Комсомольский бунт против советской власти

Народный бунт на строительстве Казахстанской Магнитки в августе 1959 года стал позорным пятном на истории комсомольских строек и долгое время замалчивался советским руководством. Тогда недовольство рабочих условиями быта и труда вылилось в столкновения с милицией и военными, что в конечном счете привело к человеческим жертвам.

Свободно о событиях в Темиртау начали говорить только после перестройки, хотя доступа ко всем архивным документам у историков нет до сих пор.

Металлическая целина

В году 1950 году в небольшом казахском городке Темиртау (звание города он получил только в 1945 году) был основан Карагандинский металлургический комбинат, впоследствии получивший прозвище Казахстанская Магнитка. По плану советского правительства, он должен был стать вторым экономическим чудом Союза после Магнитогорского металлургического комбината.

Чтобы привлечь рабочих почти сразу правительство объявило о начале Всесоюзной ударной стройки. В 1950-х это был самый эффективный способ направить рабочие руки на промышленные или хозяйственные объекты: после масштабной амнистии в ГУЛАГе (свободу получила почти половина заключённых в лагерях) правительство столкнулось с недостатком дешевой рабочей силы. А она была нужна Стране Советов: пришедший к власти после смерти Сталина Никита Хрущев продолжил процесс широкого и амбициозного промышленного строительства в неосвоенных и малонаселенных регионах страны.

На комсомольские стройки граждан заманивали головокружительными перспективами и романтикой. В советских журналах печатались заманчивые фотографии и статьи о дружных коллективах, работающих на возведении заводов и фабрик, а в кинотеатрах шли романтические ленты о комсомольских стройках и целине, например «Весна на Заречной улице», «Всё начинается с дороги», «Высота» или «Иван Бровкин на целине». А Темиртау не был исключением. Крупный металлургический комбинат должен был дать работу тысячам людей, а вокруг него должен был вырасти город будущего с развитой инфраструктурой — дорогами, школами,больницами, клубами, магазинами и комфортными домами для рабочих и членов их семей.

Журнал «Смена», №741, Апрель 1958. Статья о Казахстанской Магнитке

Вот что писал один из самых массовых молодёжных журналов Советского Союза «Смена»:

Развернув большой план будущего города металлургов, техник Светлана Пискунова рассказывает:

— Четыре года назад, когда к выборам готовились, агитаторам не нужно было далеко ходить: весь поселок состоял вот из этого квартала. Сейчас в поселке насчитывается двести зданий, есть средняя школа, больничный городок, кинотеатр «Восток»… А через несколько лет… Мы снова склоняемся над планом, рассматривая маленькие квадратики, которыми обозначены дома для рабочих. Двести тысяч жителей получат квартиры со всеми удобствами. Улицы — в шестьдесят метров шириной. На берегах искусственного озера поднимется красивая набережная, разместятся водная станция и стадион. В городе будет много школ и ремесленных училищ, пять техникумов, политехнический и строительный институты, Дворец металлургов, несколько клубов, публичная библиотека, телевизионный центр. Темир — Тау станет городом зелени, чистого воздуха и света… Темир — Тау в переводе означает «Железная гора». Через несколько лет здесь заработает во всю мощь металлургический завод. Ни один завод мира не сравнится с ним в совершенстве технологии. А пока идет стройка. Комсомольцы заводоуправления уже начали составлять ее историю, с помощью магнитофона и двух кинокамер они сохранят для будущих поколений самые интересные события строительства. И когда историки будут писать о стремительном создании в пустынной степи огромного металлургического комбината и города — сада, они обязательно скажут: все это выстроили тысячи молодых добровольцев, которые выстояли против всех трудностей, как настоящие герои.

Даешь новый быт!

В Темиртау потянулась молодежь со всех областей и республик страны. Однако по факту ни руководство города, ни Карагандинского металлургического завода не было готово к массовому приему рабочей силы. Реальность, с которой столкнулись приехавшие, оказалась совсем иной, чем на картинках из модных  журналов или в фильмах. Тем, кто приехал первыми, «повезло» с условиями размещения — им достались относительно благоустроенные общежития. Тех же, кто приехал позже, селили либо деревянных бараках, построенных на скорую руку, либо в палаточном городке на восточной окраине города. Последние оказались в наихудшем положении. В одной брезентовой палатке могло ютиться по 30-40 человек, в жару там было нестерпимо душно, многие из них были порваны и в дождливую погоду протекали. Также недоставало самой простой мебели — стульев, столов, тумбочек для личных вещей.

Вдобавок жители палаточного городка имели регулярные проблемы с водоснабжением. Воду подвозили в цистернах. Из-за жары она нагревалась и приобретала неприятный вкус и запах. Но даже такой воды было недостаточно ни для питья, ни для бытовых нужд — иногда жители городка не могли умыться по 3–5 дней. Белье и вовсе не стирали неделями.

К бытовым проблемам добавлялись и проблемы на работе. Карагандинский металлургический комбинат проектировали десятки проектных институтов, разбросанных по всему СССР. Их действия были плохо согласованы, и в результате возникала путаница. Это затягивало стройку и приводило к простою. Рабочие могли по две-три недели вообще не приступать к работе. А так как оплата зависела от объема выполненных работ, по факту она опускалась ниже прожиточного минимума.

Что касается, начальства, то оно даже не пыталось вникнуть в проблемы рабочих и улучшить положение дел на производстве и в быту. Тех, кто приходил жаловаться, обычно просто выгоняли из кабинетов. Некоторые начальники в своих приемных рядом с обычными секретаршами даже держали дружинников, которые не пускали рабочих на прием. К тому же в отделе рабочего снабжения треста «Казметаллургстрой» обычным делом были растраты и хищения. Так, за год до темиртауских событий дела на пятерых человек были заведены дела «за злоупотребление служебным положением».

Масла в огонь в сложившейся ситуации подливали рабочие из Народной Республики Болгария, которым проблемы советских рабочих были попросту незнакомы — они жили исключительно в благоустроенных общежитиях, а простои в работе им оплачивали. На упреки недовольных рабочих, почему болгарам достаются все привилегии, начальство разводило руками и отвечало, что иностранных гостей нельзя поселить в палаточном городке.

«Мы еще могли бы смириться с этим, если бы власти ко всем относились одинаково. Но тогда на помощь в строительстве к нам прислали болгар, которым почему-то сразу же предоставили все условия. Для них было и нормальное теплое жилье, и питание в столовой, а нам, можно сказать, ничего. Мы ели всухомятку: даже воды почти не было. Привезут немного и на этом успокоятся, а люди чуть ли не в драку. Толком ни попить, ни помыться. Кто успел — тому, считай, повезло», — рассказывала позднее очевидец событий Елизавета Тридгардт в интервью «Радио Азаттык».

Историк Владимир Козлов в своей книге «Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе» указывает, что в Темиртау фактически сложилась ситуация, при которой полностью отсутствовала система связи между руководством и населением, которая была необходима для поддержания стабильности. Отсутствие реакции начальства на жалобы закрывало для людей последнюю легальную возможность изменить положение к лучшему.

Ситуация в Темиртау ещё усугублялась тем, что в одном лагере с романтиками- комсомольцами проживали так называемые «вербованные», те кто приехал на строительство из мест заключения после отбытия наказания. Их нравы были зачастую далеки от идеала советского человека. Особенно в этом плане прославились уроженцы Одесской области, чьи палатки украшали надписи вроде «Одесса — мама!» или «Анархия — мать порядка». По большей части они, занимались тем, что проводили свои дни в карточных играх и выпивке попутно издеваясь и запугивая комсомольцев.

К августу 1959 года ситуация в городе накалилась до предела. Проблемы с работой (и зарплатой), необустроенный быт и отсутствие какого-либо досуга приводили к маргинализации рабочей молодежи. Пьянство, драки и азартные игры стали нормой палаточного городка. Только в первой половине 1959 года там было совершено 8 убийств, а накануне восстания произошли две крупных драки с участием нескольких сотен человек.

«Нас специально извести хотят!»

В ночь 1 на 2 августа в Темиртау вспыхнул бунт. Причиной этому послужил на первый взгляд пустяк: вечером рабочие, вернувшись со смены, не обнаружили воды для умывания и питья. Однако в длинной череде бытовых проблем это стало последней каплей. Они пошли к зданию стволовой, где стояла бочка с квасом, но и та оказалась пустой. Тогда кто-то предложил влезть в здание общепита. Сотрудники милиции, которые подъехали к месту после анонимного звонка, сделали несколько предупредительных выстрелов в воздух и разогнали толпу. Однако два человека к тому времени уже успели залезть в столовую. Их задержали правоохранители.

Около 2–3 часов ночи жители палаточного городка проснулись от сильного грохота. Кто-то ходил по лагерю и бил в металлические ведра и кастрюли. Оказалось, что это участники недавних событий собрали «сходку», чтобы освободить товарищей. В итоге собралась толпа численностью, по разным оценкам, от 500 до полутора тысяч человек, которая двинулась к отделению милиции и устроила перед зданием стихийный митинг. Вскоре протестующие перевернули, а затем разбили дежурную милицейскую автомашину ГАЗ-69, забросали здание горотдела камнями и даже оборвали телефонные провода. Штурм прервал милиционер Н.А. Карпич: он успокоил протестующих, сказав, что задержанных увезли в другое место. Вскоре собравшиеся вернулись в свои палатки.

На следующее утро в палаточной городок прибыла целая делегация из чиновников. Управляющий трестом «Казметаллургстрой» и секретарь Темиртауского городского комитета КП Казахстана пообещали в ближайшее время решить все бытовые проблемы и даже переселить всех в нормальные общежития. Рабочие немного успокоились, но во второй половине дня беспорядки вспыхнули вновь с новой силой. И снова поводом послужила вода — когда ее все-таки выдали, всех возмутил странный цвет мутной жидкости.

Согласно воспоминаниям главного инженера Карагандинского металлургического комбината Константина Петровича, которые опубликовало агентство «Фергана»,  злосчастный бак с водой рабочие притащили к тресту и устроили стихийный митинг:

«Жил я сам тогда в Старом городе. Как-то утром, дело было в августе, приехал на работу и сразу заметил, что случилось нечто серьезное. Повсюду стоят наши орлы и митингуют, «Долой!», кричат. Ночью, оказывается, разгромили рабочую столовую. Меня за руки силком подтащили к большой такой бочке с привозной питьевой водой. «Смотри, — кричат, — чем нас поят, сволочи!» Вода та действительно была какого-то странно-желтого цвета. «Тухлая, вода! Отравленная! Нас специально извести хотят!». Вода и вправду была не очень хорошая, но я думаю, что в нее специально охры подбросили, чтобы людей раздразнить».

Разбитая цистерна. Фото из уголовного дела. Государственный архив Карагандинской области

В своей книге «Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе» историк Владимир Козлов пишет, что в конце-концов бак с водой очутился у здания местной больницы. Рабочие поволокли его  к медучреждению, чтобы заставить врачей взять пробу, однако никого на месте не нашли. И бак оставили на месте.

К вечеру активисты вновь вспомнили о задержанных товарищах и пошли к отделению милиции, требовать их освобождения.

На этот раз здание уже охраняли три десятка курсантов МВД из Караганды. Солдаты начали стрелять и толпа разбежалась. Потом кто-то крикнул, что  стреляют-то холостыми патронами и «вообще в народ стрелять не посмеют». В итоге бунтующие закидали солдат камнями и те закрылись в отделении милиции. Решать проблемы пришлось все тому же милиционеру Н. А. Карпичу. Он пообещал выпустить задержанных после всех необходимых бюрократических процедур и звонка начальству (требование было выполнено— прим.ред). Дальше пути собравшихся разошлись. Кто-то, удовлетворившись обещаниями милиции, пошел обратно в лагерь, однако сотни людей разбрелись по городу и к ночи устроили самый настоящий погром.

Точка кипения

В ночь с 2 на 3 августа бунтующие рабочие опустошали и ломали магазины и ларьки, подожгли столовую. Нападению подвергся и Темиртауский рынок. Толпу попытались утихомирить милиция, курсанты МВД и наспех собранные дружинники, однако эта попытка потерпела крах. Бутовщики разогнали их в считанные минуты.К тому времени некоторые протестующие успели уже вооружиться — в ход пошли арматуры с механического завода, из них сделали «пики».

Восставшие пытались агитировать присоединится к бунту и обычных рабочих, живших в общежитиях. Однако не всегда удачно. Так, например, «Коксохим» наотрез отказался участвовать в восстании. Вот как вспоминал эти события житель общежития Сергей Борисов:

«Совет нашего общежития, собрав­шись на экстренное заседание, по­становил: с восставшими в перего­воры не вступать, лишний раз не про­воцировать. Если попрут, стоять на­смерть! В речах выступавших ни сло­ва о защите родины, партии, комсо­мола. Основной лейтмотив: «Не хва­тало еще, чтобы какие-то одесские «жорики» учили нас, как жить». По призыву «комитета обороны» вооружаемся подручными средства­ми. В основном железными прутья­ми от спинок панцирных коек, Вход­ные двери завалили тумбочками и старыми шкафами, в комнатах вык­лючили свет. Вряд ли кто спал в ту ночь со вто­рого на третье августа 59-го года».

Главной точкой противостояния стал универмаг в центре города. Толпа окружила магазин, часть ворвалась внутрь и начала грабить его. Это продолжалось до тех пор, пока ночью к осажденному универмагу не подошли пять сотен солдат и офицеров — охранников Карагандинского лагеря под командованием генерал-майора Михаила Запевалина. За несколько часов до беспорядков руководство Темиртау, почувствовав неладное, попросило подмогу из Караганды. Военные оцепили здание магазина, потеснив бунтующих. Находящимся внутри предложили сдаться, однако те затянули песню «Врагу не сдается наш гордый Варяг». Из универмага в военных полетели банки с консервами и бутылки с вином, а из толпы — камни и палки.

Среди защитников здания раздались призывы к расправе над военнослужащими, как равно и призывы к солдатам присоединится к бунту. Один из участников беспорядков попытался прорвать оцепление, направив на солдат грузовую машину МАЗ. Кто первым начал стрелять  неизвестно. Официальная версия гласит, что некоторые протестующие имели огнестрельное оружие, отобранное у милиционеров и охранников, а также захваченное в универмаге. Однако многие очевидцы тех событий вспоминают, что стрелять начали именно военнослужащие. Вот как эти события описывал очевидец Анатолий Даншин в интервью «Азаттык»:

«Я увидел МАЗ, который направлялся на заграждение из военных. Затем я услышал автоматы, поднялся страшный человеческий вой, крики. Было слышно, как пули попадали в штукатурку стен. Стреляли выше голов, но, видимо, кому-то срикошетило. Ехавший водитель выпал из кабины: его либо убили, либо ранили, но МАЗ развернуло. И как бы загородило меня от обстрела, а то пуля могла прилететь мне в лоб. Стрельбу военные открыли, у бунтарей огнестрельного оружия я не видел. Стреляли секунд 20, наверное. После стрельбы образовалась мертвая тишина. Потом я увидел, что с криками подхватили какую-то женщину и понесли к солдатам. А по рупору кричит офицер: «Стоять! Будем стрелять!» Те остановились и пошли назад. А потом в толпе склонились и кричат, что пацана лет 10–12 убили. Я бросился туда. На плече у него была кровь. Кто-то из толпы вырвал штакетник, и на нем понесли пацана к машине скорой. Я пошел за ними. В машине скорой я увидел подошвы одного человека. Раненого ребенка приняли и уехали».

К утру 3 августа толпа у универмага была разогнана. После того как увезли раненых, убитых и задержанных солдаты ушли от магазина и отправились в сторону палаточного городка наводить порядок там. Ближе к полудню около универмага собрались любопытные жители и мародеры.

Разгромленный универмаг (вид со двора) Фото из уголовного дела. Государственный архив Карагандинской области

«На земле — неописуемая помесь галантереи и гастрономии. С разбитых окон третьего этажа свисают развернутые рулоны сукна и модного тогда китайского габардина. Время от времени в проемах окон появляется человеческая фигура и высыпает на головы толпящихся людей ворох то болгарских сигарет, то зубной пасты. Толпа алчно набрасывается на дармовое. Давка, ругань… Отоварившись сигаретами и мылом, обыватель требует расширить ассортимент. Заказы сыплются со всех сторон. — Шубы, шубы давай! — верещит какая-то баба явно не комсомольского возраста. Заявки тут же выполняются. Охапка добротных цигейковых шуб планирует на поднятые кверху руки. Налетай, наступил коммунизм! Кому-то достались две шубы, кому-то — ни одной. С остервенением делят добычу», — так описал увиденное днем 3 августа 1959 года в Темиртау Сергей Борисов для общественно-политической газеты Казахстана «Индустриальная Караганда».

Последствия

Тем временем войска вошли в палаточной городок. Бунтующие попытались забросать военных камнями, в ответ те вновь открыли огонь. Солдаты проводили массовые аресты, не особо разбираясь, кто прав, а кто виноват. Некоторых людей буквально отлавливали в степи и задерживали «до выяснения». Всего при подавлении бунта было задержано 190 человек. Главным образом это были молодые рабочие в возрасте 18–21 года. Примерно треть состояла в комсомоле. Большинство после короткого разбирательства отпустили на свободу.

Исследователи пишут, что у событий в Темиртау не было «четкой одновекторной динамики». Так как 1 и 2 августа выпали на субботу и воскресенье, то параллельно с восстанием шла обычная жизнь выходного дня. Большинство бунтующих не были постоянными участниками событий. Многие молодые люди то «включались» в волнения на короткий отрезок времени, то «выпадали» из них. «Поэтому то, что докладных записках МВД в ЦК КПСС выглядело как непрерывная череда агрессивных действий, для многих возмутителей спокойствия было отдельными и малосущественными эпизодами: позвали пить квас, помог перевернуть бочку, потом ушел спать, потом позвали опять, «пошел и я… без цели» и т. п.», — пишет своей книге «Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе» историк Владимир Козлов.

В итоге обвинения в участии в массовых беспорядках были предъявлены 42 людям.

В начале сентября состоялся открытый суд. Он проходил в Клубе строителей. Судебное разбирательство транслировалось по всем радиточкам города. Ряд уголовных дел были прекращены до суда, «имея в виду меньшую степень виновности», часть обвиняемых осудили условно «с учетом обстоятельств, характеризующих личности». Большинство приговоренных к реальному сроку получили от двух до пяти лет.

Главных обвиняемых судили отдельно. Следствие идентифицировало семерых человек как наиболее активных участников массовых беспорядков — Заговский, Аплоцинь, Манышин, Жиряков, Шилов, Сухинин и Югов. Большинство не имели никакого криминального опыта. Трое имели уголовное прошлое. Самый старший, 26-летний Шилов был трижды судим: «за подделку документов», «за хищение личного имущества граждан» и «за хранение холодного оружия». Жиряков был судим «за развращение малолетних», а Манышин «за хулиганство».

Результаты расследования так и не были широко обнародованы, но некоторые исследователи пишут, что верховный суда Казахстана приговорил пятерых участников массовых беспорядков к высшей мере наказания — расстрелу. Ещё двоим смертную казнь заменили на 15 лет тюрьмы. Позже в Темиртау ходили слухи, что настоящим зачинщикам бунта удалось сбежать из города.

По официальным данным, жертвами массовых беспорядков в Темиртау стали 16 человек, все — со стороны участников волнений. Ещё несколько десятков человек получили ранения. Также пострадали более сотни военных и сотрудников правоохранительных органов. Однако, очевидцы тех событий считают что жертв было намного больше, в том числе и со стороны мирных жителей. В интервью «Азаттык» Анатолий Даншин рассказал, что из тех, кто был убит, ни одного не отдали родственникам на погребение. Он предполагает, что от «всех информированных взяли подписки о неразглашении». Старший научный сотрудник историко-краеведческого музея Темиртау Татьяна Хмелева рассказала «Урокам истории», что у исследователей до сих пор нет доступа ко всем документам, рассказывающим о беспорядках в среде строителей Казахстанской Магнитки в августе 1959 года года.

Известный участник диссидентского движения Анатолий Марченко, который в 1959 году отбывал наказание в Карагандинском исправительно-трудовом лагере, в своей книге воспоминаний «Мы здесь живем» писал, что охранники Карлага, хвалились, будто во время во время восстания Темиртау истратили более 10 тысяч патронов:

«Находясь в Карлаге, я регулярно читал областную газету «Социалистическая Караганда» и республиканскую «Советский Казахстан». Там много писалось об этой стройке. И вот тебе на: комсомольцы бунтуют против советской власти! А комсомольцы-солдаты будут их усмирять!<…>Мои сведения — это пересказ слышанного от очевидцев, в основном солдат МВД — непосредственных свидетелей и участников событий. Еще есть сведения от шоферов, которые возили наш камень в Темиртау и которые застряли там из-за этих событий на несколько дней. Наш конвой не без гордости сообщил нам: только наш дивизион расстрелял там 11 000 патронов! Конечно, не все эти 11 000 были всажены в людей. Большая их часть наверняка была выпущена в белый свет как в копеечку. Но ведь в Темиртау согнали карателей со всего Карлага!».

Эпилог

5 августа 1959 года в Темиртау прибыл секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, который ранее занимал должность первого секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Казахской ССР и курировал дела в республике. Он устроил разнос местной партийной элите. В последствии ЦК КПСС постановило, что «ЦК КП Казахстана не дал правильной политической оценки создавшемуся положению на стройке, в течение двух месяцев никто из членов бюро ЦК на стройке не был и необходимых мер по улучшению организации производства и культурнобытового обслуживания трудящихся бюро ЦК не приняло».

Многие руководители и партийные деятели были уволены. Так, своих должностей лишились первый секретарь Карагандинского обкома КП Казахстана Павел Исаев и первый секретарь ЦК КП Казахстана Николай Беляев. Исаев был снят со своей должности и исключен из рядов КПСС, а Беляев сначала переведён с понижением на пост первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС, а через несколько месяцев и вовсе отправлен на пенсию. Также различным партийным взысканиям были подвергнуты секретари Карагандинского обкома, руководитель областного совнархоза. Сняли с должности и исключили из партии управляющего трестом «Казметаллургстрой» А.С.Вишневского.

На смену охранникам Карлага после 3 августа пришли регулярные войска. Военные взяли под охрану ТЭЦ, доменную печь, склады взрывчатых веществ и другие объекты огромной стройки. Город находился на полувоенном положении вплоть до конца сентября 1959 года, пока палаточный городок не был полностью ликвидирован, а строителям — предоставлены нормальные условия работы и быта. Впоследствии, по распоряжению Брежнева, в Темиртау в рекордно короткие сроки возвели жилые дома и объекты инфраструктуры.

—

Юлия Саберова,  опубликовано в издании  Уроки истории