подкупом, выбирали «нужных» депутатов. По подсчетам, таким образом удалось избрать до 25% участников сейма.

Сейм, начавшийся 5 октября 1767 года, был одним из самых брутальных в истории Речи Посполитой. Своим неофициальным названием — Репниновский — он обязан тому, что русский посол оказался важнее короля, сенаторов и шляхты. Трудно представить состояние его участников, когда после первых антироссийских выступлений сенаторов и призыва Папы Римского отстаивать свои позиции российский посол арестовывает влиятельных сенаторов — краковского епископа Каета Солтика, киевского епископа Юзефа Анджея Залуского, польного коронного гетмана Вацлава Жевусского и его сына Северина.

Для участников сейма это должно было стать настоящим шоком. Горькая ирония судьбы заключалась в том, что эти сенаторы были активными участниками радомской конфедерации, созванной по инициативе того же Репнина — тогда они искренне считали, что на этом этапе их противостояние с королем и политической группировкой Чарторыйских поддержка России и ее войск приемлема.

Что ж, за пять лет ссылки в Калуге их головы должны были протрезветь. Этот грубый поступок Репнина заставил надолго умолкнуть сенаторов и послов. Король делал вид, что дела идут хорошо — и трудно понять, о чем ему думалось. Все выглядело очень печальным, ведь и король, и оппозиция полагались на… того же русского посла и русские штыки. Стремиться к реформам и изменению страны при такой «помощи» могли либо слишком наивные, либо слишком неразумные участники сейма. Особенно с учетом того, что все видели арест и вывоз в Россию сенаторов. После этого должно стать очевидным, что речь идет уже не о собственной гордости, а о банальном самосохранении.

К чему стремилась Россия? Прежде всего к законодательному закреплению своего влияния в Речи Посполитой. Сейм избрал делегацию для переговоров с российским послом. Переговоры — это хорошо, только какое отношение к работе сейма имел посол другой страны, если между Речью Посполитой и Российской империей в то время не было войны? Цинизм игры подчеркивался тем, что список представителей сейма составлялся в русском посольстве, поэтому назвать этот фарс переговорами было в принципе невозможно.

Результатом «обсуждений» стали принятые 28 февраля 1768 года кардинальные права, в которых говорилось об основах устройства шляхетской демократии: свободная элекция, сохранение liberum veto на сеймах, право на сопротивление королю (фактически образование конфедераций) и другие моменты. Да, устройство Речи Посполитой сохранялось практически без изменений.

Новым в этом политическом спектакле был заключенный 24 февраля трактат между двумя странами, согласно которому гарантом неизменности устройства становилась сама императрица Екатерина II. Вне этого величайшего успеха российской дипломатии, который официально превращал Речь Посполитую в протекторат империи, следует отметить один аспект из третьего пункта упомянутого трактата, в котором признавалось свободное исповедание православной веры вместе с протестантскими конфессиями. Последствия такой протекции православия можно было увидеть почти сразу. Но сначала была Барская конфедерация.

В огне восстаний

Сопротивление, вылившееся в образование конфедерации 29 февраля 1768 года в городе Бар Подольского воеводства, было неизбежным. В представлении патриотически настроенной шляхты король и его приверженцы предали интересы страны принятием кардинальных прав и подписанием трактата с Российской империей. Их ультракатолическое направление против православных и протестантов вылилось в лозунги конфедерации «Вера и свобода». Хотя, как отмечают исследователи, среди конфедератов были и консерваторы, и реформаторы. Это лишь свидетельствует о том, что политическая сцена Речи Посполитой стала настолько запутанной, что против короля и его политики объединялись люди с разными политическими убеждениями, видя в его действиях предательство. И, конечно, под предательством каждый видел свое: кто веру, а кто свободу и вольности.

Артур Гротгер, «Молитва барских конфедератов перед битвой под Лянцкороной», 1863 год. Баталия, состоявшаяся 23 мая 1771 года между российскими войсками и конфедератами, обернулась поражением последних из-за трехкратного численного превосходства врага

Реакция короля на конфедерацию была ожидаемой. Он решительно был настроен использовать российские войска, находившиеся на территории страны с 1763 года, для скорейшего подавления восстания. Но с этим у него не сложилось: противостояние длилось четыре года. Участие в конфедерации приняли тысячи человек в разных регионах Речи Посполитой. Это не был локальный конфликт шляхты одного региона или определенной политической группировки: если посмотреть на географию боев конфедератов с коронными войсками и многочисленными подразделениями российского войска, то, начавшись на Подолье, сопротивление охватило всю страну.

Но начатая в том же году русско-турецкая война, продолжавшаяся вплоть до 1774 года, позволила российской империи использовать свои войска на Правобережной Украине — и хорошо известно, во что это вылилось в 1768 году. Колиивщина, разразившаяся в традиционном ареале казачьих выступлений, стала последним казацко-крестьянским восстанием в XVIII веке. По своему размаху она уступала только Хмельнитчине, со времен которой прошло 120 лет. И это было самое большое и, пожалуй, самое кровавое восстание с середины XVII века. Почему Колиевщина оказалась столь кровавой?

Историки давно ищут ответы на вопрос, кто и почему разжег ненависть на религиозной почве среди крестьян и казаков. И именно тогда, когда трактат между Речью Посполитой и Российской империей содержал пункт о свободе вероисповедания православных и когда количество православных на Правобережье было настолько мало, что тех, на кого распространялись упомянутое положение, еще нужно было поискать.

Но в первой половине XVIII века Российская империя хорошо изучила методику и практику ведения дипломатических дискуссий с Речью Посполитой по теме религиозных свобод и притеснений. Этот вопрос был едва ли не главным и для Прусского королевства, которое опекало протестантское сообщество в той части прусских земель, что находились под властью польского короля. Если посмотреть на тогдашнюю дипломатическую переписку, то риторика Берлина была очень похожа на ту, которую во второй половине XVIII века в общении с Варшавой использовал Санкт-Петербург.

Можно долго искать причины Колиивщины в религиозном угнетении селян на Правобережье, среди которых было не так уж много официальных православных. Но как объяснить то, что живые свидетели восстания, которых в начале 1790-х опрашивала специальная комиссия четырехлетнего сейма, утверждали о российском подстрекательстве (хотя в подтверждение этих свидетельств не нашлось никаких документов)? Российская империя искусно воспользовалась текущей ситуацией 1768 года, когда ультракатолический пыл барских конфедератов во имя обороны веры спровоцировал восстание против католиков, униатов и евреев.

Трагические события уманской резни принадлежат к тем эпизодам истории, которыми не стоит гордиться: когда убивают за веру или прикрываясь верой, в этом сложно найти любой смысл. Кстати, не обошлось и без прямых призывов к восстанию со стороны архимандрита православного Мотронинского Свято-Троицкого монастыря Мельхиседека (Значко-Яворского). Он, говоря языком современным, был явным агентом Российской империи. То, как этот клирик мастерски разыграл историю с притеснениями православных еще в 1766 году, когда при помощи Репнина попал на королевский прием, свидетельствует о длительной и целенаправленной проработке этого вопроса Екатериной II и ее советниками. И хотя непосредственное участие в восстании архимандрит не принимал, его работа и активные призывы к действию нашли свой отголосок в событиях Колиивщины.

«Мотрин монастырь», рисунок Тараса Шевченко в 1845 году. Настоятель Мотронинского Свято-Троицкого монастыря Мельхиседек был элементом российской политической игры против Речи Посполитой

Увидев размах и кровавую ярость Колиивщины, империя очень быстро пришла на помощь королю. Совместными усилиями войск восстание было подавлено, а расправа над повстанцами вошла в своеобразный мартирологический канон украинской истории и литературы. Для Станислава Августа, по крайней мере, это восстание завершилось быстро, чего не скажешь о продолжавшемся еще четыре года противостоянии с конфедератами. Конфедераты в конце концов проиграли — и здесь тоже не обошлось без помощи Екатерины II. Казалось, теперь придет время для реформ, планы которых так долго вынашивал король и его окружение. Но случилось то, что часто бывает, когда сильный помогает более слабому. У каждой помощи есть своя цена, и в этом случае речь шла об унижении, которое в 1772 году испытали и король, и Речь Посполитая.

Цена российской помощи

Слабость короля и страны, которой он правил, не являлась секретом ни для Российской и Австрийской империй, ни для Прусского королевства. Все они в одиночку могли без особых проблем выиграть военную кампанию против Речи Посполитой. Сложность заключалась в прецеденте. Чтобы забрать часть территории другой страны без военных действий и подписания мирного соглашения, нужно было придумать то, что можно было бы использовать в качестве аргумента в пользу безвозвратности такого поступка. Каждая из сторон, принявших участие в Первом разделе Речи Посполитой, исходила из своего видения ситуации. И как все они уверяли, что это деление – первое и последнее – больше уже не будет! Что же послужило толчком для этих действий?

История тянулась, вероятно, большую часть XVIII века, когда идею раздела Речи Посполитой вынашивал еще Август II, но которая тогда она не нашла соответствующей поддержки. Начиная с 1763 года, планы разделения соседней страны представляли на рассмотрение Екатерины II, и они практически соответствовали тому, что получила Россия в 1772 году. Другие участники раздела также имели свои планы и аргументацию. Можно согласиться с мнением, что барская конфедерация, особенно ее заключительный период, была использована как претекст к действию. История первого раздела Речи Посполитой — очень хороший пример общеевропейского конфликта в XVIII веке со сложным сюжетом, который сегодня ставит перед историками немало вопросов.

18 сентября 1772 г. Австрия, Пруссия и Россия на основании подписанных ранее в Санкт-Петербурге двусторонних соглашений поставили Речь Посполиту перед фактом раздела. Вместе с тем призывали к собранию сейма, на котором поляки должны были признать, что Пруссия получила Вармию и Королевскую Пруссию без главных городов Гданьск и Торунь, а Россия — Инфлянты, территорию современной Эстонии и Латвии, а также восточную часть Великого княжества Литовского.

Ян Матейко, «Закат Польши», 1866 год. Во время «разделительного» сейма 1773 годашляхтич Тадеуш Рейтан лег у двери с криком: «Убейте меня, не убивайте Отчизну!».

В левой части полотна над собравшимися возвышается фигура короля Станислава Августа, с часами в руке. Сверху, в ложе, российский посол Николай Репнин

История слишком тесно переплетается с политикой даже тогда, когда мы не видим явных признаков этого. Для обоснования своего участия в разделе Речи Посполитой Австрийская империя использовала исторический довод от XII века. Раз венгерский король владел Галичем, а в титулатуре венгерских королей говорилось, в частности, о Galiciae Lodomeriaequae rex («Короля Галицкого, Владимирского»), а еще была история владения Галичем и землями, которые стали Русским и Белжским воеводствами в 1370-1380 х, то почему бы не присоединить эти земли к государству, во главе которого тот, кто по состоянию на 1772 год является венгерским королем?

Странно в этом только то, почему территория, охватывавшая территорию от Кракова, не вошедшего в состав владений Габсбургов, и вплоть до выдуманной границы на Збруче, не была включена в Венгерскую Корону. В Вене решили создать провинцию под названием "Королевство Галиции и Лодомерии" со столицей во Львове. Вот так давний Галич дал название новой провинции, а в контексте украинской истории создал новый регион Галицию. И хотя сам город не играл заметного значения, он стал символом новой исторической реальности, которая до сих пор существует в виде образа и мифа Галичины от Кракова до Тернополя.

Сейм 1773–1775 годов вошел в историю Речи Посполитой как легитимизировавший потерю 30% территории страны с населением от 4 до 5 миллионов человек. Он начал свою работу 19 апреля 1773 года по требованию иностранных послов: российского Отто Магнуса фон Штакельберга, прусского Гедеона Бенуа и австрийского Карла Ревицкого. Зная реалии и парламентарные практики, они подкупили значительное количество сенаторов и послов, которые создали конфедерацию перед сеймом, чтобы его нельзя было сорвать.

Маршалком сейма избрали одного из лидеров конфедерации Адама Понинского, издавна получавшего постоянные денежные выплаты из российского посольства. Чтобы не произошло ничего непредвиденного, сеймом опекались российские военные подразделения. Сопротивление немногочисленной оппозиции, искусно изображенное на картине Яна Матейки «Рейтан — упадок Польши», ничего не могло противопоставить деньгам и физическому запугиванию противников расчленения государства. Уже 18 сентября 1773 года подписали соглашения с Россией, Австрией и Пруссией, а 30 сентября сейм утвердил трактат о разделе Речи Посполитой.

Запоздавшие реформы

Приняв под давлением российских войск и взяток новый статус-кво, в дальнейшей работе послы приняли многие реформаторские решения. На первом месте стоит отметить образование «Постоянного совета» — своеобразной версии Кабинета Министров, в который входили король и 36 советников (18 сенаторов и 18 представителей посольской избы) сроком на четыре года, но при условии, что раз в два года 2/3 состава Советы менялись.

Совет имел пять департаментов — прообразов современных министерств: Департамент иностранных дел, Военный департамент, Департамент полиции, Департамент финансов и Департамент юстиции. Решения Совета принимались большинством голосов и действовали между сеймами. Образование подобного постоянного органа власти изменило и древние функции короля, наличие которых, несмотря на слабость позиции кого-либо на престоле, все же не позволяло пренебрегать особою властителя. Теперь король потерял право самостоятельно присваивать офицерские звания, министерские должности, сенаторские правительства и раздавать королевщины (старостатсва).

Вторым важным реформаторским решением сейма было образование 14 октября 1773 г. Эдукационной комиссии. Станислав Август Понятовский лично отстаивал создание государственного органа, который был должен заниматься образованием. Эта инициатива имела общеевропейское значение, ведь впервые образовывалась государственная структура, отвечающая современному Министерству образования. Идеи Просвещения, родившиеся в среде философов, которые в основном писали на французском, нашли воплощение в стране, где король был франкофилом и искренне стремился поднять образовательный уровень населения Речи Посполитой. По стечению обстоятельств образование комиссии совпало с тем, что Папа Климент XIV ликвидировал в 1773 году орден иезуитов, которые занимались начальным и средним образованием в Речи Посполитой. Учитывая статус и сеть католической церкви, именно ей пришлось воплощать главные образовательные идеи в духе умеренного Просвещения.

Что ж, иногда так случается, что позор дружит или идет рядом с реформами. Но наивность или самоуспокоение тоже идут рядом. Реформируя страну, потерявшую треть территории, выход к морю, который теперь был обставлен новым соглашением с Пруссией и, конечно же, новыми пошлинами, потеряв экономически развитые города как на севере, так и на юге, не имея союзников и находясь в полной зависимости от Российской империи, король стремился быть послушным исполнителем воли Екатерины II. Очередная русско-турецкая война, начавшаяся в 1787 году (а прежде, в 1783-м, империя ликвидировала Крымский ханат, с 1774 года также находившийся под протекцией России), вероятно, стала толчком к отрезвлению части шляхты. Аналогии были слишком знакомы и говорили о том, что следующей будет Речь Посполита. Сейм, начавший свою работу 6 октября 1788 года, длился четыре года, став беспрецедентным явлением в истории парламентаризма Речи посполитой, и был одним из наиболее демократических форумов того времени.

Политический фон перед и во время работы сейма был очень пестрым.

Исследователи выделяют целый ряд политических группировок, среди которых значительная часть и дальше была ориентирована на союз с Российской империей. Это, конечно же, играло на руку Екатерины II, которая в такой ситуации умело — руками своих послов — исполняла роль арбитра. Король и его двор и дальше оставались верными предыдущим соглашениям. Новый трактат, который Станислав Август имел целью заключить с Екатериной II и в котором говорилось о военной помощи России в войне с Османской империей, мог стать гарантией определенной свободы во внутренней политике.

Несмотря на свою преданность императрице, король не оставлял амбициозных планов реформировать Речь Посполитую. И этому должен был способствовать сейм, который уже по сложившейся традиции проходил под защитой конфедерации. Дискуссии, которые шли на сейме, затрагивали вопросы, которые могли бы коренным образом изменить устройство государства. В частности, часть послов стремилась к реформированию Речи Посполитой в сторону конституционной монархии по образцу Великобритании, которая уже столетие бурно развивалась после своей Славной революции 1686 года. Тогда британский король был ограничен в правах, а государство, хотя и с большим трудом, пыталось придерживаться принципа верховенства права.

Форсируя заключение нового военного союза между Речью Посполитой и Российской империей, Станислав Август понимал всю сложность реформирования армии, что долгое время оставалось нерешенным вопросом. Проект реформы серадского воеводы Михала Валевского был принят единогласно. Армия Речи Посполитой должна была насчитывать 100 тысяч человек — такой размер войска полностью соответствовал количеству населения и, возможно, территории, однако не учитывал финансовые возможности страны.

По подсчетам британского историка Эдварда Палмера, к середине 1780-х в Речи Посполитой размер налогообложения одного лица составлял 1 шиллинг, в соседних Пруссии и России он составлял 6 шиллингов, в Швеции — 9, в Испании — 10, в Австрийской империи — 12, Франции – 21, в Великобритании – 34, а в Голландии – 35. Комментарии излишни. Можно было принять любое решение по армии, и это был правильный, хотя и слишком запоздалый шаг. Но где было найти средства на армию, когда в то время частные доходы Чарторыйских или Радзивиллов были больше государственных?

Упадок Речи Посполитой

Спасение видели в смене устройства. Это происходило на фоне острого противостояния между Пруссией и Россией, когда Пруссия предложила Речи Посполитой союз и согласилась на реформы ее строя, пытаясь ослабить влияние России, которая в результате ведения двух войн с Османской империей и Швецией согласилась на увеличение армии согласно принятому на сейме решению. Конституция в современном смысле этого слова была принята 3 мая 1791 года. Она вводила новые кардинальные положения, такие как монархия, ограничения шляхетской демократии, частично уравнивала мещан со шляхтой и предоставляла крестьянам государственную защиту. Казалось, вот она — мечтаемая королем основа для давно назревшего реформирования страны.

Но это оказалось запоздалым триумфом идей, слишком долго искавших свое воплощение. Ожидаемое сопротивление России и предательство Пруссии не должны были стать неожиданностью для политиков того времени. Как и то, что часть магнатов — Станислав Щенсный, Потоцкий, Францишек Ксаверий Браницкий, Северин Жевусский и другие — завязала в Тарговице конфедерацию против принятой конституции. Эти конфедераты были исполнителями воли императрицы Екатерины II, которая после завершения кампании 1791 г. в русско-турецкой войне смогла сосредоточиться на Речи Посполитой.

Удивляет присутствие среди конфедератов Северина Жевусского, ведь он был среди послов, которых в 1767 году посол Репнин арестовал на сейме и вывез в Россию. По-видимому, время и деньги сделали свое дело. Совместные действия конфедератов и российсских войск в противостоянии с армией Речи Посполитой оказали свое влияние. Шанс на сохранение Конституции снизился до нуля, когда сам король Станислав Август перешел на сторону конфедератов. Последний сейм, собравшийся в Гродно 17 июня 1793 г., отменил все решения четырехлетнего сейма вместе с Конституцией, уменьшил размер армии до 15 тысяч и восстановил протекторат Российской империи над тем, что осталось от Речи Посполитой.

Пруссия и Россия быстро нашли понимание и провели Второй раздел Речи Посполитой. Первая получила под свою власть практически всю Великопольскую часть Мазовии, а также города Гданьск и Торунь. А к империи отошли Киевское, Брацлавское, Подольское, Минское, части Виленского, Брестского, Новогрудского и Волынского воеводств. Сейм, как и двадцать лет назад, ратифицировал эти изменения.

Последовавшее за тем восстание, охватившее Речь Посполитую, вынесло на поверхность новые явления и новых героев. Главой восстания стал Тадеуш Костюшко, герой войны за независимость США. Новой практикой в ​​противостоянии с регулярными войсками Российской империи и Прусского королевства стало вовлечение в ряды повстанческих войск крестьян. Несмотря на первые успехи и победу повстанческих войск под Рацлавицами, из-за неравных сил оно потерпело поражение. А это со своей стороны повлекло неизбежное решение о Третьем разделе, что означало фактическую ликвидацию Речи Посполитой.

Три страны, разделившие между собой Речь Посполитую, назначили лишенному всего короля содержание. Акт отречения от престола Понятовский подписал 25 ноября 1795 года. После смерти Екатерины II его пригласили в Санкт-Петербург, где с почестями принял ее сын император Павел I. Смерть пришла к Станиславу Августу неожиданно 12 февраля 1798 г.: он пережил свое государство лишь на три года, стремясь в своих мемуарах представить собственную версию событий, произошедших во времена его владычества. История Станислава Августа Понятовского, последнего польского короля и последнего великого литовского князя, довольно показательна.

Он был заложником многих обстоятельств: семьи, видевшей в нем инструмент своего влияния; политического устройства государства, застрявшего в прошлом и не стремящегося к изменениям; личного выбора, когда, ослепленный любовью, он своими руками подчинял свою страну соседям, ведь до последнего верил и надеялся, что они ей не навредят. В таких условиях трудно быть реформатором, потому что можно иметь прогрессивные идеи и искренне пытаться их воплотить, но сильные не жалеют слабых. А именно таким и оказался Станислав Август Понятовский – слабым королем в слабом государстве.

—

Виталий Михайловский, опубликовано в издании ZN.ua