Петр Григоренко: украинец, защищавший крымских татар

 В его жизни четко прослеживаются два периода – диаметрально противоположные… В результате напряженных размышлений и наблюдений за реалиями советской действительности он преодолел путь от благополучного советского генерала, прошедшего войну и свято верившего в идеалы партии, до яростного оппозиционера советского режима -это основатель Украинской и Московской Хельсинкских групп, генерал-майор Петр Григоренко.

Будущий генерал и правозащитник Петр Григоренко родился 16 октября 1907 года в украинском селе Борисовка Приморского района Запорожской области в крестьянской семье. С 1922 – член бюро комсомольской ячейки в родном селе, затем работал в железнодорожном депо в Юзовке, был помощником машиниста. Недолго Петро был политруком в трудовой школе и в детгородке для несовершеннолетних правонарушителей.

Затем – комсомольская работа, а в 1929-1931 годах – учеба в Харьковском технологическом институте. Вскоре юноша переводится в Военно-техническую академию в Ленинграде, а затем в Военно-инженерную академию в Москве, которую оканчивает в 1934.

Петр Григоренко с женой Зинаидой Михайловной

Его армейская карьера складывается успешно: в 1934-1936 годах Григоренко – начальник штаба отдельного саперного батальона в Западном особом военном округе. Впрочем, бездумно выполнять приказы – явно не для него. По приказу начальства в это время Григоренко руководил разрушением трех православных храмов, но вскоре отказался от такой деятельности, впоследствии сожалея о содеянном.

В 1936-1937 годах Петр Григоренко – командир 52-го отдельного инженерного батальона Минского укрепрайона. На его глазах происходят репрессии сослуживцев по работе, он сам их чудом избежал, так как был направлен в Москву на учебу в Академию Генерального штаба, которую окончил в 1939 году.

А в 1938-м в его жизни произошел эпизод, который мог кардинально изменить его дальнейшую судьбу. От брата Ивана, арестованного по политическим мотивам, но затем освобожденного Петр получает информацию о злоупотреблениях чекистов в Запорожье и добивается приема у генерального прокурора Андрея Вышинского – одного из режиссеров показательных процессов в стране 1937-1938 годов, идеологов политического террора в стране. Это была одна из самых зловещих фигур сталинского периода…

Надо ли говорить о том, чем грозило подобное правдоискательство Григоренко… Сам он понял об этом много позже: «Я не понимал также того, что сам ходил в это время по острию ножа».

Затем последовала служба на Дальнем Востоке, в боях на Халхин-Голе он был ранен во время минометного обстрела. Накануне войны Григоренко – офицер в штабе 1-й Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии, с 1940-го – Дальневосточного фронта.

Войну он встретил там же – на Дальнем Востоке – как командир 18-й отдельной стрелковой бригады. С декабря 1943-го он уже на советско-германском фронте, был заместителем начальника штаба 10-й гвардейской армии (2-й Прибалтийский фронт).

Зинаида, Андрей и Петр Григоренко в 1950 году

В феврале 1944-го Петр тяжело ранен и отправлен на лечение. С августа 1944-го – начальник штаба 8-й стрелковой дивизии Четвертого Украинского фронта, участвовал в боях в Карпатах. С февраля 1945-го – полковник.

Позднее впечатления о войне будут отражены Петром Григоренко в книге воспоминаний «В подполье можно встретить только крыс» и в статье «Сокрытие исторической правды – преступление перед народом». Трактовки истории войны здесь столь разительно отличались от официальной версии советской историографии, что это стало одним из пунктов диссидентской биографии Григоренко. Впрочем, случилось это гораздо позже, а пока Петр Григоренко – более чем успешный советский человек…

После войны он работает в Военной академии имени Фрунзе: сначала в качестве старшего преподавателя кафедры общей тактики; с 1949-го – заместителем начальника научно-исследовательского отдела. В том же 1949-м Григоренко становится кандидатом военных наук. И вот уже он начальник научно-исследовательского отдела; а в 1959 году получает должность начальника вновь созданной кафедры военной кибернетики и звание – генерал-майор. Григоренко руководит авторским коллективом основного теоретического труда академии «Общевойсковой бой», пишет военно-научные работы – их у него около 60.

Он пишет докторскую диссертацию… но ее защита так и не состоится. В 1961, когда работа была уже готова, – генерал-майор Петр Григорьевич Григоренко уволен из Военной академии имени Фрунзе по политическим мотивам.

Начинается новый – кардинально иной – период его жизни…

Григоренко все больше утверждается в мысли о необходимости существенных изменений в политическом устройстве СССР.

Петр Григоренко

В 1961 году он выступил на партконференции Ленинского района Москвы с критикой Никиты Хрущева, за что был переведен на Дальний Восток. Летом 1963-го, проделав «идейно-теоретическую работу» и укрепившись «в мысли, что с руководством КПСС надо вступать в борьбу, а не пытаться умилостивить его верноподданическими просьбами», создал «Союз борьбы за возрождение ленинизма».

2 февраля 1964 года Петр Григоренко был задержан в Хабаровске и на самолете доставлен в Москву.

Спустя десять дней ему было предъявлено обвинение в том, что он «изготовил рукописный текст листовки антисоветского содержания». На допросе в качестве подозреваемого Григоренко заявил, что считает листовки не антисоветскими, антиправительственными: «Антисоветские и антиправительственные понятия не идентичные».

В заявлении на имя Главного военного прокурора от 4 марта 1964 года он указал, что следствие должно доказать антисоветский характер его деятельности, и ходатайствовал о назначении по его делу «социально-политической экспертизы». Однако 10 марта в ходатайстве ему было отказано, зато в этот же день в отношении него была назначена судебно-психиатрическая экспертиза.

В апреле 1964 года психиатрическая комиссия под председательством академика Снежневского признала его невменяемым – после чего генерал около года содержался в Ленинградской психиатрической больнице. Год спустя определением Военной Коллегии снят с принудительного лечения, но лишен звания и пенсии.

Знакомство с проблемой «наказанных народов» – народов, депортированных из мест исконного проживания в период войны, в том числе и с проблемой одного из них – крымских татар, – сам Григоренко связывал с влиянием писателя Алексея Евграфовича Костерина, с которым он познакомился весной 1966 года. Скоро Петр Григорьевич стал не просто наблюдателем, но активным участником движения за возвращение крымских татар…

5 сентября 1967 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму», который Григоренко назвал «самым лживым и самым лицемерным указом из всех изданных по крымским татарам». У него были веские основания таким образом определить значение этого документа высшего органа советской власти.

Первые же прибывшие в Крым репатрианты-крымские татары на себе испытали все прелести этой «реабилитации» – практически никто из них не сумел прописаться на родине (по официальным данным, в 1967 году было прописано 23 крымских татарина, и это при том, что после Указа в Крым прибыло несколько десятков тысяч крымских татар). Некоторые из них остались жить в Крыму без прописки, а большинство селились на ближайших подступах к Крыму, в украинских областях и в Краснодарском крае, продолжая осаждать правительственные и партийные органы.

Петр Григоренко с соратниками по демократическому движению в СССР

Не менее возмутительным было и то, что этот по букве реабилитационный документ лишил нацию имени. По этому поводу Петр Григоренко в обращении к лидерам стран – участников Будапештского совещания компартий написал: «Продолжается, правда, в меньших масштабах, чем при Сталине, но не менее возмутительный геноцид… В Указе от 5 сентября 1967 года и в последующих документах их называют: «граждане татарской национальности, ранее проживавшие в Крыму». Очевидно, что с таким же успехом о венграх, например, можно сказать, что они «граждане татарской национальности, проживающие, пока что, в Венгрии».

Упомянутое обращение датировано 13 февраля 1968 года, а весной того же года в истории крымскотатарского и правозащитного движений произошло событие, которое исследователи считают началом их тесного взаимодействия.

Точкой отсчета реального сотрудничества двух общественных движений принято считать торжество, устроенное 17 марта 1968 года активистами крымскотатарского движения в ресторане «Алтай» в честь 72-летия писателя Алексея Костерина, чья статья «О малых и забытых», посвященная проблемам выселенных народов, получила широкое хождение в самиздате и среди крымских татар.

Для Петра Григоренко начинается совсем иная жизнь – полная лишений, борьбы и страданий, которых хватило бы не на одну жизнь…

«Крымских татар хотели истребить как нацию, частично – физически, затем – путем ассимиляции. Именно для последнего крымских татар лишили исконной Родины... Ликвидировали: крымскотатарскую национальную автономию, крымскотатарский язык, крымскотатарскую литературу, духовную жизнь народа, его верования, традиции, праздники»…

Подобные мысли, используя слово Джорджа Оруэлла, – «мыслепреступления» в СССР образца 1968 года стоили генералу Петру Григоренко очень дорого – свободы, родины, статуса…

«Не считайте свое дело только внутригосударственным. Обращайтесь за помощью к мировой прогрессивной общественности и к международным организациям. То, что с вами сделали в 1944 году, имеет вполне определенное название. Это чистейшей воды геноцид – один из тягчайших видов преступления против человечества...».

Таков был основной тезис речи Петра Григоренко, произнесенной им во время празднования дня рождения писателя Алексея Костерина, воспринятой слушателями-крымскими татарами восторженно. По словам правозащитника Александра Гинзбурга, эта речь стала «событием Самиздата».

К очередной годовщине депортации активистами национального движения было решено провести 17 мая 1968 года массовую демонстрацию крымских татар в Москве, окончательно прояснив позицию властей в отношении крымскотатарской проблемы. О готовящейся акции был оповещен и Петр Григоренко, хотя активисты крымскотатарского движения настоятельно просили его в ней не участвовать («Вы… нужнее на свободе, чем в тюрьме»).

Но, как пишет сам Григоренко, «не собираясь участвовать, мы хотели все видеть, и потому пришли пораньше». Вместе с несколькими единомышленниками правозащитник наблюдал за развитием событий в сквере неподалеку от Старой площади: «Вот показалась группа людей, среди которых я вижу несколько знакомых лиц крымских татар.

К ним сразу же бросились милиционеры и гражданские со всех сторон. Завели в сквер, недалеко от нас. Проверили документы и предупредили, что они задержаны. Те начали возражать, требовать сообщить причину задержания. Ответ: «В милиции объяснят. Сейчас придут автобусы и поедете в милицию». Появилась еще одна группа крымских татар. Затем еще и еще. Все скандалят: почему задерживают!».

В этой ситуации Григоренко, разумеется, не мог больше оставаться сторонним наблюдателем, предъявив паспорт и потребовав милиционеров объяснить, что происходит. Милиционеры попросили его удалиться («Вас не задерживают, и Вы не вмешивайтесь»), на что он им ответил: «Люди ничего предосудительного не сделали, документы у них в порядке, почему же задерживают?».

А вот какие картины предстали перед взором Петра Григоренко, приехавшего в Крым летом 1968 года, чтобы посмотреть, как крымские татары пытаются вернуться на свою родину: «Весь день ходил я среди крымских татар. Разговаривал с ними, переходя с места на место. Сердце кровью обливалось при виде этих людей. Рассказать это невозможно. Надо было видеть это множество полуголых грязных детишек, спящих на цементном полу вокзала и аэропорта. Но эти еще счастливы. А как тем, что спят на голой земле в скверах?! Ночами в Северном Крыму, особенно на рассвете, холодно. Замерзшие детишки плачут. А как ты их обогреешь?

Да и население, даже без вмешательства правительства, проявило бы заботу о несчастных. Симферопольцы пальцем не шевельнули, чтобы помочь. Да и как шевельнешь. Власти предупреждают: «Татарам не помогать!»... Жестокая, бездушная власть. В любой демократической стране правительство, создавшее подобную обстановку, не продержалось бы и трех дней. Оно, чтобы спасти себя, использовало бы все возможности для размещения этих людей... Пока я жив, не забуду эти картины».

Крымские татары, выброшенные из купленных ими домов в Крыму. Конец 1960-х

В начале 1969 года над Григоренко сгустились тучи. В информации председателя КГБ СССР Юрия Андропова в ЦК КПСС от 7 апреля 1969 года предлагалось привлечь Григоренко к уголовной ответственности – за многочисленные проявления антисоветской деятельности. В числе таковых называлось – «активное участие в подготовке и распространении подстрекательских материалов по так называемому крымско-татарскому вопросу».

В начале мая 1969 года в Ташкенте готовился судебный процесс десяти активистов крымскотатарского движения; более 2 тысяч крымских татар обратились к Григоренко с просьбой выступить общественным защитником на этом процессе. 2 мая он вылетел в Ташкент, однако выяснилось, что процесс откладывался.

Уже перед вылетом в Москву, 7 мая, Григоренко был арестован.

15 мая 1969 года Петру Григоренко было предъявлено обвинение, предусмотренное статьей 190-1 УК РСФСР: «…в течение длительного времени, начиная с 1965 года, принимает активное участие в изготовлении, размножении и распространении документов, в которых содержатся заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй».

Ответом правозащитников на арест Григоренко было образование несколько дней спустя, 20 мая 1969 года, первой правозащитной ассоциации в СССР «Инициативной группы по защите прав человека в СССР».

По постановлению следователя от 5 августа 1969 года ему была назначена судебно-психиатрическая экспертиза, которая состоялась в Ташкенте 18 августа. Члены комиссии пришли к единодушному выводу: «Григоренко П. Г. признаков психического заболевания не проявляет в настоящее время, как не проявлял их в период совершения (2 полугодие 1965 года – по апрель 1969 года) инкриминируемых ему преступлений, когда он отдавал отчет в своих действиях и мог руководить ими. В содеянном вменяем».

Результаты ташкентской экспертизы не удовлетворили следственные органы, которые 13 октября 1969 года назначили новую судебно-психиатрическую экспертизу, на этот раз в ЦНИИ судебной психиатрии имени Сербского. Комиссия московских экспертов не согласилась с выводами ташкентских коллег, и 30 декабря 1969 года уголовное дело в отношении Григоренко Петра Григорьевича было направлено в суд «для применения мер медицинского характера».

27 февраля 1970 года суд вынес определение, в котором указал: «Считать установленным совершенным Григоренко П. Г. преступлений, предусмотренных ч. 1 ст.70, ст.190-1 УК РСФСР и ст.191-4 УК УзбССР в состоянии невменяемости». На основании определения суда Григоренко 26 мая 1970 года был помещен в «психиатрическую больницу специального типа» в Черняховске Калининградской области.

Итак, в мае 1970 года Петр Григоренко вновь оказался в специальной психиатрической больнице – на сей раз Черняховской. В этот период продолжалась кампания по его освобождению.

В 1971-1972 годах молодым врачом-психиатром Семеном Глузманом была произведена заочная психиатрическая экспертиза Григоренко. Глузман изучил его статьи, комментарии по поводу проведения над ним судебно-психиатрических экспертиз, сами заключения, сообщения друзей и единомышленников, на основании чего пришел к выводу, что Григоренко «психическим заболеванием не страдает». Глузман потребовал отмены принудительного лечения Григоренко в спецпсихбольнице Черняховска и направил заключение в Комитет прав человека академику Андрею Сахарову. В марте 1972 года у Глузмана был проведен обыск, а в мае он был арестован. Суд, состоявшийся в октябре 1972 года, признал Семена Глузмана виновным по статье «антисоветская агитация и пропаганда» и приговорил к 7 годам заключения и 3 годам ссылки.

В психушке время от времени с Григоренко велись беседы по моральной перековке – с врачами-карателями в белых халатах. Например, такая:

«– Зачем Вам эти татары понадобились? Вы что, татарин? Или у Вас родственники среди них?

– А зачем Вам чилийцы? – вопросом на вопрос бью я. Очень быстрый ответ, не успел я закончить, и уже прозвучало:

– Мне? Ни к чему! – ответил четко, уверенно, но сразу же осекся и забормотал:

– Ну, конечно, правительство... Мы как патриоты должны поддерживать правительство...

– А я привык сам за себя думать и решать. И даже правительству иногда подсказывать...

За это в мою историю болезни влетает запись: «Ставит себя выше правительства».

В 1974 году Петр Григоренко под давлением широкой кампании протестов во всем мире наконец был освобожден. Комиссия врачей 12 мая 1974 года пришла к заключению, что «в продолжении принудительного лечения Григоренко П. Г. не нуждается, может быть выписан под систематическое наблюдение районного психиатра и опеку родных».

Петр и Зинаида Григоренко с внучкой Татьяной

Здоровье его было сильно подорвано, но он было полон энергии…

Уже 30 января 1976 года, по информации председателя КГБ Андропова, с Григоренко была проведена «предупредительно-профилактическая беседа». По информации Андропова, «после освобождения из больницы Григоренко восстановил связи с Сахаровым и другими ревизионистскими элементами – активными участниками антиобщественной деятельности. Совместно с ними принимает участие в провокационных сборищах, подготовке и передаче за границу клеветнической информации о якобы имеющих место нарушениях прав человека в Советском Союзе, в том числе по так называемому «крымско-татарскому вопросу».

В мае 1976 Петр Григоренко стал членом-основателем Московской Хельсинкской группы, осенью того же года участвовал в создании Украинской Хельсинской группы. В ноябре 1977 года он получил визу в США на шесть месяцев вместе с женой – для операции и свидания с ранее эмигрировавшим сыном Андреем. Однако уже 13 февраля 1978 года Указом Президиума Верховного Совета СССР был лишен советского гражданства и тем самым права возвращения в СССР. Мотивация: «Учитывая, что Григоренко П. Г. систематически совершает действия, не совместимые с принадлежностью к гражданству СССР и наносит своим поведением ущерб престижу Союза ССР».

На Западе он активно включился в общественную жизнь, возглавил заграничное представительство Украинской Хельсинкской Группы; читал в университетах лекции по правам человека, участвовал в различных международных форумах, встречался с главами правительств, включая президентов США Джимми Картера и Рональда Рейгана, премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер и многих других; его статьи публиковались в ведущих средствах массовой информации демократических стран. Но тоска по родине не отпускала его и здесь…

Мустафе Джемилеву запомнился следующий эпизод: «В 1978 году, вскоре после освобождения из зоны, я общался по телефону с родственниками из США. И тут они передали трубку Петру Григорьевичу. Григоренко рассказал, что после того как он вышел из психушки, ему разрешили выехать в Америку для проведения операции. Перед выездом он взял гарантию с КГБ, что сможет вернуться обратно. Но гарантии гэбистов хорошо известны…

Хотя разрешение ему было дано на полгода, уже буквально через два месяца вышел указ о лишении его советского гражданства. Я впервые услышал, как этот огромный мужественный человек рыдает. «Мустафа, сделай что-нибудь», – говорил он мне. Он рвался в страну, напичканную лагерями и психушками, и скорее всего здесь его вновь ожидала тюрьма, но он все равно любил Родину. Конечно, мы писали протесты, обращения, чтоб его вернули, но безрезультатно»…

Петр Григоренко и президент США Джимми Картер

Петр Григоренко умер в 1987 году в США. Ему так и не довелось вернуться на родину… Он похоронен на чужбине.

В 1999 году в Симферополе на площади Советской по инициативе представительного органа крымских татар – Меджлиса крымскотатарского народа и при содействии Народного Руха Украины был торжественно открыт памятник генералу Григоренко…

Мустафа Джемилев у памятника Петру Григоренко в Симферополе

Посмертная психиатрическая экспертиза, проведенная в 1991 году, признала Петра Григоренко здоровым. В 1990 году Указом Президента СССР Михаила Горбачева ему посмертно возвращено советское гражданство; в 1993 году Указом Президента Бориса Ельцина он посмертно восстановлен в звании генерал-майора.

—

Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба;  опубликовано в издании  Крым.Реалии -включён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению Министерства юстиции РФ