Фейк "сталинской индустриализации"

В эпосе советской индустриализации ключевую роль играет «самоочевидное» утверждение, что царская Россия была аграрной страной и лишь гений Сталина превратил ее в промышленную. Это, мягко говоря, сильное упрощение. В том же справочнике «Россия. 1913 год» все очень наглядно: общая стоимость произведенной в 1913 г. продукции составляла 6522 млн царских конвертируемых рублей. Из них группа Б, ориентированная на потребление, — 3975 млн руб. (61%); группа А (производство средств производства) — 2547 млн руб. (39%). Стоит отметить, что за пять лет перед 1913 г. общий объем производства в царской России вырос на 50%. При этом прирост группы А составил 75%, а группы Б — 38%.
Свернуть

В переводе на русский это значит, что перед Первой мировой войной российская экономика росла примерно на 10% в год и крупное индустриальное производство по темпам вдвое обгоняло производство средств потребления. То есть индустриализация шла естественным рыночным путем, с опорой на твердую конвертируемую валюту, и весьма быстрыми темпами. За пять предвоенных лет общий объем промышленных фондов Российской империи (это, по сути, инвестиции) вырос на 41% (округленно по 8% в год), объем с/х фондов — на 10% (2% в год), объем жилого фонда — на 26% (5% в год). Налицо устойчивый рост всей экономики при опережающем темпе инвестиций в промышленность — вчетверо больше, чем в сельское хозяйство. Страна уверенно переходила на рельсы индустриального развития.

Теперь возьмем 1956 г. — ближайший год, по которому можно подвести условный итог «эры Ленина — Сталина» (на 1953 г. данных в справочнике нет).
Доля группы А за 40 с лишним лет выросла до 70,8%, доля группы Б относительно уменьшилась до 29,2%. По сути, обратное соотношение в сравнении с дореволюционным: теперь группе А принадлежит две трети производства, группе Б — одна треть.

Несложно прикинуть на пальцах, что если бы относительные темпы роста этих двух групп, утвердившиеся в царской России перед Первой мировой войной, сохранились более-менее неизменными (на самом деле группа А должна была бы ускоряться по мере роста городов, населения и капитала), то новое структурное соотношение было бы достигнуто никак не позднее второй половины 30-х годов. Лет на двадцать раньше, чем получилось в СССР. Без революций, террора, гражданских войн, эмиграции, коллективизации и голода. И еще одна деталь: дореволюционная группа А по структуре была шире и гибче советской.
Сущностное различие хорошо сформулировал один замечательный преподаватель, который умел сказать так, чтобы его слова застряли в памяти: «Запомните, молодые люди: советская группа А — это в первую очередь Аборона!».

Почему в СССР не нашлось желающих по-настоящему глубоко, не «на пальцах», исследовать эту тему?
Несложно выяснить, что желающие-то на самом деле были: во время оттепели НЭПа группа специалистов под руководством известных экономистов В. Е. Варзара и Л. Б. Кафенгауза провела большую работу по сведению к общему знаменателю дореволюционных промышленных переписей и советских статистических данных. В результате были составлены «динамические таблицы» с данными о ежегодном физическом объеме и стоимости промышленной продукции за 1887‒1926 гг. — в условных границах тогдашнего СССР. Примерно как было сделано Е. З. Волковым для народонаселения.
В 1930 г. ОГПУ осудило Кафенгауза как меньшевика на три года (тюрьма была гуманно заменена ссылкой в Уфу, где тот трудился в местном Управлении нархозучета и помалкивал). А гражданин Варзар Василий Егорович, 1851 г. рождения, человек старой формации, инициатор дореволюционных промышленных переписей и (о ужас!) действительный статский советник, в свои 80 лет для борьбы за научные идеалы уже не слишком годился. Короче, «динамические таблицы» так никогда и не были опубликованы.

Дмитрий Орешкин