Die Welt (Германия): почему Гитлер остановил немецкие танковые дивизии, наступавшие на Москву

Ровно 80 лет назад солдаты Красной Армии прямо с парада на Красной площади шли в бой под Москвой. Результатом стало первое во Второй мировой войне крупное поражение Вермахта: Москва не была взята. Немецкие генералы после войны постарались во всем обвинить Гитлера: мол, если бы не он, мы бы победили. В западной печати эту версию поддерживают.

План «Барбаросса» нацеливал танковые войска на взятие Москвы. Но в конце лета 1941 года вопреки воле своих генералов Гитлер приказал перенаправить танковые дивизии к Киеву, где советские войска сражались в окружении. В результате немцы одержали пиррову победу на Украине, но проиграли под Москвой.

Формулировка была неясна даже самым высокопоставленным генералам третьего рейха: «Дислоцированной южнее болот у реки Припять группе армий… следует стремиться к полному уничтожению русских войск, еще находящихся на Украине западнее Днепра». Далее говорилось, что «на севере целью должно стать быстрое овладение Москвой». «Взятие этого города будет решающим политическим и экономическим успехом».

Гитлеровская «Директива № 21» к плану «Барбаросса», датированная 18 декабря 1940 года описывала блицкриг, в ходе которого Советский Союз предполагалось разгромить летом, в течение двух месяцев. Однако из-за огромных размеров территории, плохих дорог и прежде всего самоубийственного сопротивления Красной Армии все это оказалось лишь пустой мечтой. Тем не менее, приказ, отданный Гитлером 21 августа своим полководцам, вызвал у тех серьезные возражения. Потому что в нем диктатор писал, что «самая важная цель, которую необходимо достичь еще до наступления зимы — не взятие Москвы, а завоевание Крыма, а также промышленного и угольного района у реки Донец». Ставилась также задача «пресечь поставки русским нефти из кавказского региона». На севере ставилась задача «окружения Ленинграда и соединения с финнами».

До сих пор историки не без основания считают, что из-за перенаправления танковых дивизий, двигавшихся к Москве, «был утрачен решающий наступательный порыв» (Эндрю Робертс), нацеленный на взятие политического и экономического центра Советского Союза«. Для начальника генерального штаба сухопутных войск Германии Франца Гальдера именно взятие Москвы могло бы иметь «решающее значение для этой военной кампании». А главнокомандующий группой армий «Центр» фон Бок писал: «Я не хочу брать Москву! Я хочу разгромить вражескую армию, а масса этой армии стоит перед моим фронтом». И этот фронт двигался к Москве.

То, что между Гитлером и его генералами вообще развернулись дебаты, вновь было связано с недостаточным материальным обеспечением вермахта. В 1940 году, после победы над Францией, нацистское руководство уверило себя в том, что в стратегии блицкрига оно нашло решающее средство для ведения новых конфликтов. На какое-то время было даже сокращено производство танков. Когда же было принято решение о нападении на Советский Союз, то моторизованные части удалось оснастить лишь в недостаточной степени.

Поэтому получилось так, что в июне 1941 года группе армий «Центр» были приданы две так называемые танковые группы, в которых была сосредоточена основная масса танковых и моторизованных дивизий и которые составили главную ударную силу немецкого наступления. Группа армий «Север», нацеленная на Ленинград, и группа армий «Юг», ответственная за захват Украины и нефтяных месторождений на Кавказе, должны были выполнять эти задачи только с одной танковой группой. Соответственно труднее происходило и их продвижение. Правда, некоторую роль тут сыграло и все более ожесточенное сопротивление советских войск.

Дело в том, что и тут германское руководство исходило из ложных предпосылок. «Перед началом войны мы рассчитывали на то, чтобы будем иметь дело приблизительно с 200 вражескими дивизиями. Сейчас же мы насчитаем их уже 360, — записал в дневнике Гальдер. — И когда дюжину из них мы разбиваем, то русские тут же выставляют новую дюжину. Время для этого они получают благодаря тому, что находятся близко от источников своих сил, в то время как мы отодвигаемся от них все дальше». Действительно, предполагается, что к концу 1941 года Красная Армия располагала более чем 600 дивизиями. А гитлеровская армия на востоке к концу июля уже потеряла 213 301 солдата, получив только 47 тысяч взамен.

Фельдмаршал фон Бок немедленно послал главнокомандующего своей 2-й танковой группы Хайнца Гудериана в ставку фюрера, чтобы переубедить Гитлера, но все было тщетно. Лишь с трудом Гудериану удалось добиться того, чтобы его части не были разделены, а после окончания операции на юге в полном составе двигались дальше на Москву.

Что же двигало диктатором? Во-первых, действительно экономические соображения. Пшеничные поля Украины и нефтяные месторождения Кавказа рассматривались как первоочередные цели. Гитлер исходил из опыта Первой мировой войны, во время которой пропагандировалась борьба за ресурсы. А с чисто материальной точки зрения ресурсы хлебной Украины и нефтеносного Кавказа выглядели предпочтительнее, чем Нечерноземье. Очевидно, этот взгляд был связано и с его безумной идеей о завоевании жизненного пространства на востоке.

Возможно, он также понимал, что взятие Москвы не обязательно повлечет за собой окончание войны. Это уже показало катастрофическое поражение Наполеона в 1812 году. «Гитлер инстинктивно боялся идти по пути Наполеона, — объяснял Альфред Йодль, начальник штаба оперативного руководства вермахта, одному из генералов. — Москва была для него чем-то пугающим».

Но помимо этого диктатор испытывал глубокое недоверие к своим генералам. Это была его война, война на уничтожение, которую он вел против «еврейского большевизма» двадцатых годов, который все еще грезился ему в сталинском Советском Союзе. Так же, как и годом раньше, когда он остановил свои танковые дивизии перед Дюнкерком, чтобы показать генералам свою власть, летом 1941 года Гитлер показал себя в роли военного и политического руководителя кампании, который все возражения профессионалов в лучшем случае принимал к сведению.

На короткое время его приказ привел к самой большой победе в войне на востоке. При этом ему невольно помог Сталин, запретивший своим генералам под угрозой расстрела возводить новые линии обороны за Днепром. Благодаря этому танки Гудериана и Эвальда фон Кляйста окружили четыре полных советских армии и части двух других армий в районе Киева. Лишь немногим частям удалось вырваться из окружения. Когда 26 сентября бои закончились, как минимум 150 тысяч советских солдат оказались убитыми, 665 тысяч попали в плен.

Но взятие Киева и последовавшее вслед за этим окружение Ленинграда не могли скрыть того факта, что потери немцев — 100 тысяч убитыми и ранеными — серьезно ослабили боевую мощь вермахта. А в то время как шла битва за Киев, советское верховное командование получило возможность усилить оборону Москвы, в результате чего поздней осенью наступление вермахта застопорилось в шаге от Москвы. Из этого британский историк Джон Киган делает вывод, что приказ Гитлера о перенаправлении танков Гудериана «возможно, спас Сталина в 1941 году от поражения».

Бертольд Зеевальд (Berthold Seewald)