Заваруха.

Заваруха.

   Словно вихрь взметнулся слух о чужеземном нашествии, собрав толпу. Никто не мог толком объяснить, что за чужеземное нашествие.

   Забурлила, заволновалась толпа. Послышались голоса. Среди них выделялся хорошо поставленный голос ранее знаменитого артиста, который мастерски исполнял все чужеземные роли, вызывая тем самым симпатии публики и зависть артиста, игравшего отечественные роли, который и написал вдохновенную статью, где доказывал: тот артист вовсе не артист, а истый чужеземец, все его родственники тоже чужеземцы, и пробрался он тайком на народную сцену, чтобы позорить отечественное искусство. Артиста - чужеземца выгнали, чуть было не выслали за границу, но потом решили, что талант за границей - вещь вредная. Изгнанный артист долго мыкался, а после устроился истопником при клубе народной самодеятельности, топил печь дубовыми поленьями, пел частушки под баян, так притопывая ногой, что баянист ругался и сбивался с песенных частушек на военные марши.

   Слух о чужеземном нашествии оказался неожиданным и для известного общественника, отставного генерала - пехотинца, который, выйдя на пенсию, записался в клуб юных моряков с надеждой оставить свой след не только на суше, но и на воде. Генерал - пехотинец, прибрав юных моряков к рукам, уже числился в юных лётчиках и юных космонавтах, подумывая о своих отпечатках в атмосфере и выше.

   Появился какой-то старый обдёрганный солдат, сделал под дробь, на плечо, коли, к ноге, прошёлся даже по-пластунски, чем вызвал особое восхищение разносторонностью военных навыков, одолел каменный забор, а, увидев генерала - пехотинца, промаршировал и так щёлкнул, став навытяжку перед отставником, что тот беспокойно спросил: "Ты что?". Солдат молчал, в душе ожидая приказа. В его ушах стоял непрерывный бой барабанов, слышался зов трубы, молодцеватые выкрики, которые искусно воспроизводил его сосед, за что чужеземцы лишили его руки и ноги, а полководец - мемуарист чуть не головы за не доблестные слова, сказанные солдатом полководцу после прочтения мемуаров. Перед глазами солдата мелькали исконные лица врагов в шлемах, касках, со щитами, мечами и даже стрелами, о которых солдат читал в истории, написанной победителями с тем блеском, который они проявляют не на полях сражений, а в летописях.

   Сумятица всё больше увеличивалась, началась давка, когда стали подтягиваться колонны юных пехотинцев, моряков, лётчиков во главе с генералом - пехотинцем, рядом с которым вышагивал заслуженный деятель. В чём он был заслужен - никто не знал. Поговаривали, что он очень хорошо читает со сцены сказки всех народов, а в перерыве между сказками ещё лучше исполняет танцы народностей и даже поёт вокалом. Генерал - пехотинец молодцеватым голосом выкрикивал команды сразу для трёх родов войск, отчего солдаты суши давили на солдат воздуха, а солдаты воздуха на солдат моря. Возникла такая неразбериха, что заслуженный деятель, уже подобравший танец победителей и вспомнивший сказку о грозных завоевателях и даже поставивший свой вокал в самое похвальное положение, был сбит марширующими колоннами, от топота которых проснулся дворник, которого считали мёртвым, так как он недвижимо лежал ужо третьи сутки, и все, проходя мимо, спорили, когда же его будут хоронить.

Оживший мертвец, увидев пожарников, которые лихорадочно выискивали отблески огня, и, почувствовав сухоту в горле закричал "Воды!". Истомившиеся пожарники направили воду на голос, тотчас последовал другой крик, возвещавший о "потопе". Вода, обрушившаяся на толпу, и гул, поднявшийся над ней, вывел из оцепенения признанного учёного недр, заведовавшего вулканической кафедрой в одном институте.

   Вулканолог, обладавший зычной глоткой, возмужавшей в научных спорах о грозных явлениях природы, незамедлительно подал свой голос в защиту землетрясения. Землетрясение вызвало ещё большую панику, начали кричать о каких-то невиданных грозных явлениях природы... конце света, страшном суде... Появились служители культа в черных сутанах, грешники и кающиеся, в числе последних атеист, ранее разносивший в пух и прах архангелов, трубный зов, мистические числа и восхвалявший силу атома. Научная кафедра тоже не осталась в стороне, и поклонники теории пришельцев уже довольно потирали руки, готовясь к встрече с отдалёнными братьями по разуму, а их противники с реалистическими взглядами, которыми они выслужили и должности, и пенсии, готовили контраргументы.

   Перемены с удивительной быстротой охватили толпу. Шла такая кутерьма и путаница, что даже иностранный голос, вещавший зло и язвительно, сбился с толка и понёс небывалую околёсицу, его поклонники махнули на него рукой, усомнившись во здравии ума его. Ничего вразумительного не мог сказать даже самый известный наблюдатель - исследователь. Он по школьной привычке грыз ручку и после каждого дружного выкрика толпы, означавшего появление великой спасательной личности, которая возвещала защиту, порядок, благоденствие и процветание, торопливо записывал личность в тетрадь в клеточку, а его сподвижники лихорадочно разыскивали её следы и отпечатки в великих знамениях прошлого. Следов личности, как правило, в знамениях не находилось и их приходилось создавать научным воображением. Новая великая личность, ещё не успев как следует очернить своего предшественника, который в свою очередь чернил другого предшественника, так что трудно было разобраться в великодержавных красках, сменялась ещё более новейшей, возвещавшей ещё больший порядок, благоденствие, процветание...Появились какие-то светлости, высочества, величества, мессии, авантюристы... другие вершители человеческих судеб с великими откровениями, прорицаниями и пророчествами. Все улицы были запружены шествиями. Всё было похоже на карнавал, который с каждым выкриком толпы рождал всё новые и новые великие спасательные личности.