Марк Рудинштейн: Даже Янковский называл ту компанию «змеиный клубок единомышленников»

Недавно не стало МАРКА РУДИНШТЕЙНА, однако его блистательная карьера закончилась гораздо раньше, после публикации разоблачающих мемуаров, в которых народные артисты Абдулов и Янковский предстали вовсе не в парадном освещении. Мы не раз обсуждали с Марком Григорьевичем тот его демарш и, как мне кажется, он отчасти раскаивался в содеянном, хотя а тех записках и не солгал ни разу. Знаменитый продюсер сам себя спрашивал:

Жалею ли я? Это вопрос, который снял у меня ощущение, что я счастливый человек. До 2009 года я был счастливым человеком, мне было не стыдно за себя. Ощущения после 2009 года двоякие. Я рассказывал о своей жизни, но границы, где заканчивается моя и начинается другая, я не знаю. Имел ли я на это право? Не знаю. Понимаете, наше общество страдает одной проблемой — талантливый человек, историческая ценность государства не может быть плохим. Общество считает: вот он есть, и не надо нам знать ничего другого.

Но ведь оттого, что Марина Влади написала честную книгу о Высоцком, в которой он был не диссидентом, а пьяницей и наркоманом, он не перестал быть гением. Просто общество узнало о другом Высоцком.

Роман «Убить звезду» я написал в тот момент, когда еще все были живы — и Абдулов, и Янковский. А у меня сахар поднялся до 22–23 по шкале, поэтому вопрос жизни и смерти для меня стоял остро, и это был не совсем управляемый процесс. Мне нужно было написать о своей жизни, о том, что я пережил. Поэтому тут корректней поставить вопрос не о мотивации, а о том, как нащупать границу. Где я переступил границу, решать потомкам. Счастливым меня это не сделало. Самое страшное обвинение для меня было в том, что я вынес сор из избы. Но я хотел сохранить эту избу в тот момент, когда она разваливалась. Повторю еще раз, я рассказал то, что знали все, но в концепции гибели отечественного кинематографа, — почему так случилось.

Я никогда ни с кем из них не дружил, поэтому и не чувствую нехватки общения. Дело в том, что я человек со стороны. Даже Янковский называл ту компанию «змеиный клубок единомышленников». Я их очень любил, пока не столкнулся с обратной стороной медали. Я никогда не дружил с ними, не ходил в гости, на тусовки. Оказался примелькавшимся только из-за «Кинотавра», потому что надо было участвовать в его мероприятиях.

Вы никогда не найдете мои фотографии с ними, какие бы коллажи с девочками не делали журналюги. Меня обвиняют в том, что я не попал в их общество и обозлился, но я никогда не стремился в него, потому что там скучно. Большей частью неумные они люди, не мой это круг. Всегда человек, что-то сделавший, имеет информацию, не совсем удобную для всех. Вопрос в художественности изложения информации. Вот на это я ищу ответ. Если нельзя плохо говорить о мертвых — ну, давайте о Чикатило хорошо напишем. А если есть люди, которые сеяли вокруг себя несчастье, то это требует изучения, и это вопрос моей личной ответственности — рассказать об этом или нет.

Фото Саши Кубанского

Фото Саши Кубанского

Фото Саши Кубанского

До 30 лет я молчал. У меня такое правило — до 30 лет человек должен вбирать в себя все вокруг. Я обожал слушать умных людей. В их мир я пришел подготовленным умным человеком, и мне стало скучно. В то же время я могу называть людей, ради которых я жил и работал. Это Зиновий Гердт, Таривердиев, Еременко, Вера Глаголева, Максим Дунаевский. После того как я оставил «Кинотавр», я начал общаться с теми, с кем хочу, а не со сволочами, банкирами и артистами, которые этого не стоили, но которые должны были приехать и представить фильм на фестивале. Мои сотрудники до сих пор мне не простили, что я бросил фестиваль, но у меня была колоссальная нагрузка, оттого что приходилось общаться с теми, с кем я не хотел, и не было возможности общаться с теми, с кем хотел. Когда не надо переваривать весь этот мусор, это счастье. И сейчас этим счастьем я почти пользуюсь. Сегодня я не ощущаю себя счастливым человеком, потому что еще не ответил себе на несколько вопросов, связанных с этой публикацией. Понимаете, вся эта история меня растормошила в том смысле, что слишком счастливо я жил до 1998 года, не считая болезни.

Кто-то сказал, что счастье — это дорога между двумя несчастьями. Думаю, дорога счастья закончилась, нужно снова искать точку опоры. Наше общество гниет оттого, что мы не говорим правду. Нас так узколобо информационно воспитали, что мы не можем смириться с тем, что великий человек может быть плохим. Да, я написал, что Мюнхгаузен не только в небо лазил, но и по девочкам. Что с того, что об этом узнали? К нему разве стали хуже относиться? Я до сих пор смотрю с удовольствием «Обыкновенное чудо». На меня не влияет. Я их люблю в кино и в театре, это не значит, что я должен любить их в жизни. Но так воспитано общество — оно ахает. Мы хотим остаться в облаках: не трогайте, не дай бог, «Обыкновенное чудо». Я рассказываю о себе, а меня обвиняют, что я рассказываю о других. И я такой же, я тоже бабник! Я себя не отделяю от них! Мы все из утробы матери, мы все родились талантливыми, только у одних талант реализовался, у других нет. Вот и всё.

Наших актеров развратил процесс выхода из советской власти в нормальное информационное пространство. Их головы не выдержали информации о жизни мировых звезд. Им показалось, что они тоже достойны этого. Хотя, возможно, и достойны, я отношусь к нашей актерской школе очень хорошо. Развратило их несоответствие того, что они видели за границей и здесь. Они быстро привели это в соответствие, но вели себя ужасно, жалуясь, что недополучили много при советской власти, хотя жили намного лучше обычных людей. Эта погоня за деньгами и благополучием в переходный период принимала отвратительные формы зависти. Пытались использовать друг друга как дойных коров. Хотя никто никому не должен. Я лично занимался восстановлением отечественного кинематографа и общался с людьми ради этого. Когда я понял, что от меня ничего не зависит, я ушёл.