Тоска "Глобальный человейник" А.А. Зиновьев

Утверждение , будто в этом мире вообще нет ничего подлинного, совсем выбило меня из колеи. Я не нахожу против него аргументов. В самом деле, чего ни коснешься, все обнаруживает себя лишь как внешняя форма, видимость, средство для чего-то другого. Визиты важных персон, приемы, юбилеи, награды, парады, шествия, торжества, заседания, демонстрации, речи...

Все выглядит как театральное представление, как зрелище, как развлечение. И наша работа есть средство для кого-то и для чего-то другого. И наши общения выглядят как игра. Все для чего-то другого. Все есть проявление чего-то такого, что в корне отлично от видимого нами. Чего?! А есть ли вообще в природе вещей это другое «что-то"?

Углубляясь до самих основ человеческого бытия, мы в конце концов находим какие-то простые, лишенные всяких красок и даже вообще пустые сущности, из нагромождения и комбинаторики которых получаются все сложности и краски видимого бытия. И чем пустее и примитивнее эти конечные элементы некоей подлинности, тем грандиознее и ярче вырастающая на их основе видимая цивилизация. Подлинность, скрывающаяся за видимым спектаклем бытия, оказывается ничуть не подлиннее самой видимости. Видимость отбросила подлинность куда-то на задворки бытия, завоевав статус подлинности. И наоборот, чем грандиознее и ярче становится видимая оболочка нашей цивилизации, тем серее, пустее и ничтожнее становятся ее основания. Мы превращаемся в гигантский мыльный пузырь истории, который однажды лопнет, и от нас останутся лишь мелкие брызги.

Люди с удовольствием смотрят в кино или театре и читают в книгах сцены страдания изображаемых персонажей. Реальная же жизнь в основном идет без зрителей и проходит в самом человеке, в его сознании и переживаниях. Она не для показа праздным зрителям.

Я выключил телевизор и задумался. Странно устроена жизнь. Мы вроде бы живем в необычайно разнообразном, красочном и динамичном, насыщенном событиями мире. Но ты однажды вдруг замечаешь, что все это кажущееся, что на самом деле в основе всего у нас лежит поразительное однообразие и серость, бесцветность. В состоянии монотонной и довольно изнурительной работы, дающей удовлетворение основных жизненных потребностей, к поверхностному разнообразию и яркости быстро привыкают и уже не замечают их, а глубинное однообразие и серость обнаруживают себя с неумолимой силой. Превысившее меру разнообразие превращается с точки зрения его восприятия в однообразие, а превысившая меру красочность – в бесцветность. Например, в детских и фантастических фильмах фигурируют самые разнообразные существа, какие только может вообразить человеческая фантазия.

Но очень скоро это перестает восприниматься вообще, и все эти различные и красочные существа воспринимаются просто как одинаково разговаривающие и одинаково поступающие абстрактные «единицы». Наша динамичность и событийность обнаруживает себя как мелочная суета, скрывающая мертвящую и леденящую, вневременную застойность материи или пустоты.

Люди с удовольствием смотрят в кино или театре и

читают в книгах сцены страдания изображаемых персонажей. Реальная же

жизнь в основном идёт без зрителей и проходит в самом человеке, в его

сознании и переживаниях. Она не для показа праздным зрителям.

Показать отчаяние, непреходящую тревогу за будущее, тоску,

разочарование, скуку, опустошённость и другие реальные состояния среднего

человека, растянутые на многие часы, дни, недели, годы и десятилетия,

невозможно. Как показать 30 лет жизни моего отца, которому ни днём и ни

ночью, ни во время работы и ни во время отдыха не давала покоя мысль о

кредитах, долгах, процентах, банкротстве?! Я всего два года был безработным.

Два года какого-то оцепенения, окаменелого отчаяния. Попробуй покажи это!

Если снять или описать правдиво, никто смотреть и читать не будет. Чтобы

привлечь внимание, нужно изображать преступления, сексуальные оргии,

драки, кошмары. А если в жизни все это выглядит совсем не так театрально?! А

если этого вообще нет?! Я за эти два года ни разу не попал в такое театрально

яркое положение. Ах, если бы это случилось! Была просто серость, пустота.

Повторяю — было окаменелое отчаяние, опустошённость, скука.

Писатели прошлого, желавшие потрясти читателей изображением ужасов будущего для них времени, выделяли в общественной жизни какие-то отдельные негативные (с их точки зрения) явления и раздували их до размеров всеобъемлющего мирового зла. Они выдумывали своего рода социальных львов, тигров, крокодилов. Но в реальности ничего подобного нет. Реальность страшна своей обыденностью, своей серой бессобытийностью. Страшны не воображаемые гигантские враждебные силы, не социальные львы и тигры, а реальные житейские ничтожности, социальные насекомые, социальные микробы. Они страшны своей множественностью и непрерывностью действия. Думаю, что это общий закон бытия.