Преступления джугошвилизма. Переименование Москвы

В январе 1938 года Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов открыл дело №8/56-с, носившее название «Письма о переименовании гор. Москвы». Дело сразу же получило гриф «секретно» и рассматривалось в Секретном отделении ВЦИК СРККД.

Речь идёт о подборке писем граждан СССР, не только и чаще даже не столько жителей Москвы, которые обращались к партии с призывами о необходимости изменения названия советской столицы. Нужно заметить, что это был уже второй «поток» писем о переименовании. Первый имел место в 20-е годы – после смерти В.И.Ульянова (Ленина). Граждане (группа тамбовчан), в частности, внесли предложение в 1927 году о необходимости переименования столицы Советского Союза в «Город Ильича» (Ильич) в связи с тем, что «Москва – не русское название». В Государственном архиве Российской Федерации хранится подлинник этого печатного текста, в котором есть такие слова (оригинальный текст представлен без изменений):
... «Москва» в «Город Ильича», справедливо полагая, что таковое название больше скажет уму и сердцу пролетариата, чем отжившее и бессмысленное, к тому же не русское и не имеющее логических корней, - название «Москва».

Из хода истории известно, что Москву в Город Ильича тогда не переименовали. Причём историки до сих пор спорят о причинах, побудивших власти отказаться от «народных инициатив». Одна из распространённых версий – город вождя мирового пролетариата к тому моменту уже носила Северная столица, а называть в честь одного человека (пусть и «вождя») две столицы – перебор. Но это всего лишь версия. Официально опубликован короткий вердикт «Делу хода не давать» без объяснения причин, который и спустя многие десятилетия рождает споры об этих причинах.

Вторая волна писем пришлась на конец 1937 – начало 1938 года. Партии вновь пришлось формировать архив корреспонденции, которая на сей раз буквально требовала от чиновников переименовать Москву в город в честь Иосифа Сталина. В Город Виссарионовича по аналогии с Городом Ильича провести переименование не предлагали – зато представлялись варианты с обыгрыванием самого слова «Сталин». Так, одно из наиболее часто встречающихся в архивных документах предложений звучит как «Сталинадар» («Дар Сталина»).

Сотрудники ГА РФ, основываясь на архивных данных, считают, что первое подобное предложение появилось в конце декабря 1937 года, и автором его является член большевистской партии П.Зайцев. Этот человек, о биографии которого фактически ничего не известно, направил письмо партийному руководству, заявляя, что переименование столицы в Сталинадар будет воспринято «с радостью всем трудящимся человечеством Земли». «Необходимость» переименования именно в «Дар Сталина» описывалась появлением Конституции СССР, которая до сих пор именуется как сталинская. Автор считал, что если Конституция предполагает появление нового органа госвласти – Верховного Совета, то новый орган и должен учесть сталинский вклад в своё формирование, а потому отдать дань «Отцу народов», назвав столицу в его честь.

Вслед за этим письмом пришли ещё несколько эпистолярных сообщений, в которых также предлагалось дать Москве имя Сталинадар. Причём именно в таком варианте написания. Это наводит на мысль о том, что «народная кампания» вполне могла быть срежиссирована представителями окружения главы государства с целью заручиться большей поддержкой с его стороны в весьма непростой исторический период.

Среди аргументов для переименования Москвы в Сталинадар был не только тот, который связан с появлением сталинской Конституции.

В частности, предлагался вариант аргументации, связанный с «социалистическим обновлением столицы». Отмечалось, что в сталинскую эпоху в Москве появился метрополитен, проектировались и создавались новые улицы и проспекты, была проведена работа по созданию канала (речь о канале имени Москвы, первоначально носившем название «Москва-Волга»), открывались новые производства.

Из письма Елены Чулковой от 2 января 1938 года на имя Николая Ежова (оригинальный текст сохранён):
Я – рядовая советская женщина... и я глубоко убеждена, что, выскажи я громко свою мысль (о переименовании, - прим. автора), она будет тут же с восторгом подхвачена всеми народами нашего Союза.

Товарищ Чулкова направила Ежову не только текст в прозе, но и стихи, «побуждающие» к переименованию. Вот фрагмент:
Мысль летит быстрей, чем птица,
Счастье Сталин дал нам в дар,
И красавица столица
Не Москва – Сталинадар!

Однако «Сталинадар», как выясняется, был не единственным вариантом в качестве предложений от трудящихся. Несмотря на то, что уже более десятилетия на карте Страны Советов значился город Сталинград, находились граждане, которые предлагали сделать Сталинградом ещё и Москву.

Причём приходила и совсем уж оригинальная корреспонденция, в которой новое название столицы СССР звучало как «Стален Град Москва». Государственный архив Российской Федерации хранит и такое письмо. Его автором является Полина Голубева из Кисловодска, которая (судя по тексту) не обладала высоким уровнем грамотности, но обладала, что называется, «активной гражданской позицией», а потому, как ей самой казалось (самой ли?..), не могла остаться без предложений об увековечивании сталинского имени ещё при его жизни. Те факты, что товарищ Голубева толком не знала, как пишется фамилия (псевдоним) товарища Сталина, и что Сталинград уже существует, не помешали ей выйти с предложением такого характера (авторский текст приводится без изменений):

"Дорогой товарещ Стален примите мое писмо
Прошу всех Сталеных саратников зделат Москву Сталенград Москва так как Лененград так и Москву тогда настоящая москва в старой москве жила вся гниль проклятая мы их постепенно вычистем всоэто отродя".

Из архива известно и о профессии автора этого письма. Полина Ивановна (имя автора текста) работала ваннщицей в комплексе минераловодских нарзанных ванн.

Ни Ильичём, ни Сталинадаром, ни Стален Градом столица государства в итоге не стала.

Конспирологи утверждают, что одной из причин снятия с должности наркома внутренних дел Николая Ежова в ноябре 1938 года (сначала с переводом его в наркомы водного транспорта), а также его последующий арест и расстрел нужно как-то связывать с тем, что якобы именно он не дал хода «гражданской инициативе о прославлении имени великого Сталина». Среди историков есть и другая версия. Заключается она в том, что «народной воля» о переименовании Москвы в честь главы государства была срежиссирована в ведомстве самого Ежова, причём при его активной поддержке.

Историки основывают такую теорию на том, что письма от советских граждан (в 30-е годы) стали поступать именно в то время, когда Ежов возглавлял НКВД, и после его отставки с этого поста пламя инициатив странным образом угасло. Во всяком случае, можно основываться только на рассекреченных документах – письмах с инициативами о смене названия столицы. Возможно, были и другие письма. Но в любом случае инициативы поощрения «сверху» не получили, и Москва осталась Москвой. Причём было бы наивно полагать, что об инициативах ничего не знал сам Сталин, а потому вполне вероятно, что попытки лести и угодничества были пресечены им лично, как более ранняя попытка переименовать СССР из Союза Советских Социалистических Республик в Союз Советских Сталинских Республик.