Ленинград выстоял благодаря советской идеологии

Недавно один ветеран, проводивший в петербургской школе урок-лекцию о блокаде, рассказал, что семилетний школьник задал чрезвычайно сложный, по его мнению, вопрос: «Почему Ленинград не сдали немцам?». Младшекласснику ответить на такой вопрос как раз не сложно: просто дяденьки в пилотках с красной звездой были храбрее и стреляли точнее дяденек с чёрными крестами на форме. Сложнее на этот вопрос ответить взрослым, среди которых бытует (точнее – культивируется) мнение, что город можно было и сдать. Не мучились бы в блокаду, а сейчас пили бы баварское пиво с сосисками.

Ответ на вопрос имеет военно-историческую сторону. Возьму на себя смелость высказать свои соображения на этот счёт. Ведь, к сожалению, наши генералы от истории не спешат рассказать нашим школьникам о моральном и военном превосходстве советских людей в годы войны, позволившем победить немецко-фашистов и их союзников. Но на войне (а то, что сейчас идёт жёсткая информационная война, сомнений нет) на место отсутствующего командира может встать и рядовой, что я попытаюсь сделать. Так вот, сейчас распространяются следующие мифы. Соединения Красной армии были полностью разгромлены, город оборонять было некому. Немцы только чудом не вошли в Ленинград, остановленные обнесённой вокруг города иконой. Жители города громко требовали сдачи города, но террор НКВД задушил прекрасные порывы. Жданов объедался ананасами и не мог руководить обороной, а Жуков показал себя бездарем. А благородный фон-барон Маннергейм не вошёл в готовый к сдаче город в память о первой любви и попойках под ручку с царём-батюшкой.

Между тем, красноармейцы отступали не в беспорядке и панике. Нацистам было оказано организованное и жёсткое сопротивление на дальних подступах к городу: на «Линии Сталина» по направлению на Остров, на Лужском оборонительном рубеже. Там немцы потеряли до 190 тысяч вояк убитыми и ранеными. Как доносили в те дни немецкие командиры своему командованию о сопротивлении противника: «Люди сражаются, как и прежде, с великим ожесточением». Правда с юга, запада и севера на город продолжали наступление до полумиллиона вражеских солдат и офицеров и сдержать их наступление пока не было сил. Но по мере сжатия кольца вокруг города плотность наших войск увеличивалась, например, плотность зенитной артиллерии в Ленинграде была в 8–10 раз больше, чем при обороне Берлина и Лондона.

Да, на подступах к городу полегли десятки тысяч героев – солдат, ополченцев, моряков. Подчас людей бросали на верную гибель – огромные потери понесло народное ополчение (почти 350 тысяч человек по призыву партийной и комсомольской организации города вступили в народное ополчение, полмиллиона влились в трудовые армии, строившие оборонительные сооружения). Для сравнения, парижане в народное ополчение не вступали, а варшавяне набрали аж шесть тысяч (и то, по призыву «плохих» коммунистов). Так выигрываются войны...

Но жертвы были не напрасны, противник задерживался на недели, дни, часы. В тот год именно этих дней немцам не хватило, чтобы преодолеть последние двадцать километров перед Москвой, и часов, чтобы дойти четыре километра до Кировского завода. Отметим (неполиткорректно), что тогда немцам пришлось идти к Ленинграду от Перемышля, а теперь наши закадычные «друзья» организовывают военные базы в Прибалтике, а если у нас не окажется достаточно воли и решимости, то в недалёком будущем вражеские военные части будут и в Малороссии.

Моральное состояние наших войск тоже было завидным. Армия не была деморализована. Все, кто хотел сдаться и разбежаться, уже сделали это чёрное дело в первые дни войны. К городу отходили те, кто хотел биться до конца. Например, моряки совсем недавно под адскими бомбёжками, провели корабли в Кронштадт из Гангута и Таллина. Немцам и маннергеймовцам не помогли ни авианалеты, ни минные заграждения, ни волчьи атаки субмарин. Даже понеся серьёзные потери, десятки военных судов организованно прибыли в Кронштадт. Видевшие уже неоднажды смерть в глаза моряки-балтийцы были полны решимости отомстить врагу. Не случайно так остервенело бросались моряки на подступах к Ленинграду на гитлеровцев. Братишки шли в последний бой молча, сжимая в зубах ленточки бескозырок. И оставшиеся в живых фашисты в ужасе пересказывали товарищам рассказы об атаках «чёрной смерти». Там, где уже не хватало сил коммунистических и рабочих батальонов, немцам преграждала путь стена адского огня – по наступающим врагам били крупнокалиберные орудия, снятые с кораблей. Даже зенитки ставили на прямую наводку.

В городе были десятки и сотни тысяч людей – коммунистов, комсомольцев, советских активистов, сотрудников правоохранительных органов, просто патриотов страны Советов – ленинградских рабочих, интеллигенции, которым нечего было ждать от врагов, кроме мучительной смерти.

Гитлеровцы были несентиментальны. Например, в пригородном Пушкине в первый же день оккупации фашисты устроили кровавую вакханалию – улицы были уставлены виселицами. В Шлиссельбурге немцы также приступили к своему любимому занятию – стали расстреливать рабочих. В Гатчине сразу же организовали крупный лагерь смерти для военнопленных, гражданских лиц, в том числе и детей (погибло более восьмидесяти тысяч человек, некоторые военнопленные были заживо сожжены). В селе Никольское Гатчинского района фашисты расстреляли около тысячи больных психиатрической больницы и медперсонала. Как вспоминал очевидец, «конвоиры стреляли в больных, убивая их также за любой пустяк и ради забавы, соревнуясь в точности попаданий. Весной 1942 года оставшихся в живых, измождённых больных оккупанты впрягли в плуги и бороны, стегали ремёнными кнутами, а тех, кто падал, – пристреливали». Эти жертвы можно спроецировать на население Ленинграда…

К сугубому огорчению наших «демократов» в городе не оказалось «пятой колонны», как в Мадриде, Париже, Вене, а теперь вот в Киеве. Некому было устраивать шумные политические акции «за нашу и вашу свободу». Вражеская агентура, успешно уничтожаемая НКВД, не смогла защитить в городе «права и свободы человека и гражданина» (со свастикой на рукаве). Всякого рода «иваны денисовичи», утверждавшие «примат общечеловеческих ценностей» («нажраться от пуза», а там хоть трава не расти), также среди населения города не превалировали. Хотя я не стану судить и упавших духом, История им судья.

Со всей уверенностью историками доказано, что нацисты не остановились, а были остановлены защитниками города. Но, предположим, немцы пошли бы на решительный штурм Ленинграда, не сняв с фронта переброшенные под Москву части. Тем более скорым и сокрушительным стало бы их отступление под Москвой. А в городе, который обороняли сотни тысяч вооружённых людей, их ждали бы уличные бои. Город был перегорожен не одним оборонительным рубежом, были бы взорваны мосты.

В иссечённом реками и каналами Ленинграде танковые части, обеспечивавшие превосходство фашистам стали бы бесполезными. В городе были многократно перегорожены основные проспекты, построены сотни дотов (один из них стоит напротив моего дома, около него круглый год живые цветы). Каждый дом стал бы крепостью.

Немцам пришлось испытать непреклонность защитников Сталинграда, а тот город всё же значительно уступал в размере Северной столице. «Демократы» уверены, начнись уличная битва, ленинградцы бы в ужасе разбежались, красноармейцы толпами стали бы сдаваться в плен и орать о пощаде (как начинали вопить «бойцы» Болотной площади после первого шлепка полицейской дубинкой). Но ведь не разбежались люди с той стороны – фольксштурмовики в Берлине, Кёнигсберге и Бреслау. А мы-то, чай, посильнее бы оказались, победа-то в конечном счёте на нашей стороне! Немецкая группировка, уже на подступах к городу поредевшая на треть, просто не выдержала бы огромных потерь в аду уличных боёв. Да и не имела хвалёная гитлеровская армия опыта штурма миллионных городов, европейские столицы сдавались без боя. Это понимали Лееб и Маннергейм, но это не втемяшить в головы либералов.

Впрочем, что фантазировать на тему штурма города. Ведь даже сравнительно небольшая преграда – Пулковские высоты – оказалась выдыхавшимся немцам не по зубам. Не был взят ораниенбаумский плацдарм, не смоги сломить сопротивление кронштадтцев. Столь успешно начавшееся наступление на Тихвин было остановлено, а затем немцы было мощно контратакованы (это было первое крупное контрнаступление в войну).

Но совсем уж непосильное дело убедить «демократов», что победу обеспечила владевшая массами советская идеология – стремление к свободе, братство, самоотверженность, массовый героизм. Им всё кажется, что только из под палки заградотрядовцев воевали наши деды. Мол, за каждым солдатом шёл с пистолетом энкавэдэшник. Теперь предлагают и другой мотив. Мол, все как ни на есть были людьми глубоко воцерковлёнными и шли не за Ленина и Сталина, а за веру в бога 

А то, подчас, у нас больше заботятся о дарственных надписях от всяких царьков и купчишек, жертвовавших на помин грешной души лампадки и оклады. Церковь внесла свой вклад в победу, десятки ленинградских священнослужителей были награждены медалями «За оборону Ленинграда». Но не следует впадать в ложную крайность. В ту войну у людей превалировали другие «духовные скрепы».

Константин ЕРОФЕЕВ, победитель губернаторского литературного конкурса «Неизвестный Петербург»,

г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ