Как Сталин уничтожал малые народы

«Провести репрессии в количестве, утвержденном ЦК»

… После январского совещания Политбюро утвердило дополнительные лимиты на репрессии в рамках «кулацкой операции» для республик и областей на многие тысячи. Но автономных республик из состава РСФСР (за исключением Карельской) в этом списке не было. За исключением Карельской и Бурят-Монгольской АССР — им в увеличении лимитов не отказывали. Как же — приграничье.

Осенью 1937-го Сталин с завидной регулярностью получал телеграммы с мест с просьбами об увеличении квот на расстрелы. «Кулацкая операция», начатая в августе, согласно оперативному приказу НКВД № 00447, была в самом разгаре. Приказ содержал установленные для региональных троек НКВД лимиты по «первой категории» (расстрел) и по «второй категории» — лагерный срок. До выхода приказа количественные показатели предстоящих расстрелов и посадок были утверждены решениями Политбюро.

Но вот незадача — в процессе подготовки приказа на совещании в НКВД в июле 1937-го цифры округлили. И что же вышло? В ряде регионов число лиц, первоначально намеченных решениями Политбюро к расстрелу, было невелико. Например, в Карелии 12 человек, в Удмуртии — 63, в Коми — 211, в Северной Осетии — 169. При этом выделенный приказом № 00447 лимит для этих республик составил, соответственно, 300, 200, 100 и 200 человек по «первой категории». Округляли с явным расчетом на «вырост».

Были уверены — будут еще просить и обязательно получат. Так и получилось, хотя были и нетипичные случаи.

В Коми АССР не поняли такой арифметики, заволновались. Как же так — занизили намеченных к расстрелу аж на сотню с лишним. Написали в Москву, указав о возросшем числе врагов после их «окончательного выявления». На стол Сталина телеграмма легла 26 августа 1937-го.

Телеграмма секретаря Коми обкома ВКП(б) Семичева Сталину о сохранении ранее утвержденного «лимита» на расстрелы. 26 августа 1937 г. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 578. Л. 54).

Сталин вполне мог увеличить расстрельный лимит для Коми АССР до упомянутой в телеграмме цифры — 601, как он это обычно делал. Но тут почему-то не стал и восстановил первоначальный лимит. В дальнейшем для Коми АССР лимит не увеличивали. И тройка НКВД в рамках «кулацкой операции» приговорила к расстрелу строго в соответствии с лимитом 211 жителей республики.

Правда, по решению той же тройки НКВД Коми АССР расстреляли еще 106 узников Локчимлага. Но для системы ГУЛАГа были выделены свои лимиты, причем только на расстрелы. И это понятно — лагерные сроки и так уже были у всех жертв. Для Ухтпечлага — другого располагавшегося в республике лагеря — лимит на расстрел 1800 заключенных был спущен из Москвы 5 августа 1937-го шифровкой № 409. Потом его увеличили. Но тут решения выносила тройка УНКВД по Архангельской области, и эти расстрелы вошли в историю как «кашкетинские».

Секретарю Коми обкома ВКП(б) Алексею Семичеву заседать в «тройке» довелось недолго. В октябре 1937-го он был освобожден от должности и отозван в распоряжение ЦК. Может и уцелел бы, но на него как на «заговорщика» дал показания бывший секретарь Северного обкома Владимир Иванов. Тот самый Иванов, кого обвинили в работе на царскую охранку и приговорили на бухаринском процессе. Это решило все. В июне 1938-го Семичева арестовали и в январе 1941-го приговорили к расстрелу по обвинению в «террористической деятельности и участии в контрреволюционной организации».

Военная коллегия заменила ему казнь на 20 лет лагерей, где он и сгинул. Семичева реабилитировали в 1956-м. И на кладбище села Юдино в Одинцовском районе появилось его надгробие, правда без указания года смерти. Наверное, установленный родственниками кенотаф.*

На совещание руководящего состава НКВД в январе 1938-го наркома внутренних дел Коми АССР Демьяна Ковалева даже не пригласили. Ему там нечем было хвастать. Коллеги из крупных областей сыпали цифрами десятков тысяч арестованных, и он на их фоне выглядел бы жалко. Но через год, где оказались эти коллеги? Правильно — в тюрьме, и их ждал расстрел. Скромный же старший лейтенант госбезопасности Ковалев, оставив должность в Сыктывкаре, пересел в кресло начальника оперативно-чекистского отдела Волголага и благополучно проработал в лагерной системе вплоть до смерти в 1947-м.

После январского совещания Политбюро утвердило дополнительные лимиты на репрессии в рамках «кулацкой операции» для республик и областей на многие тысячи. Но автономных республик из состава РСФСР (за исключением Карельской) в этом списке не было.

За исключением Карельской и Бурят-Монгольской АССР — им в увеличении лимитов не отказывали. Как же — приграничье.

И, кстати, Якутия — единственная республика, где «кулацкая операция» вовсе не проводилась. Тому есть свое объяснение. Местные работники НКВД «выдвигали теорию, что Якутия находится на особом положении, что классовая борьба в Якутии проистекает в иных формах, что кулака в Якутске нет, что для иностранной разведки Якутия интереса не представляет, так как здесь нет промышленности, армии и других объектов, имеющих оборонное значение». Все вроде так, но нарком Ежов в телеграмме в Якутск 4 сентября 1937-го высказал иное соображение — простое и формальное: «Сообщенные вами цифры выявленных по Якутии бывших кулаков, уголовников и каэр элементов крайне незначительны. Наличии компрометирующих материалов оформляйте их дела обычным порядком. Приказ 00447 послан вам для ориентировки. Ежов».

Как же объяснить сталинскую избирательность в решениях о дополнительных репрессиях в рамках «кулацкой операции»? Руководители НКВД ряда автономных республик РСФСР настойчиво добивались выделения «лимитов» и продления операций. Но Сталин не пошел им навстречу, и в феврале 1938-го «кулацкая операция» в этих регионах с исчерпанием лимитов закончилась. Отчего такая осторожность? Можно лишь предположить, что нежелание Сталина выделять дополнительные расстрельные лимиты небольшим автономиям связано с его новыми установками по формированию идеологии «содружества советских наций». И речь шла не просто о сохранении малых народов. Это, скорее, были соображения по созданию идеологической основы нового понятия «советский народ» и формированию новой идентичности. Было важно в идеологических целях сохранять и подчеркивать национальное многообразие страны. В сталинском понимании это был залог создания нового типа многонационального социалистического государства, способного к расширению за счет присоединения новых народов. И в национальных автономиях без наличия «титульной нации» никак не обойтись.

А вот крупные республики он особо не жалел. От большого не убудет.

И счет расстрелянным в 1937–1938 гг. шел на сотни тысяч. В современных публикациях можно встретить откровенный вздор — будто Сталин не знал масштабов развернутых Ежовым арестов, а когда узнал, то тут же снял Ежова с должности. Ну да, конечно — подписывал тысячные лимиты, но не складывал их в уме.

*Филиппов С.Г. Территориальные руководители ВКП(б) в 1934–1939 гг.: справочник. Под общ. ред. А.Б. Рогинского. М., 2016. С. 529–530.

—

Никита Петров,  опубликовано в издании Новая газета