Речь Генри Резника на суде по «Мемориалу»

За четыре дня до Нового года Верховный суд удовлетворил иск Генпрокуратуры о ликвидации «Международного Мемориала»* — созданной при участии нобелевского лауреата Андрея Сахарова организации, занимающейся исследованием истории и сохранении памяти о массовых репрессиях в СССР. Одну из главный речей в защиту организации прочел адвокат Генри Резник.

Ваша честь, мои молодые товарищи по защите «Мемориала» доказательно и убедительно обосновали незаконность притязаний Генпрокуратуры на ликвидацию. Свою задачу я вижу в том, чтобы расставить некоторые акценты, которые возможно поспособствуют суду вынести обоснованное, законное решение по делу.

Когда мои коллеги говорят о несоответствии закону искового заявления, они правы. Но я полагаю такую характеристику обращения в Верховный суд Генпрокуратуры недостаточной. Я полагаю, что исковое заявление попадает полностью под формулировки, содержащиеся в части 7 статьи 45 кодекса административного судопроизводства (характеристика звучала в устах моего коллеги). Это недобросовестное заявление неосновательного иска. Вот тогда когда такого рода исковые заявления, которые направляются в суд высокопоставленными представителями власти, обличенными большими полномочиями, когда они исходят от органов влиятельных, которые входят в системы госвласти страны, я оказываюсь во власти гадкого чувства.

Они же знают, что они обращаются в суд с незаконными требованиями, и понимают, что ты это понимаешь. Но конечно профессионализм и жизненный опыт способствуют тому, что ты это чувство прогоняешь, но оно постоянно подкрадывается, как только ты обращаешься к тексту искового заявления, потому что есть одна закономерность. Когда высокопоставленный сановник, глава какого-то мощного ведомства принимает незаконное решение, он облегченно вздыхает и освобождает себя от необходимости хоть как-то правдоподобно обосновать незаконные требования. А почему? Да потому что его расчет совершенно в другом. Это чувство гадкое, которое преодолеваешь, оно же основывается на том, что такого рода политически-мотивированные дела заканчиваются принятием неправосудных решений, потому что основываются не на соображениях закона, которые проигнорированы в данном случае. Тогда вот эта россыпь обращений к конституциям, международным правовым актам, правам человека, говоря словами поэта, превращаются в набор высоких слов, дешевых как подметки.

Оказывается, ликвидировать общества надо для того, чтобы предотвратить негативное нравственно-духовное формирование детей. Ну есть какие-то хотя бы доказательства вот этого обвинения? Можно написать, что общественная организация нарушает международные конвенции. Можно написать, что непрекращающаяся противоправная деятельность имеет место, тогда как последняя претензия по поводу единственного нарушения маркировки уже была год назад.

Я привлекаю внимание к одному пассажу из этого искового заявления. Здесь написано, что ликвидация «Мемориала» как юридического лица направлена на защиту прав интересов других лиц. Мне интересно, какие лица вставали перед глазами генерального прокурора, когда он подписывал это заявление? Уж определённо не лица тех людей, которые без малого 15 лет 29 октября выходят на Лубянскую площадь и зачитывают имена безвинно репрессированных. Когда в 2007 году мероприятие впервые проходило, каждый зачитывал три фамилии, через два года пришли к выводу, что зачитывать надо две фамилии, сейчас – одна. Потому что если каждый будет зачитывать три фамилии, эта очередь не рассосется за 20 лет. 

Возможно, перед глазами генерального прокурора действительно какие-то другие лица. Общество наше неоднородное. Великий русский поэт Анна Андреевна Ахматова, когда открылись ворота ГУЛАГа, сказала, что вся страна поделится на две половины: на тех, кого сажают, и тех, кто сажает. Я маленькое уточнение внесу: неравные половины.

Потому что те, кого сажают, их уже не было. Они были застрелены, замучены в подвалах отечественных, столичных и региональных «лубянок», они не дали потомства. А те, кто сажал, многочисленные армии вохровцев, следователей, оперативников, прокуроров [неразборчиво]. Мне сложно избавиться от ощущения, что в этом зале смотрят друг на друга эти представители двух разделенных соотечественников. Речь идет о том, что, когда прокурор говорит, что «Мемориал» искажает историю, он представляет историю страны — СССР. Ну это же неправда. Просто напрочь. Абсолютно разные представления о том, как должно быть устроено государство, каким образом строятся отношения между властью и населением. 

Я беру в руки документ. Это концепция государственной политики об увековечении памяти жертв репрессий. Она была принята в 2015 году и в начале предполагалась, что будет реализована до 2020 года. В 2018 году президент России продлил ее до 2024 года, указав, что основные мероприятия должны быть проведены в 22-23 году. Я читаю: «Россия не может в полной мере стать правовым государством, занять ведущую роль в мировом сообществе, не увековечив память многих миллионов своих граждан, ставших жертвами политических репрессий». 

Возникает вопрос: как при существовании и реализации этой концепции, где на острие – общество «Мемориал», которое хранит память о невинно репрессированых – и было бы большой ошибкой говорить, что речь идет о 37-м годе, это продолжалось все годы существования советского режим... общество «Мемориал» содействует здоровью нации. Устранить сейчас вот это из истории страны, в данном случае посодействовать вот этим представлениям о том, как должно управляться государство. А представления эти такие: государство всегда право. И вот это понятие патриотизма, увы, оно отождествляется с понятием государственной власти.

Закон об НКО несовершенен. В исковом заявлении в качестве одного из оснований, как считает прокуратура, закрытия «Мемориала» указана негативная оценка этого закона. В 2012 году был принят закон об «иностранных агентах», его принятие сопровождалось глумливыми предложениями некоторых политиков «Мемориалу» самому определить себя в качестве «иностранного агента». Какой ответ может быть у имеющих чувство собственного достоинства граждан, руководителей авторитетной международной организации? «Мемориал» заявил, что он не будет следовать предлагаемой вами байке, что «мы вас повесим, но веревочку сами приносите».

«Мемориал» заявил, что сам не считает себя «иностранным агентом», не представляет никакие зарубежные организации и не занимается политической деятельностью. Дальше, в 2016 году, «Мемориал» был внесен в список. В данном случае Конституция проводит различия между правом на свободу мнений и необходимостью выполнения закона. И мне хочется услышать ссылку хотя бы на одну общественную организацию, на одно НКО, объединение, которое положительно оценило этот закон. По-моему, отрицательная оценка этого закона прозвучала со всех сторон, в том числе от президента, [его] пресс-секретаря. 

Закон несовершенен, но он не отменен. Здесь суд. Я делаю акцент на том, что это исковое заявление не соответствует букве этого несовершенного закона. Отклоняя это исковое заявление, несоответствующее закону, вы, по-моему, должны испытывать удовлетворение от того, что в данном случае этот несовершенный закон не будет применен. И последнее, именно такие абсолютно неосновательные в юридическом отношении иски являются тестом на высокие ценности, определяющие жизнь в правовом государстве: независимость суда и судебная совесть. Я питаю надежду, что все присутствующие этом зале станут свидетелями их торжества.